Каждому из звездной тройки отвели отдельную отгороженную комнатку. Макс первым делом захватил в свое распоряжение диван. Но полежать у него так и не вышло. Прибежала девушка-гример, велела пересесть в кресло и принялась быстрыми уверенными движениями накладывать грим. Макс морщился, но терпел. Лицо у него сделалось желтоватым от грима, а глаза, подведенные специальным карандашом, лихорадочно заблестели. Потом гримера сменила парикмахер, и волосы вампира были уложены с помощью прозрачного геля. Напоследок Ионов переоделся в костюм — черный джемпер с золотой эмблемой вампирской школы, черные брюки и рубашку. Теперь он был полностью готов к работе.
Соня уже созывала всех на съемочную площадку. Макс нехотя поднялся, я последовала за ним. Сегодня я была одета в джинсы и темную куртку, волосы спрятаны под черную вязаную шапочку, на ногах шнурованные ботинки — не берцы, но похоже. Стараясь не привлекать внимания, я держалась рядом со своим подопечным. Натэлла скользнула по мне равнодушным взглядом и продолжила отдавать команды. Мне показалось, она совсем не помнит, о чем мы говорили вчера в ее номере.
Братья тоже были здесь — Боря и Леня помахали мне с другого края площадки. Я поприветствовала их в ответ… и замерла, потрясенная открывшимся зрелищем.
Съемочная площадка представляла собой пространство, выгороженное посреди гигантского цеха. Когда-то на этом заводе делали ракеты — не космические, увы, а самые настоящие военные ракеты. Ничего удивительного, что размеры помещения были соответствующими. Покрытые копотью кирпичные стены уходили в темноту. Потолок терялся где-то там, в гулкой пустоте. На высоте пятнадцати метров над нашими головами пролегали воздушные рельсы крана, и сама проржавевшая конструкция еще держалась на направляющих. Неподалеку прямо в полу зияла шахта. К счастью, ее огородили металлическими стойками и обнесли по периметру яркой лентой с надписью «Опасно».
На освещенном пятачке посреди цеха суетились десятки людей, ездили камеры, сверху тянулись микрофоны, обтянутые губчатой тканью или пушистым мехом, точно морские свинки. Впрочем, пятачком это место можно было назвать разве что по сравнению с масштабами всего помещения.
Максим тоже запнулся на ходу, хотя для него как раз на съемочной площадке не было ничего неожиданного. Мне показалось, что молодой человек сейчас упадет, и я поддержала его. Макс оттолкнул мою руку:
— Чего вы лезете!
И все-таки я заметила, что он бледен до синевы даже под слоем грима, а зубы у него, кажется, стучат. Я внимательно оглядела площадку и не обнаружила ничего, что могло бы вызвать такую острую панику. Может, Макс боится кого-то из людей? Но киношники суетились, каждый был занят своим делом, в сторону звезды никто не смотрел.
Венедиктов распорядился, чтобы ему принесли кресло, уселся в него и растворился в темноте, окружавшей освещенный пятачок пространства. Мне тоже пришлось отступить в тень, но я продолжала сканировать окружающее глазами. Моя работа начинается не тогда, когда я закрываю клиента собой. Такая ситуация — это прокол в моей обороне. Моя задача в том, чтобы предотвратить покушение на жизнь Ионова. Этим я сейчас и занималась.
Между тем последние приготовления закончились, вспыхнул свет, заработали камеры. Первая сцена была длинной — разговор на повышенных тонах между героем Макса и Винсентом, то есть Кириллом. Братья-вампиры покинули школу и отправились выяснять свои запутанные отношения подальше от себе подобных. Я не вслушивалась в реплики, которыми они обменивались, мое внимание было сосредоточено на лицах актеров. Не только герои-вампиры испытывали друг к другу неприязнь — Макс и Кирилл никакой взаимной симпатии тоже не ощущали. Оба они медленно ходили по кругу, держа руки в карманах, и то и дело бросали друг другу в лицо резкие слова. Я невольно залюбовалась ими. Стройный белокурый Максим был легким, словно танцор. Кирилл выше, шире в плечах, смуглый, с блестящими смоляными волосами, красиво уложенными парикмахером. Да, целевая аудитория может быть довольна — есть из кого выбирать.
Теперь я поняла, зачем нужен такой тон на лицах. Когда в паузе гримерша заскочила на площадку, чтобы пройтись пуховкой по щекам актеров, лицо девушки под светом ламп сделалось мертвенно-зеленым.
Первую сцену сняли быстро, с двух дублей. Во второй участвовала Алена Баранова — вампирша Амелия. Братья принялись обольщать и очаровывать красотку.
Я наблюдала за Ионовым и не верила своим глазам. Оказавшись под прицелом камер, Макс преобразился. Исчезли расхлябанная походка, холодный равнодушный взгляд. Теперь молодой человек прямо-таки излучал энергию и обаяние. Наконец я поняла, почему тысячи девушек сходят с ума по синеглазому красавцу. Заводился и Кирилл, и это было похоже на то, как постепенно разгорается рефлектор, багровеет нить накаливания и окружающее пространство заполняется светом и жаром.
Я поймала себя на том, что таращусь на актеров и совершенно не слежу за периметром. Так, Охотникова, не расслабляйся, ты все-таки на работе.
Сцену сняли, и актеры получили возможность отдохнуть. Как только погасли софиты, из Ионова как будто вынули позвоночник — сгорбился, руки задрожали. Макс ушел к себе, и мне вслед за ним пришлось покинуть площадку. А жалко, я бы еще с удовольствием посмотрела.
Мой подопечный улегся на свой отвоеванный диван и отвернулся лицом к стене.
— Разбудите, когда понадоблюсь, — буркнул он. Но я видела, что он не спит, просто делает вид, чтобы его не беспокоили.
У парня явно стресс. Что его может так пугать? Или кто?
Чтобы его не раздражать, я взяла стул и уселась снаружи у двери. Теперь мимо меня никому не пройти, а у Макса будет иллюзия одиночества.
Коридор бывшего заводоуправления отнюдь не был безлюдным местом. Мимо меня то и дело пробегали то Соня с какими-то бумажками, то гримерша, то еще какие-то незнакомые люди.
Вскоре по коридору прошествовала Алена Баранова. Девушка остановилась, балансируя на высоких каблуках, смерила меня оценивающим взглядом и закусила губу.
— Вы что-то хотели? — поинтересовалась я, когда молчать дальше стало уже неприлично.
— Да вот хотела поговорить с Максимом, — пропела она. — Так я войду?
— Он просил его не беспокоить, — вежливо ответила я.
Баранова театрально закатила подведенные глаза и простонала:
— Ой, я не могу! Наш Максик окончательно слетел с направляющих. Теперь он решил, что он Джордж Клуни. Скоро будет водить за собой по съемочной площадке поросенка на золотой цепочке. Вот, уже обзавелся личной овчаркой…
Девушка впилась взглядом в мое лицо, но я пропустила оскорбление мимо ушей. Подумаешь, овчаркой назвали. Кстати, я такое слышу не в первый раз. И что? Свою работу я выполняю хорошо, так что если я и овчарка, то призовая.
— И что, теперь, если я хочу увидеться с Максимом, мне нужно записываться к нему на прием? — капризно протянула Алена. — А вы что, не только охрана, но еще и секретарша?
— Алена, вы что-то хотели? — доброжелательным тоном повторила я вопрос. Блондинка передернула плечиками и гордо прошествовала по коридору к своей гримерной.
Прибежала Соня и сообщила, что Максу пора на площадку. Мне не понравилось его осунувшееся лицо.
— У вас сигаретки случайно не найдется? — неожиданно спросил Макс.
— Не курю, — я покачала головой.
Мой клиент вернулся к работе. Оказавшись под прицелом камер, он снова взял себя в руки, но было видно, что самообладание он хранит с трудом и каждая следующая сцена дается ему все труднее.
Несколько часов прошло в напряженном труде. Надо же, никогда не думала, что снимать сериалы — такая каторжная работа!
Некоторые актеры, игравшие второстепенных персонажей, забывали текст, что-то путали или делали шаг не туда, и приходилось переснимать все с самого начала сцены.
Венедиктова нигде не было видно. На площадке все время распоряжалась Натэлла.
Я видела, что Максим устал и плохо себя чувствует. Он тоже ошибался, путал текст и шел не туда, куда нужно, хотя Натэлла разделила сцену на крошечные эпизоды и запомнить инструкции режиссера мог бы даже ребенок. Но Макс сбивался, приходилось все переснимать, и остальные члены съемочной группы уже довольно давно поглядывали на звезду с явным раздражением. На месте Натэллы я бы объявила перерыв. Все равно работать так было невозможно.
Наконец Ионов распсиховался и закатил совершенно безобразную сцену. Он обвинил Алену, что она неловкая и двигается как корова на льду. Девушка даже не переменилась в лице, видно, привыкла к безобразному поведению партнера. Потом Максим заявил, что сценарий никуда не годится. Эта сцена не добавляет ничего нового к образу его героя, а под конец сезона сценаристам можно было бы и напрячь свои дорогостоящие мозги и выдать что-нибудь посвежее, чем сцена с поцелуями.
