Мышка сняла со своей головы ленту, это была ее любимая — бледно-желтая лента с узором из васильков. Она повязала ее на правую лапу Матиаса, чуть выше локтя. Лента дамы для ее рыцаря! Затем она бесшумно выскользнула из зала. Матиас чувствовал, как быстро-быстро бьется в его груди сердце; он повернулся к Мартину:
— Спасибо тебе, Воитель. Ты говорил со мной ее устами и дал мне совет, которого я просил.
12
Клуни сидел в церкви святого Ниниана на куче хлама, оставшегося от кафедры. Краснозуб, Темнокогть, Сырокрад и Черноклык развалились у его ног на рваных подушечках для коленопреклонения. Клуни опять был в странном настроении. Он не проявил никакого интереса к пленникам, просто приказал сторожить их, пока не найдет времени подумать, что с ними делать. Большая часть армии, кроме караульных, спала на церковных хорах. Командиры с опаской смотрели на Клуни. Его длинный хвост нервно дергался из стороны в сторону, единственный глаз был устремлен на резного орла, крыльями поддерживавшего прогнивший пюпитр. Какие зловещие замыслы блуждали в голове Клуни? Наконец он взглянул на командиров и заговорил:
— Найти Призрака. Привести его сюда.
Темнокогть и Черноклык бросились выполнять приказ; в глазах остальных замерцало предчувствие. У хозяина есть план! Как всегда, гениально простой и безупречно коварный. О, любому стратегу далеко до Клуни, как земле до неба.
Призрак служил Клуни много лет, но никто не знал, крыса он, ласка или нечто среднее. Он был мускулист и гибок, гладкий мех, покрывавший его длинное жилистое тело, был чернее безлунной ночи. Его черные, без блеска, как у мертвеца, глаза странно косили. Он бесшумно встал перед своим начальником. Клуни был одноглаз, но очень зорок, однако даже он едва смог различить в церковном мраке неясный силуэт.
— Призрак, это ты?
Ответ прозвучал словно шелест влажного шелка по гладкому камню:
— Я, Клуни. Зачем ты звал Призрака?
При звуке этого голоса крысы вздрогнули. Клуни подался вперед:
— Ты видел стены аббатства?
— Я был там. Призрак видит все.
— Можешь ли ты на них забраться?
— Я не знаю зверя, который мог бы на них забраться.
— Кроме тебя?
— Кроме меня.
Клуни сделал хвостом приглашающий жест:
— Подойди поближе. Я скажу тебе, что мне от тебя нужно.
Призрак уселся на верхней ступеньке кафедры, и Клуни заговорил:
— Залезешь на стену аббатства, только будь осторожен, там полно часовых. Ты не должен попасть в плен. Тебе не нужно нападать на сторожку и пытаться открыть ворота — они слишком хорошо охраняются, так что можешь о них забыть.
Призрак ничем не показал, что Клуни, сам того не зная, словно бы читает его мысли; он оставался неподвижен и безмолвен. Клуни продолжал:
— Как только залезешь на стену, пробирайся к главному входу в сам монастырь.
Если дверь заперта — открой, не нужно тебе объяснять как, но бесшумно. Ты должен попасть внутрь. Первая комната, сразу за дверью, — главная, мыши называют ее Большим залом. Войди в нее, повернись налево, на стене перед собой увидишь длинный гобелен. А теперь слушай внимательно. В правом нижнем углу гобелена изображена мышь в доспехах, опирающаяся на большой меч. Вот эта мышь мне и нужна! Вырежи, вырви, отгрызи — и принеси мне. Эта мышь должна быть у меня в лапах! Без нее, Призрак, не возвращайся.
Крысы, подслушавшие разговор, были сильно озадачены. Мышь с гобелена?! Но Клуни никогда не коллекционировал картины. Черноклык еле слышно шепнул Сырокраду:
— Зачем хозяину понадобился портрет мыши?
Клуни услышал шепот. Он подошел к кафедре и, взявшись за края пюпитра, оглядел своих подчиненных, словно служитель сатанинской церкви — паству:
— Брат Черноклык, выслушай меня. Я скажу тебе, почему ты и подобные тебе навеки останутся слугами, а я всегда буду хозяином. Ты видел этих мышей? Одно упоминание о Мартине Воителе поднимает их боевой дух. Разве ты не видишь, что он — их символ? Его имя для мышей то же самое, что мое — для вас, разве что на другой лад. Мартин — своего рода ангел, а я, пожалуй, наоборот. Так вот, пошевели мозгами. Если со мной что-то случится, вы превратитесь просто в сброд, в бестолковую толпу. Так же и мыши. Если они лишатся своего драгоценного знамени — изображения Мартина, — что у них останется?
Краснозуб хлопнул себя по ляжкам и радостно захихикал, раскачиваясь взад и вперед:
— Гениально, хозяин, дьявольски гениально! Без своего распрекрасного Мартина они превратятся в жалкую толпу трусливых мышей.
Хвост Клуни ударил по кафедре, и она разлетелась на мелкие кусочки.
— Вот тут-то мы и пойдем на штурм!
Мускулистый хвост Клуни вытянулся назад, обвил тело Призрака и притянул его к своему хозяину. Обдавая Призрака смрадным дыханием, Клуни слово за словом медленно и четко проговорил:
— Достань мне эту картину. Достанешь — получишь щедрую награду, когда я усядусь в кресло аббата. Не достанешь — твои жуткие вопли будут слышны на всю округу! Клуни Хлыст все сказал.
13
В едва приоткрытые ворота зари хлынул поток солнечных лучей, а обитатели Рэдволла давно уже были на ногах. После завтрака аббат отдал распоряжение: всем, кроме караульных, собирать созревшие плоды и наполнять кладовые на случай длительной осады. Молодые выдры рвали водоросли жерушника и ловили рыбу.
Василика с группой мышек таскала зерна; другие собирали овощи. Прохладный воздух ясного летнего утра наполнился звуками мирной работы. Амброзий Пика, уже совершенно поправившийся, сидел в кладовой, занимаясь подсчетом припасов: орехов и ягод, яблок и груш, заготовленных еще прошлой осенью. Еж с вожделением думал о погребах: вот бы произвести переучет там! Но ключи были только у брата Эдмунда и монаха Гуго. Амброзий облизнулся, представив себе бочки с ореховым элем, крепким сидром, густым черным пивом и маленькие кувшинчики! Ах, эти маленькие кувшинчики, полные бузинного и черносмородинного вина, шелковичного бренди и шерри из дикого винограда.
— Здорово, дикобраз. Показывай, куда валить вершки да корешки. Да поскорее, тяжело держать-то!
Амброзий тяжело вздохнул, глядя на двух кротов, согнувшихся под тяжестью пучков одуванчиков и клубней:
— Эй, держи ровней, Билл! Ну-ка давай, поднимай.
Появились новые кроты. Амброзий, все так же тяжело вздыхая, поправил повязку на ране — работе не видно ни конца ни края.
Под сводами галереи Матиас и Констанция производили смотр защитников Рэдволла. В дни мира военные были нужны только для праздников или спортивных состязаний, но теперь пришла им пора показать, кто на что способен. Выдры принесли мешки с гладкой галькой. С большой силой и точностью они метали камни сделанными из вьюнка пращами. Отряды полевок-лучников пускали из своих длинных луков оперенные пухом чертополоха стрелы, — этими стрелами в мирное время обычно прогоняли с огородов вороватых птиц. Мыши Рэдволла упражнялись в искусстве боя на дубинках. Под стенами аббатства кроты, руководимые Кротоначальником, вырыли траншею; единственный в аббатстве бобр утыкал бруствер заостренными кольями. С помощью веревок и блоков камни и землю из траншеи подняли в корзинах на стену. Сам Матиас обучал отряд мышей Рэдволла искусству боя длинной дубинкой, к чему у него обнаружился врожденный дар. Прежде мыши никогда не упражнялись в боевых искусствах, они были робкими и неуклюжими, но, когда им предоставили выбор: учиться рукопашному бою у Констанции или заниматься с Матиасом, все до одного предпочли последнее. Матиас быстро понял: если хочешь, чтобы даже самые робкие отвечали тебе ударом на удар, нужно быть беспощадным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
