Буйный ветер судить —
Это воля моя!»
Те не верят ушам.
Царь сказал и сошел;
Отрок-сын поднялся
На отцовский престол.
От царя услыхав
Не суровый отказ,
Окружающим он
Дал не медля наказ:
«Оседлайте коней,
Вы, гонцы-молодцы,
И гоните во все
Городские концы!
Тех купцов, у кого
Есть на Волге суда,
Для допроса ко мне
Приведите сюда!»
VII
Перед очи царевы
Купцов привели —
У них бороды густы,
Туги кошели.
На румяных щеках
Горя нет и следа:
Не видали они,
Что́ такое нужда…
И опять раздался
Голосок молодой:
«Когда ваши суда
Шли низо́вой водой,
Вы молили о чем:
О здоровьи семей,
Барышах ли больших?
Говорите смелей!»
Отвечали купцы:
«Век свой хлеб продаем,
Так молили тогда
Мы, известно, о чем:
Как бы снизу задул
По пути ветерок
Да тяжелую кладь
Довезти нам помог…
Внял моленью господь…
В срок поспели суда…»
— «От моленого гостя
Случилась беда:
Ветер в поле муку
У старухи разнес,
Набедил и пропал,
Кто заплатит — вопрос?
За покражу теперь
И несите ответ:
Был он на́ руку вам,
Да другому-то нет!
Виноватые вот!
Заплатите с лихвой!»
И с деньгами пошла
Старушонка домой.
Кума
(«Всплывает месяц и горит»)
I
Всплывает месяц и горит
На высотах кремлевских башен…
Весь Нижний спит глубоким сном,
Везде огонь давно погашен;
Лишь воеводе одному
В тот час не спится на постели, —
Мечты греховные его
В опочивальне одолели…
Он рад бы спать, да сон нейдет:
Нет, не дает ему покою
«Кума», красавица-вдова,
На перевозе за Окою…
И все мерещатся ему
То грудь наливная, то плечи
То руки белые, что снег,
То глаз приманчивые речи…
И не глядел бы на жену!..
Княгини любящая ласка
Ему противна, сын забыт,
И не страшит его огласка…
Он встал, велит седлать коней;
Седлать коней вмиг дворня сбита,
Через минуту у крыльца
Бьют лошадиные копыта…
Князь сел; холоп спешит за ним
К раскрытым челядью воротам;
Несутся улицей и вот —
Пропали вдруг за поворотом…
II
Проходит день, а князя нет;
Другой прошел, — его не видно;
Никто не ведает — где он;
Княгине больно и обидно…
На третий день вернулся князь;
С женой — ни слова… рвет и мечет…
Ничто не радует его, —
Ни травля, ни любимый кречет…
Томит его и тяготит
Необъяснимая кручина…
Бывало, прежде по часам
Не налюбуется на сына, —
Теперь семьи как словно нет;
Все опротивело, постыло,
Куда-то ездит по ночам,
И прежде милое — не мило…
На грех заехал, видно, он
С охоты гостем запоздалым
На перевоз, и до утра
Спал у «кумы» на постоялом.
Его, седого старика,
Опутал, видно, бес лукавый…
Кума — колдунья, у нее
Все приворотные есть травы;
В ее сверкающих глазах
Не даром, говорят, есть сила,
Не мало в городе мужей
Она к себе приворожила…
Глазами вскинет — дрожь берет;
В речах — какая-то отвага…
И что пьяней — вино ль ее,
Иль речи хмельные, как брага, —
Кто знает?.. только силы нет
От этой груди оторваться,
С семьей по-старому зажить,
С кумой подолгу не видаться,
Так, вот, и тянет за Оку…
И скоро слух прошел в народе,
Что приворотного дала
Колдунья зелья воеводе…
III
Кромешный ад кипит в дому;
Не может сын добиться толку,
О чем его родная мать
Так часто плачет втихомолку…
Она молчит, не говорит
Любимцу-сыну ни полслова,
С терпеньем муки до конца
Она выдерживать готова…
Раз, как-то, утром гневный муж
В сердцах занес над нею руку, —
Лишь тут решилася она
Свою тоску, всю сердца муку
Поверить сыну; в поздний час
Она, позвав его, сначала
Поколебалась, а затем
Заплакала и все сказала:
«Вот кто разлучница моя,
Она его околдовала,
Она крушит меня тоской,
Моей любви ему, вишь, мало!..»
Сын все узнал. Проснулась в нем
И к матери любовь, и злоба;
Всю ночь покой не дала
Ему отцовская зазноба,
В его горячей голове
Кровавый замысел о мести —
Врасплох нагрянуть на куму
И положить ее на месте…
Берет он верных слуг своих,
Кинжал в серебряной оправе
И ночью, тайно ото всех,
Несется к быстрой переправе…
IV
На постоялом нет огня;
Кума не спит… Она готова
К приезду княжого сынка,
К приему гостя дорогого…
Чу! Слышен говор голосов…
Вот по земле стучат копыта…
Они… Через минуту дверь
Трещит, сдается и отбита…
Кума встает, зажгла свечу,
На шум идет полунагая,
Своих непрошенных гостей
С оплывшей свечкою встречая…
Но, видно, очи у кумы
Сильнее острого кинжала:
Взглянул сын княжий на нее
И, словно, к месту приковало…
Забыл, зачем сюда пришел,
И вместо гневного проклятья
К колдунье руки протянул
Для поцелуя и объятья…
Такой волшебной красоты
Он не видал, живя на свете,
И понял, как отец-старик
Попал в расставленные сети…
А тут холоп еще пристал
И, подстрекаем силой вражей,
«Не плохо водки, — говорит, —
Сперва попробовать нам, княже!»
Глядят — дубовый стол накрыт,
Кума вином гостей обносит
