- Кази,- сказал хан,- я предполагал у тебя больше ума, чем у себя самого, но теперь вижу, что у тебя его совсем нет. Если я его убью, то на будущий же год Белый Царь придет и полонит всех жен моего гарема. Лучше будет принять посла и отправить его обратно, а пока, пускай он подождет; нужно разведать, за каким делом он приехал сюда. А ты уйди вон!
На этом обсуждение закончилось, ибо решение владыки никто не осмелился оспорить.
Пока хан метал молнии в своих подчиненных, молодой офицер мерил шагами свою небольшую комнату, с решетками на окнах, и размышлял о том, что же ему делать дальше. Комната выглядела убогой и грязной. Из обстановки там были лишь: кровать, стул и невысокий столик с кувшином для питья. Но более всего Муравьева удручала неизвестность. Тут в дверь постучали.
- Войдите, - сказал капитан. На пороге возник Сеид, который только вернулся из города.
- Есть новости? - спросил Муравьев.
- Нет, эфенди, - ответил проводник, - В городе ходят слухи о вашем визите, но никто не знает, что решил хан. Я попытался поговорить с Эзиз Беем, ханским слугой, но он обругал меня и пригрозил закопать живьем, если я еще раз к нему приближусь. Посол нахмурился и спросил:
- Ты присмотрел коней?
- Я договорился о цене с одним торговцем. Если эфенди захочет, то уже завтра их можно будет купить.
- Что ж, мы подождем еще одну неделю. Если хан меня не примет, тогда нам придется бежать. Найди веревки, а еще лучше веревочную лестницу и запаси провизию на неделю, только потихоньку, чтобы не вызвать подозрений.
- Я как раз купил вам еды, как вы просили, - ответил слуга, - Теперь буду покупать больше, и часть откладывать.
- Вот и хорошо. Спасибо тебе Сеид, и будь осторожен. Если охрана что-то заподозрит, то тебе несдобровать. Когда проводник ушел, прикрыв за собой дверь, Муравьев принялся за нехитрый обед, состоящий из лепешки и козьего молока.
Время на востоке течет медленно, и капитан провел под арестом полтора месяца. Только когда он уже намеревался бежать, переодевшись кочевником, ему, наконец, сообщили, что владыка хивинский готов его принять, правда, не уточнили когда...
Но все-таки, через два дня, ворота крепости со скрипом открылись и капитан, щурясь от яркого солнца, последовал в середине почетного конвоя в Хиву. После пыльной и грязной комнаты, где он провел последние семь недель, город поразил его своим великолепием. Множество садов, среди которых белели дворцы вельмож и голубые изразцы мечети, сверкающие на утреннем солнце бирюзовыми бликами, выглядели как драгоценная шкатулка посреди монотонной желтизны пустыни. Приезд русского посланника произвел фурор среди местных жителей. Многие окружили конвой, чтобы посмотреть на чужестранца в русской офицерской форме. Детвора бежала позади и, когда капитана ввели в его новые апартаменты, неподалеку от ханского дворца, они даже попытались войти вовнутрь, но были безжалостно отогнаны охраной. Среди глазеющей толпы Муравьев различил русские лица. Несчастные рабы снимали перед ним шапки и шепотом умоляли сделать что-то для их освобождения.
Передав во дворец послание и подарки от генерала Ермолова, капитан стал дожидаться аудиенции. Правда, теперь, когда хан официально признал его гостем, ожидание не казалось столь тягостным. Через два дня, наконец, прибыл ханский посланник в богато расшитом халате и сообщил, что он явился сопровождать достопочтимого посла к великому владыке. Как и два дня назад, по пути в ханский дворец, толпа густо усеяла крыши, наблюдая за диковинным послом.
Внутри дворец оказался менее великолепным, чем снаружи. За стенами находился лабиринт из переходов, двориков и крытых галерей. Пройдя три грязноватых двора, Муравьев очутился в еще более грязном дворе, поросшем травой. Посреди него стояла ханская кибитка, которая и служила резиденцией местного владыки. Хивинский хан оказался громилой, хотя и с приятной наружностью. Одет он был в красный халат, сшитого из привезенного послом русского сукна. Этим хан подчеркивал, что подарок пришелся ему по душе, и он дружески расположен к его дарителю, что являлось обнадеживающим началом. Муравьев поклонился, не снимая шапки, и молча стоял, ожидая когда хан заговорит первым. Тот осматривал его цепким взглядом несколько минут, после чего произнес:
- Добро пожаловать посланник. Зачем ты приехал, и какую имеешь просьбу до меня? За время своего заточения капитан имел много времени, чтобы продумать свою речь, и поэтому, по-восточному цветасто, ответил:
- Счастливой Российской Империи, Главнокомандующий над землями, лежащими между Черным и Каспийским морями, имеющий в управлении своем Тифлис, Ганжу, Грузию и другие земли, послал меня к Вашему Высокостепенству, для изъявления почтения своего, и вручения вам письма в благополучное время писанного.
- Я читал письмо его, - коротко ответил хан.
- Я имею также приказание доложить вам о некоторых предметах изустно, я буду ожидать приказания вашего для докладу об них. Когда угодно будет вам выслушать меня, теперь или в другое время?
- Говори сейчас, - ответил Хивинский владыка.
- Император всероссийский желал бы развития взаимовыгодной торговли между нашими государствами, - объяснил Муравьев, - для чего на восточном берегу Каспийского моря строиться гавань для купеческих кораблей. Путь от гавани до Хивы вдвое короче нынешнего, но требуется добро Вашего Высокостепенства на проход караванов по этому пути. В гавани ваших купцов всегда будут ожидать любые товары, которые вы пожелаете.
- Хотя справедливо, что нынешняя дорога гораздо долее предложенной вами, но прибрежные туркмены враждебны мне, и караваны мои будут подвергаться опасности быть разграбленными, а потому я не могу согласится на сию перемену, - ответил хан. Но молодой офицер был готов к такому повороту событий и поэтому ответил:
- Вступивши в союз с нами, ваши враги станут нашими врагами. Его высокопревосходительство, Кавказский главнокомандующий, приказал просить у вас доверенного человека, с которым он мог бы обсудить все выгоду от союза нашего. На минуту, в зале воцарилась пауза, а потом хивинский владыка произнес:
- Я пошлю с тобой хороших людей, и дам им письмо к Главнокомандующему. Я сам желаю, чтобы между нами утвердилась настоящая и неразрывная дружба. На этом аудиенция окончилась.
Неделя ушла у капитана на приготовления к отъезду. Он бы уехал и раньше, но пришлось дожидаться хивинских послов, которые должны были его сопровождать. Отправляясь назад, среди огромной толпы провожавших, Муравьев заметил кучку русских рабов с печальными лицами. С появлением капитана у этих несчастных появилась надежда на освобождение из неволи. Русские пленники смогли передать Муравьеву записку в стволе ружья, отданного им в починку. Из записки он узнал, что всего, в Хиве находиться около трех тысяч русских невольников, которые подвергаются жестокому обращению и унижениям со стороны своих хозяев. Они надеялись, что капитан донесет эти сведения до государя, который, сможет их вызволить. Эти лица еще долго снились капитану, и он поклялся себе, сделать все возможное для их освобождения.
После мерзлых ночей в пустыне, в середине декабря, Муравьев, наконец, увидел вожделенный залив Каспийского моря и стоявший на якоре русский корвет. Когда от корабля отделилась шлюпка, чтобы забрать его, сердце капитана громко стучало - он вернулся.
Глава 21
Летом 1820 я совершил поездку на Кавказ, дабы ближе познакомиться с генералом Ермоловым и увидеть край, которым он управлял методом кнута и пряника. Ермолова называли «проконсулом Кавказа» за его независимость и жесткость, а среди военных он слыл фигурой легендарной. Участник всех крупных сражений Наполеоновских войн, он прославился своей храбростью и крутым нравом. Сторонник всего русского - он был очень популярен в армии и в либеральных кругах, из-за чего уже успел подвергнуться опале. Но благодаря своим способностям и энергии его снова призвали на службу, на этот раз на Кавказ.
Выходец из бедной дворянской семьи, он не получил хорошего образования, как многие гвардейские офицеры, зато он обладал двумя очень ценными качествами: здравым смыслом и настойчивостью. Он умел, как говорят: зрить в корень, быстро вникая в суть проблемы и находя выход из критических ситуаций. Генерал был из той породы людей, которые превратили княжество Московское в Российскую империю. Империя была для него не пустым звуком, а смыслом жизни.
Именно за эти свои качества, опальный генерал был послан на Кавказ. Территории эти, относительно недавно, вошли в состав империи, и народы их населяющие, веками привыкли жить в постоянных войнах друг с другом и набегами на соседей. Османская и Персидская империи только номинально контролировали эти земли, поэтому многочисленные кавказские племена являлись фактически независимыми, если хаос, царящий там, можно назвать независимостью. Часть племен добровольно перешла в русское подданство, ища защиты от более сильных соседей, а часть перешла к империи в результате войн с Персией и османами. Многие племена приняли русское подданство лишь номинально, надеясь на то, что как и прежде, никто не будет вмешиваться в их устоявшийся уклад жизни. Но империя была заинтересована в порядке, и вскоре, племена, привыкшие жить в постоянном хаосе войны и кровавой мести, увидели, что их привычный устой жизни нарушен. Русские войска пресекали набеги племен друг на друга и изымали часть земель для передачи их другим племенам или русским поселенцам. А посему часть местной верхушки, недовольная новой властью и присутствием «неверных» на их территории, подстрекала других против России. Вдобавок Персия и Турция, не без помощи англичан, помогали недовольным имамами и оружием, надеясь урвать свой кусок. Гористая территория идеально подходила для ведения партизанской войны, ибо позволяла небольшими силами наносить урон гораздо более сильному противнику.
