И вот здесь стоит остановиться на мгновение и подумать, о чем, собственно, идет речь. Кто такие были англы? Однозначно – народ! А кто такие были франки? Тоже однозначно – народ! Также и Миллер, например, когда начинал свой спор с Ломоносовым, был на сто процентов уверен, что где-то в Швеции должен был быть германоязычный народ русь, который по примеру англов и франков принес свое имя в Восточную Европу. Иными словами, Миллер был по-своему совершенно логичен. Но народа русь, как известно, ни в Швеции, ни во всей Скандинавии не нашли. А уже искали, будьте любезны, всем европейским миром более двухсот лет самым тщательнейшим образом, заглядывая во все уголки и подклети. И если бы та доктрина, которая вошла в историографию под названием норманизма, произрастала от научных корней, а не от исторического фантазирования, то в одночасье, когда ее сторонники убедились в том, что народа русь в Скандинавии никогда не было, они честно признали бы неверность отправного момента. После чего предложили бы, наверное, вернуться на исходные позиции и продолжить исследование оттуда, где оно было оставлено. Что делать, в науке и отрицательный результат считается результатом. По крайней мере, благодаря ему исследователями бывает установлено, что данный путь – тупиковый.
Классический средневековый труд «Вандалия»
Но в случае с норманизмом этого не произошло. Окончательно установив, что народа русь в Скандинавии нет и никогда не было, как утверждалось в XVIII в., поклонники идей норманизма не отказались от ключевого тезиса, а начали уже истинное лицедейство – лепить из народа русь гребцов-родсов, шулерски подменивая идею руси как народа из Швеции идеей руси как гребцов из Средней Швеции. А с какой стати тогда в работах норманистов продолжаются сравнения с англами, франками, болгарами как примерами носителей имени «со стороны» в земли других народов? Эти примеры для норманистов недействительны! Англы, франки, болгары были народами, а не какими-то гребцами в лодках «с социальным наполнением». Вот пусть норманисты найдут себе идентичный пример, в котором профессионально-отраслевые группы транслировали бы где-нибудь название своей профессии в качестве самоназвания могучего народа и гигантской страны, и позанимаются этим примером, а мы со стороны понаблюдаем, что из таких поисков получится. Или пусть признают, наконец, что в так называемой концепции происхождения руси от родсов-гребцов в научном плане, как говорится, латать – не за что хватать. Правда, выступить с подобным признанием, находясь внутри системы (я имею в виду вузовско-академическую систему), будет очень сложно, поскольку система всегда постарается выдавить такого «протестанта» как инородное тело.
Один из первых российских норманистов – Герард Фридрих Миллер. Портрет художника Э.В. Козлова
Согласно моим наблюдениям, рождение новой этнической общности происходит от союза двух «родительских» организмов по определённой схеме: новая общность получает язык от одного «родителя» и имя – от другого. Причём если один из «родителей» является «пришлым», то другой должен быть автохтоном, связанным с местной землей. Это как бы формула этногенетического процесса, состоящая из двух величин: вопроса языка и вопроса имени – двух наиважнейших вопросов, которые вставали перед людьми при рождении новой общности.
Например, Италия, согласно легенде, получила своё имя от царя пришлых сикулов (сицилийцев) – Итала, а её латинский язык сохранил имя аборигенов – латинов. Современная Франция получила имя от пришлых франков, но язык остался от автохтонной кельто-галльской традиции. В английской истории общий политоним объединённого королевства был унаследован от кельтской Британии, а язык – от пришлых германоязычных англосаксов. В смешанной этнической среде – симбиозе тюркских протоболгар – потомков волжских булгар и балкано-славянских племён – родилась современная Болгария, при этом политоним – Болгария – был взят от тюрко-булгарских пришельцев, а язык и другие феномены культуры – от местных славянских племён. Кстати, помимо волжских булгар, на Балканы переселялись и индоевропейские народы. Академик О.Н. Трубачев выделил на юге Восточной Европы прототип этнонима «сербы», первоначально неславянского, но индоевропейского, носители которого ославянились на Балканах с принятием славянских языков (см. его работу «К истокам Руси»). То есть имя «сербы» было пришлым индоевропейским именем, которое, соединившись с носителями славянских языков на Балканах, стало названием современного славянского народа – сербов.
Однако рассуждения о том, что один народ может принести свое имя в страну другого народа, достаточно интересны. Только норманисты, в силу лингвистической зашоренности, не смогли учесть всей сложности взаимодействия различных этнических групп при миграции одного народа на землю другого, когда в результате миграций складывается новая общность.
Древние франки
По сходной логике должно было происходить и рождение современной русской общности и как этнического, и как политического объединения в период расселения славянства в Восточной Европе. Одним из «родителей» русских, давших новой общности язык, было, безусловно, восточноевропейское славянство – «родитель» пришлый, как это и наблюдалось в истории большинства народов. Но тогда имя «Русь» не могло прийти «со стороны», как это продемонстрировано выше на известных примерах, в частности на примере британской истории, где древнее местное название Британии было унаследовано пришлым германоязычным населением. Поэтому имя «Русь» и, соответственно, народ, его носивший, должны были родиться в Восточной Европе до прихода туда славянства, но иметь индоевропейское происхождение.
Древнерусские мотивы в народной вышивке
Поставив вопрос таким образом, я несколько лет назад подошла к идее индоевропейского субстрата на севере и в центре Восточной Европы в древности, в котором предположила среду, явившуюся лоном для рождения Древней Руси. Эту гипотезу я уже представила в ряде опубликованных работ. В ее основе – несколько проблем, которые необходимо затронуть для понимания истоков древнерусской истории.
Начать следует с проблемы локализации индоевропейцев в Восточной Европе. Не посчитаю лишним напомнить существующее на сегодня мнение ученых: «В еще более давние времена предки иранцев и индийцев – ариев составляли один народ, который называют протоиндоиранцами. Они – ветвь индоевропейской семьи и жили, как полагают, тем, что разводили скот в южнорусских степях и к востоку от Волги… В течение столетий устойчивого, неизменного образа жизни, начиная, видимо, с IV–III тысячелетий до н. э., протоиндоиранцы сформировали такую стойкую религиозную традицию, что элементы ее сохранились до наших дней у их потомков – брахманов Индии и зороастрийцев Ирана. Как полагают, в начале III тысячелетия до н. э. протоиндоиранцы разделились на два отличающихся друг от друга по языку народа – индоарийцев и иранцев».
Реконструкция внешнего облика ариев
Таким образом, индоевропейская общность, локализуемая в Восточной Европе в период с III тысячелетия до н. э. до середины II тысячелетия до н. э., приблизительно в течение II тысячелетия до н. э. стала переживать распад, предопределивший миграции выделившихся этнических групп на юг и восток Азии. При этом часть индоевропейского субстрата, естественно, должна была остаться на восточноевропейских землях. По логике, при переселении какой-либо общности на новые территории все до единого члены этой общности старое насиженное место не покидают: как правило, оставшаяся часть мобилизуется и объединяется в рамках новой общности и под новым именем. Вот от этой оставшейся в Восточной Европе части индоевропейской общности, предполагаемой мною, я и пытаюсь вести отсчет древнерусской истории, выделяя в ней более древний дославянский период.
Но обоснование подобного подхода наталкивается на большую сложность: в российской истории различают сейчас только один период – славянский, т. е. русов полностью отождествляют со славянами. Хотя один-единственный период в истории народа скорее исключение, чем правило.
Расселение венетов
Наличие различных периодов в истории архаичных этносов не такая уж необычная вещь. Ближайшим примером могут послужить венеты/венеды (энеты/ генеты у Геродота), которые относились к одному из реликтовых индоевропейских этносов. По археологическим данным, венеты появились на севере Адриатики около XII в. до н. э. Их язык на протяжении длительных исторических периодов связывался с различными древними ветвями индоевропейских языков. Геродот считал их иллирийским народом. Учитывая кельтоязычие арморийских венетов и бесспорное влияние в IV–III вв. до н. э. кельтской материальной культуры на венетов, их считали (особенно в XIX в.) кельтоязычными, хотя об отличии языка венетов от кельтского прямо говорил Полибий. У Страбона венеты упоминаются либо вместе с фракийцами, либо с киммерийцами. С первых веков нашей эры становятся довольно регулярными сведения о венедах в Прибалтике. Во II в. венедов упоминают Птолемей и Тацит. Птолемей, давая описание «Сарматии», отмечает, что «заселяют Сарматию очень многочисленные племена: венеды – по всему Венедскому заливу», т. е. по балтийскому побережью.
