Хмыкнув и поздоровавшись, я вразвалочку проследовал к маленькому диванчику, стоящему напротив обоих кресел. В прошлый мой приход они стояли по-другому. Подготовились, значит. Ну-ну.
Устроившись поудобнее, с интересом начал играть в гляделки со смутно знакомым дедком. Правда, мне это довольно быстро наскучило, и я, скосив взгляд на Романова, вопросительно приподнял левую бровь. Уже почти знакомый старикан неопределенно хмыкнул.
«Блин, да где же я его видел?»
Быстро перелистывая в памяти государственных деятелей этого времени, стал сличать их с сидящим передо мной дедом.
«Нет! Да не может быть?!»
Не сдержавшись, ткнул в старика пальцем и возмущенно спросил:
— Откуда усы?! И волосы не те! Григорий Васильевич, что за шутки?!
— Не волнуйся, Артур. Это я решил посмотреть твою реакцию на меня, — успокоил Андропов, снимая парик и отклеивая усы. — Не обращай внимания. Необходимый антураж, я сейчас нахожусь за тысячу километров отсюда. С одной важной инспекцией. И до сих пор провожу ее там.
Продолжать разговор Юрий Владимирович не стал. У меня вообще возникло ощущение, что он тянет время, как будто чего-то ждёт. Пораскинув мозгами — в переносном смысле — понял, чего именно, и невольно вырвалось:
— Все, что она расскажет… правда. Я действительно к ней приставал. Но в шутку же!
Быстрый обмен взглядами показал, что я был прав в своем предположении. Они точно ждали отчет о допросе Ксении. Ещё раз покосившись на Андропова, Романов повернулся ко мне:
— Как день прошел?
— Зашибись. Весело и непринужденно. — Моя рука прошлась по коротко стриженной голове.
— Так ты только из-за этого сбежал отсюда? Чтобы постричься?
— Да вообще-то нет. Не знаю, какое ко мне будет отношение в будущем, вот и решил развлечься на полную катушку. Дал волю своим чувствам. Вот и все. — Ох, чувствую, еще попадет мне за этот побег.
Взяв со столика, находившегося между нами, стакан чая, Андропов хмыкнул:
— Знаешь, парень, чтобы убедить меня, что ты действительно из будущего, тебе придется поднапрячься!
— Да? Как насчет того, что один из ваших высокопоставленных чиновников с тысяча девятьсот семьдесят четвертого работает на британскую разведку?
Андропов, пивший в это время чай, к моему разочарованию, даже не вздрогнул. Просто вопросительно посмотрел на меня и совершенно спокойно спросил:
— Ну и кто же это?
— Полковник Гордиевский Олег Антонович. Бежал в Британию в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году. За предательство награжден орденами Святого Михаила и Святого Георгия. Все, с кем он общался и кого знает, или работают под колпаком, или перевербованы, или мертвы.
— Это все слова, нужны реальные доказательства. Хотя мы и проверим эту информацию, — ответил Андропов, с интересом глядя на меня.
— Вы знаете, Интернет в доме — великая вещь. Спрашивайте.
Но тут нас прервал стук в дверь.
— Войдите! — крикнул Романов.
Вошедший мужчина с холодными глазами особиста — тот, с которым ушла Ксения, — спокойно подошел к Андропову и отдал ему несколько листков. После чего, к моему удивлению, не вышел из кабинета, а остался, встав за спиной шефа.
Последующие минуты стали для меня довольно тяжелыми. Далеко не все взгляды, бросаемые в мою сторону Юрием Владимировичем во время чтения, удавалось расшифровать, так что голова сама по себе втянулась в плечи, а палец принялся выводить узоры по накрывавшему диван пледу. И только через несколько минут я понял, что это не моя реакция, а рефлексы нового-старого тела.
Встряхнувшись, откинулся на спинку, положил ногу на ногу, скрестил руки на груди и постарался расслабиться, в свою очередь наблюдая за Андроповым. Юрий Владимирович несколько секунд разглядывал меня с лёгким недоумением, а потом вернулся к чтению.
— Очень любопытно, — наконец сказал он, отложив листочки в сторону. Посмотрев на меня с прищуром, добавил: — Похождения бравого солдата Швейка какие-то, а не офицера. Как объяснишь подобное поведение?
— Что тут объяснять? Сорвался, с кем не бывает. Вы посмотрите, в ком я нахожусь! В ребенке! Да я в последнее время с трудом контролирую некоторые рефлексы тела! Вот я, мужчина в самом расцвете сил. А как увидел эту девчонку, так сразу раскис. Хочу ее мозгом, а не могу телом. Парадокс, блин. Так она еще, зараза, так похожа на мою бывшую жену, что я готов ее придушить…
— Про жену позже расскажешь. Да и про свою жизнь до момента перемещения тоже, а пока… — прервал меня Андропов и махнул рукой мужику за своей спиной, подавая ему какой-то знак, — … а пока я жду доказательств.
— Ну хорошо, насколько я помню, в тысяча девятьсот восемьдесят втором году Испания станет членом НАТО, в конце мая, кажется. Так, следующее… — Теперь стала понятна функция стоящего за спиной Андропова мужчины. Достав блокнот, тот стал конспектировать.
— Ну и горазд же ты есть! — зевая, пробормотал плотный парень с усами, как у Боярского. На этом похожесть заканчивалась. Боярский не носил в поясной кобуре табельное оружие и не охранял особо важную персону. Не меня, кстати, а Андропова. Все трое моих охранников были его людьми.
— А что ты хочешь, Иваныч? Молодой растущий организм требует постоянной подзарядки. Кстати, скоро там Москва? — поинтересовался я у старшего и насмешливо посмотрел на третьего охранника, нахохлившегося на соседней полке. Второй находился в тамбуре.
— Да минут двадцать осталось, и вокзал будет, — ответил Иваныч. После чего, глянув с улыбкой на напарника, сказал: — Да не дуйся, Максим, это была просто шутка.
— Да с его шуточками седым станешь! — буркнул Максим, сердито покосившись на меня.
— Ну почему же? На мой взгляд, очень смешная и невинная шутка. — Иваныч принялся разливать чай по стаканам.
— Не обижайтесь, дядь Максим. Если бы вы не наступили мне на ногу, я бы даже не подумал сделать подобное. Извините, ладно? И, кстати, никто меня за руку не ловил, — добавил я, вспоминая происшедшее на перроне вокзала.
Небольшая подножка — и охранник Андропова, шедший слева от меня, лежит на здоровенной тетке, до этого стоявшей перед нами и оравшей мне прямо в лицо. Причем поза при падении получилась такая, что Иваныч до сих пор вспоминает ее с улыбкой.
— Если бы ты сам полежал на этом студне, да еще и меж ее ног, сам бы обиделся. И я еще вроде оглох на правое ухо, — отозвался Максим, проигнорировав мои извинения.
Да уж. Вопящая благим матом тётка вцепилась в парня ногами, обхватила, как клещами, и не умолкала, пока Игорь, второй охранник, не разнял их. Иваныч же не отходил от меня.
— Иногда я бываю крайне мстителен! — сказал я вслух, демонстративно потирая отдавленные пальцы правой ноги.
После чего, попивая чаёк вприкуску с конфетами, стал вспоминать все те три дня допросов в квартире Романова. Андропов мне все-таки поверил. ПОВЕРИЛ!
— Ладно, Артур. Та информация, что ты нам поведал из своих воспоминаний, это крайне малая информация, кстати. Проверенная и перепроверенная. И, к моему удивлению, она подтвердилась. Конечно, не все за эти двое суток мы успели проверить, но то, что успели… И про Испанию подтвердилось, со мной связался Громыко. Полковника Гордиевского сейчас проверяют. Да, в общем, чувствую, с твоим вселением у нас еще будут большие проблемы. Расскажи-ка мне еще раз тот разговор в больнице с полковником…
— Чуриным. Все проверяете? Вы же, насколько я помню, уже не руководитель КГБ.
Я подробно пересказал каждую секунду с момента, как очнулся в больничной палате. Секретарь Андропова — тот, с глазами особиста, отзывающийся на имя Денис, — постоянно конспектировал. Просмотрев все листочки с моими ответами, Юрий Владимирович сложил их в черную кожаную папку, которую убрал в портфель. После чего повернулся ко мне:
— А теперь расскажи-ка о себе. Основное расскажи, подробно потом расскажешь!
— Хм, ладно. Ну, подростковый возраст вас, я думаю, пока не интересует. Потом… Что про меня можно сказать? Начну, пожалуй, с окончания школы. Был я страшным обалдуем, отец ремнем лупил постоянно. Водка, сигареты, девчонки — все было, пока я не связался с одной полукриминальной бандой. Там что-то было связано с изнасилованием, я не участвовал. Бухой был в дупель, лежал в соседней комнате, но и меня взяли, как соучастника. Потом, конечно, разобрались, но отец меня встретил с распростертыми объятиями. Если бы не мама, — я сокрушенно покачал головой, — забил бы он меня нахрен. А так отделался тремя треснутыми ребрами, это когда он меня ногами бил. Вывихнутой рукой и сломанным носом. Батя у меня в Войсках Дяди Васи служил, норов у него крутой. Когда из больницы выписался, меня пинком в рязанскую «Дурку» определил. У него сослуживец в военном комиссариате служит, а у того брат в «Дурке», поспособствовал. Пять лет прошли как один день.
