Матиас стал расспрашивать брата Мафусаила дальше, но теплые лучи солнца и мирная тишина июньского дня сделали свое дело: старый привратник уже спал — на этот раз по-настоящему.
14
По небу, закрывая тонкий серебряный серп месяца, тянулись низкие тучи. Колокол Джозефа возвестил спящему лесу полночь. На высушенные солнцем леса и луга, смывая дорожную пыль, падал легкий дождь — он принес прохладу и свежесть.
Легкий шум в кустарнике разбудил дремавшую в канаве лягушку. Она открыла глаза и заморгала. В темноте виднелись крадущиеся фигуры, но она не смогла понять сколько. Лягушка сидела в канаве совершенно неподвижно. Фигур, казалось, было две, но от них падали на траву три тени. Пробившись между туч, луч лунного света упал на двух огромных крыс и на нечто напоминающее тень.
Укрываясь за кустами, они крались в сторону большого мышиного жилища. Крысы были хищниками, и лягушка предпочла остаться незамеченной. Она не двигалась, пока те не скрылись из виду. Затем с облегчением вздохнула: все это ее не касалось.
Бесшумно ступая, Клуни, Рваноух и Призрак продвигались к Рэдволлу. Клуни счел задание настолько важным, что решил проверить все лично сам. Тело Призрака было обмотано кожаным мешком, в котором лежал его обычный воровской инструмент: веревка, обвязанная войлоком железная кошка, пузырек с маслом, отмычки и кинжал.
Рваноух выступал позади, донельзя гордый тем, что, отправляясь на столь важное дело, хозяин избрал в помощники именно его. Он и не подозревал, что Клуни прихватил его на всякий случай: если придется туго, Рваноухом всегда можно пожертвовать, а самому ускользнуть. Троица остановилась под самыми стенами аббатства. Подняв хвост, Клуни дал знак оставаться на месте и скрылся в темноте. Оставшись наедине с Призраком, Рваноух почувствовал себя неуютно. Пытаясь завести разговор, он зашептал:
— Приятный дождичек, а? Для травы полезно… Ну и высоченные же у аббатства стены, чтоб мне лопнуть. Хорошо, что лезть на них придется тебе, а не мне. Я бы не смог — слишком уж растолстел, ха-ха-ха!
Встретив гипнотизирующий взгляд мертвенных глаз Призрака, Рваноух осекся и, сникнув, замолк. Клуни вернулся минут через десять. Он кивнул в сторону аббатства:
— Прошелся вдоль стены. Часовые дрыхнут без задних лап. Им раньше никогда не приходилось стоять в карауле, и они засыпают, как только стемнеет. Вот к чему приводит мирная жизнь!
Рваноух, соглашаясь, закивал головой:
— О да, хозяин, если бы они служили у нас и старина Краснозуб застал их спящими, он бы…
— Заткнись, дурак, — прошипел Клуни. — Призрак, ты готов? Смотри ничего не перепутай.
Призрак оскалил желтые клыки и начал карабкаться на стену. Медленно, словно черная рептилия, он полз вверх, нащупывая когтями углубления и трещины в камнях. Иногда он застывал, распластавшись, обдумывая следующее движение, затем снова лез вверх. Никто в армии Клуни не отважился бы на подобное восхождение, но Призрак был непревзойденным специалистом по лазанью: повисая иногда только на одном когте, он все равно умудрялся не упасть. Внизу Клуни и Рваноух, напрягая глаза, с трудом различали на стене его темный силуэт, приближавшийся уже к вершине стены. Призрак лез, упираясь задними лапами и хвостом. Цепляясь за самые неприметные трещины, он пядь за пядью карабкался вверх.
На стене мирно похрапывал брат Эдмунд. Завернувшись в теплое одеяло и накрывшись от дождя капюшоном, он примостился на куче земли и не видел, как за край стены уцепились длинные острые когти. Мгновением позже над стеной возникла узкая черная голова, и на спящую мышь глянули два темных обсидиановых глаза. Гибкой черной ящерицей Призрак беззвучно скользил между спящими часовыми и кучами мусора. Вот монах Гуго заворочался во сне, и капюшон соскользнул у него с головы, — на круглое лицо Гуго упали капли моросящего дождя. Легко, как ночной бриз, Призрак поправил капюшон — пусть Гуго спит спокойно. Приостановившись на мгновение и оглядевшись по сторонам, лазутчик начал бесшумно спускаться к главному дому аббатства. Время от времени он замирал и прислушивался, затем вновь скользил дальше, словно тень от облака в лунном свете.
Двери Большого зала были не заперты. Рассудив, что дверные петли наверняка старые и скрипучие, Призрак достал пузырек с маслом и смазал их, затем осторожно отворил дверь. Она бесшумно открылась. Призрак проскользнул внутрь и, забывшись, отпустил ее. Порыв ночного ветра захлопнул дверь с шумом. Призрак выругался про себя и, юркнув за ближайшую колонну, замер, стараясь не дышать. Он стоял так одну, две, три минуты. Но на шум никто не явился, и Призрак, успокоившись, направился к гобелену. Лампа Призраку не требовалась: от его глаз не ускользнул бы и черный мотылек в безлунную ночь. Увидев изображение мыши-воина на гобелене, столь желанное Клуни, он впился своими бритвенно-острыми когтями в ветхую ткань и разодрал ее снизу вверх.
Несмотря на усталость, Матиас долго ворочался в постели без сна. В голове его мелькали меч, могила Мартина, оборона аббатства, Василика. Наконец, нещадно измяв простыни, он начал засыпать. Во сне Матиас увидел, что находится в длинной пустой комнате, похожей на Большой зал.
— Матиас! — раздался голос.
— Оставь меня в покое, — сонно пробормотал во сне мышонок. — Я устал.
Но голос не отступал:
— Матиас, Матиас, ты мне нужен. Мышонок стал вглядываться в темноту зала.
— В чем дело, зачем я тебе понадобился?
Матиас пошел на голос. Неожиданно раздался зловещий хохот, затем — отчаянный крик:
— Матиас, на помощь! Не дай им меня забрать! Мышонок побежал, но зал как будто все удлинялся и удлинялся.
— Кто ты, как тебя найти?
Далеко впереди, во мраке, Матиас с трудом различил у стены фигуру мыши в доспехах.
— Матиас, пожалуйста, помоги мне, скорее!
Бум! Запутавшись в смятых простынях, Матиас упал с кровати на пол. Ничего не понимая, он сел и протер глаза. Что за странный сон: длинный зал, крик о помощи, мышь в доспехах?..
И тут Матиас почувствовал, что шерсть у него на загривке встает дыбом. Как же он сразу не догадался?! Большой зал. Мартин Воитель. В Большом зале происходит что-то скверное, нужно спешить! Отбросив простыни, Матиас вскочил и выбежал из спальни. Он бросился по коридору к лестнице и что есть духу помчался вниз. В Пещерном зале было темно, и Матиас на бегу то и дело натыкался на мебель, сердце его колотилось, лапы гудели.
Наконец он отыскал ведущую наверх лестницу и стал подниматься, но, споткнувшись, перелетел через верхнюю ступеньку и кубарем вкатился в Большой зал. Лежа на полу, он снизу посмотрел на гобелен. Мартин был, где ему и надлежало быть, но… он двигался! Сквозняк? Нет, никакого сквозняка не было. Фигура Мартина подергивалась, как будто кто-то ее тянул. И тут Матиас увидел тень. Но кто ее отбрасывает? Мышонок вскочил и подбежал к гобелену как раз в тот момент, когда фигура Мартина отделилась от стены. Мартина волокла из зала какая-то крыса! Да, несомненно: это крыса, черная от кончика носа до кончика хвоста, почти не различимая в темноте.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
