Луз бросила прощальный взгляд на свой дом. Ключи она оставила Салли, тот обещал поливать цветы. А соседка, миссис Родригес, будет приглядывать за домом. Луз потрогала истершуюся кожу кошелька, оставшегося от бабушки. Она сняла со счета почти тысячу долларов плюс еще те деньги, четыреста долларов с небольшим, которые оставила ей бабушка. Должно хватить!
Она повернулась на восток и увидела, как горизонт окрасился в ярко-розовый цвет. Поднимается солнце. Но вот неожиданно налетевший откуда-то порыв ветра взметнул опавшую листву, подхватил пустую банку из-под кока-колы и с громыханием погнал ее вдоль пустой улицы. Луз любила осень, любила яркое многоцветье природы, ей нравилось вбирать в себя запахи изобилия даров земли в это время. Зимы в Висконсине суровые, а лето обычно бывает очень жарким. Вот и получается, что осень – самая благодатная пора года. Она навевает не только грусть и ностальгию по былому, но и дарует утешение в приятных воспоминаниях. Луз вздохнула. Столько всего тяжелого и непоправимого случилось в ее жизни. И все эти печальные события выпали на осень. Наверное, в будущем ее отношение к осени будет сложным. Ведь она так круто изменила всю ее жизнь. Конечно, она будет по-прежнему любить осень – и вместе с тем ненавидеть ее. Отныне и навсегда эта пора года будет ассоциироваться у нее не только с хорошим, но и со смертью, которая вошла в их дом.
Луз еще крепче прижала к себе картонку с прахом. Невозможно поверить, что в этой маленькой коробочке покоится все, что было когда-то ее бабушкой: ее земная плоть, черты лица, краски, запахи… Впрочем, все это ничего не значащие мелочи по сравнению с душой. А вот душа бабушки… она улетела. Значит, ничего такого важного в этой коробочке нет.
И тем не менее… Луз осторожно погладила рукой крышку, раз, потом еще раз. Странно, но она вдруг почувствовала каким-то необъяснимым образом, что бабушка все еще здесь, рядом, и дух ее по-прежнему витает над ней. И кто знает, быть может, он вместе с прахом будет сопровождать ее весь этот путь.
«Фольксваген» был припаркован на стоянке у дома. Она осторожно поставила коробочку на заднее сиденье, предусмотрительно обложив ее подушками для пущей сохранности.
В дорогу она взяла всего лишь один чемодан, куда сложила несколько пар джинсов, пару свитеров, грубые носки и гетры для походов в горы, несколько летних платьев и непромокаемый плащ на случай дождливой погоды. На себя она надела свой любимый вельветовый жакет, а в самую последнюю минуту запихнула в чемодан, так, на всякий случай, столь ненавистное ей черное платье и черные туфли. Обе вещи были куплены для траурной церемонии. На переднем сиденье рядом с водительским местом она разложила бабушкины карты, по которым станет сверять маршрут своего передвижения по США и Мексике. Маршрут Эсперанса четко прочертила, обозначив его ярко-желтым фломастером. Здесь же лежали записная книжка бабушки, бутылка с водой, пакетик с орехами и сотовый телефон. И наконец, четки. Луз пощупала рукой в кармане пиджака, чтобы убедиться, что они на месте и она не забыла взять их с собой. Потом вынула их, поцеловала крест и повесила четки на зеркало заднего вида.
Итак, все готово! Луз вздохнула, чувствуя, как по всем ее жилам разливается предстартовое волнение. Она взглянула в конец улицы. Куда же запропастился Салли, подумала она, в нетерпении постукивая ногой.
Но вот из-за угла выскочил знакомый пикап серебристого цвета. Рев мотора нарушил утренний сон обитателей их тихой улочки. Взвизгнули тормоза. Салли, мастерски сманеврировав на ограниченном пространстве, сумел втиснуть свой грузовичок на единственное свободное место. Машина замерла у бордюра, Салли выпрыгнул из кабины. Когда двумя днями ранее Луз поделилась с ним планами, он поначалу ей не поверил. Потом рассердился, но когда выслушал все ее аргументы, то согласился и даже вызвался ей помочь. Взъерошенные волосы, щетина, проступившая на щеках, темные круги под глазами – все в облике Салли красноречиво свидетельствовало, что он провел бессонную ночь. И действительно они всю ночь не сомкнули глаз: разговаривали, занимались любовью и опять разговаривали. Она еще раз вздохнула, все еще чувствуя на себе запах его кожи. И его хрипловатый сонный голос – как он шептал ей на ухо нежности.
– В последний раз предлагаю, Луз, – уговаривал он ее. – Подожди немного, пока я освобожусь. И тогда мы поедем вместе. Например, в следующем месяце. Или ровно через месяц.
И тут Луз поняла, какие чувства испытывала бабушка, когда она предложила ей отложить их поездку до весны. Нет, в следующем месяце будет поздно. Вот только назвать Салли конкретную причину, почему поздно, она затруднялась.
– Я должна ехать, Салли, прямо сейчас. Понимаю, со стороны это кажется по меньшей мере странным, но… – Она посмотрела ему в глаза. – Я же рассказывала тебе. В Мексике на День поминовения все родственники собираются вместе. Бабушкины односельчане в этот день приветствуют данаид, которые прилетают к ним в горы на зимовку. Есть такое старинное мексиканское поверье, что бабочки-данаиды – это души недавно умерших людей. И мы, представь себе, верим в это!
Услышав это «мы», Салли бросил на нее задумчивый взгляд.
– Вспомни ту бабочку, которая залетела сейчас в наш сад… А накануне вечером я молилась и просила бабушку подать мне какой-нибудь знак, помочь определить, что делать и как жить дальше. Так вот я думаю, то есть я уверена в этом, что бабочка – это и есть мой знак. День поминовения отмечается первого ноября. И в этот день я должна быть в бабушкиной родной деревне. – Луз замолчала, ожидая ответной реакции Салли. Но тот молчал. – Понимаешь, я хочу быть в этот день там… Ради бабушки…
Салли потер лицо, словно пытаясь стряхнуть с себя наваждение.
– Я тоже хочу предупредить тебя, Луз. Вот о чем. Хочу, чтобы ты знала, что этим своим решением ты ставишь на карту все, что у нас с тобой есть.
Несмотря на то что они проснулись сегодня еще до восхода солнца, к чести Салли, он не стал запугивать ее своими страхами. Хотя причины для беспокойства у него были, и немалые. Вот и сейчас она молча наблюдала, как он взял из кабины контейнер с кофе навынос, который подают в бистро, и пакет со свежими пончиками. Потом достал пластмассовую кружку и плеснул в нее немного кофе.
– Я торопился приехать пораньше, но там была очередь, – извинительно пояснил он, протягивая Луз чашку с кофе.
Луз с наслаждением понюхала ароматный напиток и глотнула.
– М-м… Очень вкусно, спасибо. Кофе мне очень даже не помешает. Спасибо, что не забыл взбодрить меня перед дорогой. Ты просто ангел.
– Не хочу, чтобы ты заснула за рулем, только и всего.
– Ну уж это едва ли! Я чувствую себя на взводе. К тому же мой El Toro тоже позаботится обо мне.
– El Toro? Это кто?
– Так я назвала свою машинку. По-испански это означает «бык». – Луз весело хихикнула. – Это я так, чтобы немного взбодрить свою старушку и вселить в нее побольше уверенности в собственные силы.
– Хорошо, тогда пусть будет El Toro, – рассмеялся в ответ Салли и ласково похлопал машину: – Ты уж береги мою девчонку, ладно? – И он снова повернулся к Луз: – А ты сильно не гони, поняла? И двигайся строго по карте, никаких отклонений от трассы. В случае чего сразу же звони мне.
Ну почему все мужчины, подумала Луз, в момент прощания ведут себя одинаково? Напускают на себя суровый вид, дают сотни всяческих указаний, подчеркивающих, какие они крутые. И тут же улыбнулась, вспомнив, каким нежным может быть Салли в другие моменты.
– Обещаю. Даю честное слово, что с маршрута никуда не сверну.
– Возьмешь с собой пончики? Подкрепишься по пути.
– Нет, пончики лучше оставь себе. Мне сейчас не до еды. Я слишком взвинчена.
– А я говорю, бери! Вот увидишь, в дороге быстро проголодаешься!
Луз не стала спорить и взяла пакет только для того, чтобы сделать Салли приятное.
– Что ж, пожалуй, поеду, пока дороги пустые…
Салли подошел вслед за ней к машине, подождал, пока она уложит пакет с выпечкой, контейнер с кофе и свой кошелек. Но вот все разложено по местам, Луз снова выходит из машины и прямиком попадает в его объятия. Он обхватил своей большой ручищей ее голову и прижал к груди.
– Немедленно звони мне, если попадешь в какую-нибудь переделку! Слышишь? – проговорил он почти угрожающе и вскинул подбородок. Луз увидела, как зажглись его глаза. Да, он и впрямь готов ринуться за ней хоть на край света. – Звони, – повторил он и добавил: – Как бы ты далеко ни заехала, я все равно приеду.
– Обязательно, – с готовностью пообещала Луз.
– А за меня не волнуйся. Буду ждать твоего возвращения.
И Салли поцеловал ее – страстно, жадно, ненасытно, словно хотел, чтобы она знала, сколько еще скрытых страхов и тревог осталось у него на душе. И она ответила ему с той же страстностью, напитываясь силой и энергией их прощального поцелуя. Потом села в машину, захлопнула дверцу и еще раз проверила, все ли исправно работает и можно ли чувствовать себя в этой кабине в полной безопасности. На мгновение ее смутила странная пустота в желудке. Неужели она боится? Чего? Миллионы крохотных бабочек из года в год проделывают этот неблизкий путь, и ничего. Уж не они ли сейчас трепещут в ее животе?
