– Какой у нее был выговор?
– Южный.
– Вы запомнили какие-нибудь приметы?
Эми покачала головой.
– Что она сказала потом?
Эми в который раз повторила свою историю. Женщина сказала, что она – инженер-теплотехник и возвращается домой со срочного вызова. Эми не помнила, был ли на машине логотип с названием фирмы, она не обратила на это внимания. Женщина сказала, что у нее есть муж, полный ноль в практических делах, и двое детей. Поинтересовалась, куда они направляются по такой погоде, и предложила согреться.
– Пожалуйста, ее точные слова.
– Она заметила, что я дрожу, и сказала: «Вам не мешало бы согреться». И протянула нам термос с кофе.
– Кофе был горячий? Вы не чувствовали, что он странно пахнет?
– Обыкновенно он пах. Как пахнет кофе.
– А на вкус?
– Хороший.
– Как она выглядела?
Когда же это кончится?
– Волосы короткие, светлые. Зеркальные солнцезащитные очки. Комбинезон. В ушах вроде бы сережки-гвоздики. Ногти короткие, не очень чистые. Руки грязные. Лицо я видела только сбоку. Выразительный нос. Полноватые губы. Никакого макияжа. Роста, наверное, среднего. Выглядела нормальной теткой. Нормальней не бывает, ясно вам? Все?
Эми вскочила и, давясь рыданиями, быстро пошла по лестнице к себе в комнату. Сквозь давящее чувство вины прорвалась вспышка злости. Сэм легко отделался. Умер, и все. Его страдания закончились. А ее мучениям не видно конца. Ей никогда не дадут забыть то, что она натворила. Глядя из окна на камни мостовой, Эми спрашивала себя, что сказал бы Сэм, если бы она прямо сейчас отправилась туда, к нему. Эта идея настолько ее захватила, что она потянула ручку рамы. Окно почему-то не открывалось. Значит, ее собственный дом превратился в тюрьму.
Глава 26
– Как она выглядела?
Питер Брайтстон поежился. Последние часы его постоянно била дрожь; словно тело само отбивало некий примитивный ритм, не давая ему забыть о пережитом кошмаре. Хелен опасалась, что Питера надолго не хватит. Врач в больнице разрешил с ним побеседовать, но она понимала, что он в любую минуту может отключиться.
На нее он не смотрел. Смотрел только на собственные дрожащие руки, от которых щупальцами тянулись трубочки капельниц.
– Как она выглядела, Питер?
Он долго молчал, потом сквозь стиснутые зубы выдавил из себя:
– Р-роскошно.
Этого Хелен не ожидала.
– Опишите ее.
Глубокий вдох.
– Высокая, крепкая… Волосы черные… Как вороново крыло. Длинные. До лопаток. Обтягивающая белая футболка. Высокая грудь.
– Лицо?
– Макияж. Полные губы. Глаз не видел. Очки с затемненными стеклами. «Прада».
– «Прада»? Вы уверены?
– Да. Они мне понравились. Я даже подумал, что надо подарить такие Саре на нашу годов…
И тут он расплакался.
В конце концов они вытянули из него кое-что еще. У нее был красный «Воксхолл-Мовано», принадлежащий мужу. Жила она с ним и тремя детьми в Торнхилле. Они собирались перебраться в Борнмут и, чтобы часть вещей из экономии перевезти самостоятельно, приобрели «универсал». Разговорчивая, бойкая, чуть шкодливая – сразу же предложила им приложиться к фляжке мужа, не слишком тщательно спрятанной под дорожной картой в отделении для перчаток. Питер, естественно, отказываться не стал и хлебнул, а потом передал фляжку Бену.
На этом Питер прервал свой рассказ и вновь разрыдался.
Хелен оставила нянчиться с ним Чарли, имевшую к мужчинам особый подход. Она была симпатичнее и общительнее Хелен, от нее не исходило ощущения угрозы – неудивительно, что мужчины к ней тянулись. Иногда ей недоставало твердости и решительности, но Хелен, которая умела видеть в людях не только недостатки, но и достоинства, считала, что со временем из Чарли получится хороший полицейский. Сейчас, однако, она была настроена на тесное сотрудничество с Марком и именно в его помощи нуждалась больше всего.
«Белый медведь» притаился в боковой улочке за больницей. Хелен выбрала это место не без умысла, желая испытать Марка, но пока он держался, потягивая из бутылки тоник. Встреча в пабе получилась странная – почти свидание, и они оба это чувствовали. Впрочем, сейчас их занимали вещи посерьезнее.
– Итак, что мы имеем? – первым заговорил Марк.
Он догадывался, что после последних событий в голове у Хелен сумбур и она пытается понять, что к чему.
– Бен Холланд – никакой не Бен Холланд. Его настоящее имя – Джеймс Хоукер.
Каждый раз, стоило Хелен вспомнить о Джеймсе, у нее перед глазами вставал один и тот же образ перепачканного кровью растерянного парня. Оцепеневшего от шока.
– Его отец был бизнесменом. И одновременно – большим выдумщиком и мошенником. После одной неудачной сделки он потерял все до гроша и решил, что наилучший способ расплатиться за ошибку – свести счеты с жизнью. Заодно прихватить с собой всю семью. Сначала он застрелил лошадей, потом собаку, потом поджег конюшни. Соседи позвонили по 999, но я приехала раньше.
Голос ее слегка дрогнул – память сохранила ту жуткую сцену во всех подробностях. Марк пристально смотрел на нее.
– Я тогда работала патрульной. Увидела дым, услышала из дома крики и не стала ждать – вошла. Он уже успел убить жену, старшую дочь и ее бойфренда и с разделочным ножом гонялся за Джеймсом. – Она чуть помолчала и продолжила: – Я свалила его с ног. И избила. Сильнее, чем требовала необходимость. Заслужила благодарность и предупреждение насчет недопустимости подобного поведения в будущем.
Хелен грустно улыбнулась. Марк ответил ей тем же.
– Мне тогда было плевать на предупреждение. Я жалела, что не избила его до смерти.
– Значит, Джеймс сменил имя?
– А ты бы не сменил? Разумеется, он не хотел, чтобы его всю жизнь преследовала скандальная известность. Прошел курс психотерапии, пытался как-то жить дальше, но больше всего хотел убедить себя, что ничего подобного вообще не было. Я старалась поддерживать с ним связь, но через пару лет после трагедии он перестал отвечать на мои письма и звонки. Я служила живым напоминанием об убийствах, а он мечтал о них забыть. Грустно, конечно, но его можно понять. Я пожелала ему всего хорошего, и, надо сказать, у него получилось.
Действительно получилось. Джеймс выучился, нашел хорошую работу, познакомился с доброй и славной девушкой, которая согласилась выйти за него замуж. Учитывая незавидные стартовые условия, Джеймс многого добился, сумел вернуться к нормальной жизни. У него все было хорошо – пока коллега не нанес ему удар железкой в глаз. Разумеется, он действовал в рамках самозащиты, но это обстоятельство еще больше все запутывает. Джеймс – или, если угодно, Бен – питал отвращение к любому насилию. Я представить себе не могу, через что он прошел, если пытался убить Питера. Как же все запутано! И как несправедливо – словами не передать.
Но им приходилось иметь дело с тем что есть.
– Ты полагаешь, эти два случая как-то связаны? Убийства, совершенные Джоэлом Хоукером, и смерть Бе… то есть Джеймса? – спросил Марк, нарушив ход мыслей Хелен.
– Возможно… Но Сэм и Эми не имели к тем событиям никакого отношения. Как встроить их в эту схему?
Они помолчали. Если связь между похищениями и существовала, они, как ни напрягали мозг, ее не видели. Чем же они располагали? Двумя садистскими немотивированными убийствами, на первый взгляд ничем между собой не связанными. И описанием предполагаемой преступницы – то ли неряшливой блондинки, выдающей себя за инженера-теплотехника, то ли грудастой шаловливой домохозяйки с длинными черными волосами. В общем, дело ясное, что дело темное. Они оба отдавали себе в этом отчет. Окинув взглядом паб, Марк почувствовал, как в нем поднимается желание пропустить стаканчик. Посетители, мужчины и женщины, смеялись, шутили и выпивали. Вино, пиво, виски, коктейли лились рекой.
– Ты хорошо держишься.
Реплика Хелен отвлекла его от созерцания пьющих. Марк подозрительно покосился на нее. В чем он нуждался меньше всего, так это в ее жалости.
