class="title2">
Глава 9. Париж, дом семьи Шмалёр, ноябрь 1851 года
В детской царил прусский порядок. У брата с сестрой была целая игрушечная конюшая: лошадка-качалка, две лошадки на палочке, к колесам которых были привязаны колокольчики. Игрушечные оружие и магазинчик ждали Жана, кукольный домик и игрушечный утюжок – Анриетту. Анна заключила: роли были уже распределены.
Центр комнаты отмечал круглый ковер. На нем стояли два кресла и зеленое канапе. Бархатная обивка была потертой, а судя по углублениям на ней, детям нравилось прыгать по мебели. Всюду был идеальный порядок: ни рисунков на стенах, ни кукол с оторванными ногами.
Анна подкатила кресло к канапе и сказала Жану и Анриетте занять места. Она думала, что теперь, без надзора родителей, дети станут сопротивляться, но оба послушно уселись рядом. Анриетта сложила руки на коленях. Жан положил ладонь на штанину. Анна улыбнулась. Будь графиня художницей, более прелестной позы для юных Шмалёров она бы придумать не смогла.
– Мы начнем с математики, – сказала Анна.
Язык цифр был международным. Арифметические задачи дети решали серьезно и почти всегда правильно. Сложение и вычитание трехзначных чисел не составляло для них труда. Жан уже освоил умножение. Здесь предшественники Анны возделали поле добросовестно. Очевидно, Олаф Шмалёр следил за тем, чтобы отпрыски разбирались в его деле.
Следующим на очереди был немецкий. Анна достала книги, которые хранила в корзине, прикрепленной сбоку к инвалидной коляске. Она провела рукой по обложкам книг, которые сама переплела бельгийским льном: «Необычайная история Петера Шлемиля»[28] Адельберта фон Шамиссо, первая часть «Фауста» тайного советника Гёте и «Немецкие народные сказки» Якоба и Вильгельма Гримм. Переплеты сменяли друг друга в руках Анны, пока она не остановила выбор на сказках. Легкое начало расположит детей к учительнице и ее родному языку.
Указательный палец Анны заскользил по оглавлению. «Сказка о Красной Шапочке»? В ней волку вспороли живот. «Гензель и Гретель»? Двое детей сожгли старуху. «Смерть кума»? От такого начнутся кошмары. «Король-лягушонок»? Анна на секунду задумалась. Заслышав о поцелуях и любви, дети могут неловко захихикать или покраснеть. «Рапунцель». Анна стала вспоминать сказку. Рапунцель и принц. Ближе к концу истории сын короля упал в колючие кусты и выколол себе глаза. Но эту часть она просто пропустит. Под ее присмотром нежные детские души не пострадают.
– Это сказка о Рапунцель. Я буду читать ее вслух по-немецки, очень медленно. А потом вы попытаетесь пересказать по-французски все, что поняли. Готовы?
– А если мы чего-то не поймем? – спросила Анриетта.
– Тогда просто придумайте что-нибудь подходящее, – сказала Анна. – Готовы?
Дети прилежно кивнули.
Анна принялась за чтение. Она вкладывала в текст мелодию, то повышая, то понижая голос, пока он не стал напоминать пение. Графиня знала, что для французов немецкий звучит как стук молотка по железу, но у нее на языке слоги становились мягкими, податливыми.
После второй страницы Анриетта откинулась назад. Жан вглядывался в глаза лошади-качалки.
Анна решила не давать сбить себя с толку. Она начала читать громче, чтобы придать происходящему больше драматизма. Анна дошла до места про королевского сына. Он хочет увидеться с Рапунцель, но в башне ее уже нет. На месте, где принц встречает ведьму и узнает, что его возлюбленная исчезла, Анна закрыла книгу и заложила палец между страницами.
– Как думаете? – спросила графиня по-немецки. – Увидит ли он Рапунцель снова?
Анриетта без интереса посмотрела на нее. Жан пожал плечами.
– Отвечайте! – приказала Анна. – По-немецки.
– Он больше ее не увидит, – сказал Жан совершенно безразлично.
– Хорошо, – сказала Анна. – Почему ты так думаешь?
– Потому что принц скучный, – отозвалась теперь Анриетта. – Поэтому мне все равно, станут ли они парой.
И все же девочка ответила по-немецки. Если критика братьев Гримм поможет научить детей немецкому языку, Анна пойдет по этому пути.
– Почему вам не нравится сказка? – продолжила графиня тянуть за ниточку.
– Принц – совсем не герой. Он не борется за свою честь, он бы за нее не умер, – ответил Жан.
– Рапунцель ведет себя как старуха. Ей безразлично, приедет ли принц ее навестить, – сказала Анриетта.
Слова медленно просачивались меж ее губ.
– Что же, по-твоему, ей стоит сделать? – спросила Анна.
Теперь Анриетта снова выпрямилась и перешла на французский.
– Она должна умирать от тоски. Она должна рвать на себе волосы, считать минуты и плакать, плакать, плакать, плакать. – На щеках девочки появился румянец. – Ее глаза должны слезиться из-за греховных мыслей.
Переплет Гёте, соскользнув с колен Анны, упал на ковер.
– Да это все девчачья чепуха, – сказал Жан сестре. – Принц должен сразиться с ведьмой. Он должен размахивать мечом с него самого длиной. Злая колдунья должна метать в него молнии. Она изувечит его и уничтожит его семью. Сначала он проиграет. Но потом вернется, и вот тогда отомстит. Ее голову…
– Довольно! – воскликнула Анна. Она хлопнула в ладоши. – Откуда у вас такие жуткие мысли?
Анна не удивилась бы, если бы дети признались, что Олаф Шмалёр рассказывал им подобные истории перед сном.
Жан встал, опустился на колени перед комодом и достал из нижнего ящика стопку бумаг. Он протянул ее Анне. Это были страницы из ежедневных газет. Бумага пожелтела. Несмотря на это, тексты на ней все еще можно было разобрать.
– Что это? – спросила Анна, поправляя очки и поднося первую страницу поближе. Шрифт был очень мелким. – «Граф Монте-Кристо», – прочитала она вслух. – Александр Дюма.
– Графа предают друзья и бросают в темницу. Но ему удается освободиться, и тогда он уничтожает всех врагов. Он не знает пощады. – Жан грубо рассмеялся и сжал кулаки. – Я прочел это четыре раза. Когда я вырасту, я точно буду знать, как мне вырваться из тюрьмы.
Анриетта постучала себе по лбу.
– Да что ты сочиняешь? Три мушкетера намного сильнее и храбрее. А как они галантны с дамами! Если я когда-нибудь выйду замуж, мой муж тоже должен быть мушкетером и ухаживать за мной, как д’Артаньян.
Анна почувствовала ледяное покалывание, исходящее от основания позвоночника и подбирающееся к коже головы. Она поспешно пролистала газетные страницы. Бумага зашуршала.
– Но ведь это вовсе не книга, – проговорила графиня.
– В Париже романы печатаются в газетах. Каждый раз выходит новая часть, – объяснил Жан. – Мы собираем все выпуски. В ящиках их полно. Хотите посмотреть?
Взгляд Анны упал на «Фауста». Книга лежала на ковре переплетом кверху, как животное со сломанной спиной. Как же ей заинтересовать этих детей литературой?
– Не могли бы вы рассказать, почему взорвалось ваше шато? – заговорщически спросил Жан.
– Это была крепость, а не шато, – сказала Анна.
Графиня подавила желание наказать детей. Дело ведь
