Это продолжалось какое-то время.
Я вытащила щетку изо рта и сказала с пеной во рту,
— Что?
— Никогда, за всю свою жизнь, я не делил раковину в этой ванной комнате с женщиной. Теперь, я делаю это и даже не знаю ее фамилии.
— Я не знаю твоей фамилии, — отметила я с полным ртом пены.
— Коди.
Я уставилась на него. Затем все еще с полным ртом пены я спросила,
— Тебя зовут Грей Коди?
— Грейсон Коди, — поправил он.
Господи. Это было самое ковбойское имя из всех ковбойских имен. Оно было лучше, чем имя "Джон Уэйн". Чертовски лучше, чем "Рой Роджерс". Однозначно круче, чем "Уайатт Эрп", который был не ковбоем, а безбашенным стражем закона, прославившимся своим участием в перестрелке, что явно круче самого крутого ковбоя, и все-таки имя Грея переплюнуло имя Эрпа.
Это было лучшее ковбойское имя в истории.
— Отдам целое состояние, чтобы узнать, о чем ты сейчас думаешь, — пробормотал он, по-прежнему улыбаясь, все еще глядя на меня, по-прежнему скрестив свои потрясающие руки на своей широкой, прекрасной груди.
— У тебя лучшее ковбойское имя за всю историю, — сказала я ему.
Он разразился смехом.
Мое сердце остановилось.
Затем я наклонилась над раковиной, сплюнула, прополоскала рот, сполоснула свою зубную щетку, вытерлась и собрала свои вещи.
Затем я убралась оттуда ко всем чертям, пробубнив,
— Спокойной ночи, Грей.
И я сделала это быстро.
И я сделала это потому что мне пришлось быстро поумнеть.
Потому что я могла бы справиться с его красотой и с его улыбкой. Я могла бы справиться с его ямочкой. Я могла справиться с тем, что он присматривал за мной и даже с его нежностью и лаской в голосе и взгляде, которым он смотрел на меня ранее.
Но я не могла вынести его смех.
Определенно не мне его смешить.
Его смех был самой прекрасной вещью в длинном списке прекрасных вещей, касаемо его. Он был низким и раскатистым, сердечным и заразительным, таким, который вы хотели бы слышать ежедневно, по сто раз в день до конца своей жизни. Настолько, что вы бы старались, из кожи вон лезли, вы бы жили тем, чтобы вызвать этот смех, чтобы насмешить его, чтобы он подарил вам эту красоту.
Поэтому мне нужно было поумнеть.
Быстро.
Глава 7
Варенье
Шесть часов спустя...
Я услышала шаги и приглушенный шум голосов внизу и вылезла из кровати.
Грей был прав; она была намного удобнее, чем кровать в гостинице Мэнни. Одеяло тонкое, но тяжелое и теплое, а постельное белье — старое, и его часто стирали, поэтому оно было мягким.
У меня все еще было около двух часов для сна.
Но мне нужно было встать, вернуться в город и убраться из Мустанга.
Я оделась в комнате, затем быстро прошла по коридору. На этот раз я прислушивалась, даже несмотря на то, что слышала тихие голоса внизу, звуки, что что-то происходит на кухне, запах жареного бекона, поэтому я предположила, что наверху никого нет.
Дверь в ванную комнату была открыта, свет включен. Я поспешила внутрь, закрыла дверь и увидела, что на ней не было замка.
Конечно же нет.
Семья знала, если дверь закрыта, ванная занята.
Это я не знала о таких вещах.
Я сделала свои дела, умылась, почистила зубы. Теперь, без Грея рядом, я заметила, что ванная комната имела деревенский шарм, как и все остальное. Ванна на ножках в виде лап. Керамический умывальник- стойка, с очень широкой квадратной раковиной, высокими бортиками сверху и по бокам, чтобы складывать вещи. Зеркало с волнистыми, скошенными краями и витой гравировкой наверху. Я была удивлена, заметив, что Грей (или его бабушка) не заморачивался с полотенцами. Они не были старыми, потертыми и мягкими, как все остальное. Они были довольно новыми, толстыми и мягкими. Там была полка с несколькими старомодными хромированными коробками на ней, а также небольшая ваза с немного повядшими цветами.
Бабуля Грея явно любила цветы.
Было бы здорово, если бы у меня были деньги, чтобы заехать в цветочный магазин в городе и заказать доставку цветов в качестве благодарности ей за такого замечательного внука.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
К сожалению, у меня не было денег.
Я вышла из ванной, поспешила обратно по коридору, аккуратно заправила кровать, взбив подушки, разровняв простыни, а затем покрывало и, под конец, расправив одеяло. Потом я быстро собрала свою небольшую сумку, застегнула молнию и вышла из комнаты. Внизу, на первом этаже, голоса стали громче, запах жаренного бекона слабее, теперь был слышен стук столовых приборов по тарелкам.
Демонстрируя свои намерения, я бросила сумку у входной двери, развернулась и пошла по коридору на кухню.
Я почти споткнулась, когда увидела ее.
С длинными, эффектными седыми волосами, собранными на затылке заколкой, в закрытой ночной рубашке, девственно белой, застегнутой на все пуговицы вплоть до украшенного оборками, высокого воротника. С накинутой на плечи пушистой, свободной вязки, серой, шерстяной шалью. Она была прямо, как бабушка из сериала про ферму в прериях 1800х годов. Я почти что ожидала увидеть, как Майкл Лэндон (Майкл Лэндон — Американский телевизионный актёр, продюсер, сценарист и режиссёр, наиболее известный благодаря главным ролям в трёх длительных телесериалах «Бонанца», «Маленький домик в прериях» и «Шоссе в рай». Прим.пер.) заходит через заднюю дверь, щеголяя подтяжками и отбрасывая в сторону свою шляпу.
Я даже не знала, что подобные ночные рубашки еще шьют, и я никогда, ни разу в жизни, не видела никого, завернутого в шаль.
Ее взгляд был направлен в коридор, на меня.
Она сидела в инвалидном кресле.
Теперь я поняла, почему Грей жил с бабушкой.
Да. Он был хорошим человеком. До мозга костей.
Когда я подошла ближе, то натянуто улыбнулась и тихо сказала,
— Привет.
У нее были проницательные голубые глаза, она окинула меня с головы до ног быстрым опытным взглядом, затем ее взгляд, ничего не выражая, вернулся к моему лицу, и она ответила,
— Доброе утро, Айви.
Грей рассказал ей обо мне.
Я вошла в кухню и увидела, Грея, сидящего за столом напротив меня, спиной к раковине, тарелка с недоеденной яичницей и беконом перед ним (как и перед бабушкой ее тарелка), еще одна тарелка со стопкой тостов стояла между ними. Кофейные кружки, сахарница, небольшой молочник, масленка, баночка клубничного джема, не из продуктового магазина, с серебряной ложкой в нем.
Он смотрел на меня, и его глаза сияли.
— Утро, Айви, — поприветствовал он.
Я остановилась в дверном проеме.
— Доброе утро, Грей.
— Хорошо спалось? — спросил он.
— Да, — солгала я.
Сияние его глаз отразилось в его улыбке, и на щеке показалась ямочка.
У меня засосало под ложечкой
Не глупи, напомнил мне мой мозг.
— Хочешь позавтракать? — спросил он, кивая головой на свою тарелку.
Я покачала головой.
— Спасибо, но нет. Я ценю это, но мне пора возвращаться обратно в город. Могу я воспользоваться твоим телефоном? Я вызову такси, чтобы не причинять тебе неудобств.
Его глаза перестали сиять, и он открыл рот, чтобы что-то сказать, но бабушка его опередила.
— Всем нужно завтракать.
Я посмотрела на нее.
— Обычно я не встаю так рано. Я перехвачу что-нибудь по дороге.
Она изучала меня мгновение, затем заявила,
— Я Мириам Коди.
Черт. Я была грубой. Мне стоило представиться.
Я подошла к ней, не близко, не слишком далеко, так, чтобы она могла дотянуться до меня, и протянула ей руку.
— Очень приятно с вами познакомиться. Как я полагаю, вы знаете, что я — Айви.
Она слегка пожала мою руку, затем отпустила ее, все это время не спуская с меня глаз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она кивнула головой в сторону стула, который стоял спинкой к двери, и пригласила меня,
— Садись. Я приготовлю тебе яичницу.
Она приготовит мне яичницу?
Как она собиралась сделать это, сидя в инвалидном кресле?
