– Я склонен думать, – с улыбкой сказал Роджер, – что ты, Артур, слишком сейчас возбужден, чтобы играть.
– Почему это я возбужден?
– Ведь эта игра, где надо подбирать буквы, составлять слова, чтобы набрать очки, довольно сложна, не так ли? Тут требуется сосредоточенность, ну и прочее.
– Знаю. Но почему это я возбужден?
– Разве ты и все твои друзья не собираетесь как-то там наряжаться, надевать маски и… идти веселиться?
– Угу!
– Ну так…
– Я не возбужден, – заявил Артур.
Приступив первым, Роджер вытащил из мешочка с фишками такой набор букв: А-И-И-О-У-У. Второй улов, несколько минут спустя, был не намного лучше: А-Г-Х-И-И-О-У. Артур же, долго и тщательно перемешивавший фишки, оказался удачливей и сразу же вырвался вперед, заполнив клетки на «С», «И», «Н», «Ь» и «Д», «О», «М» и «П», «О», «С», «Л», «А», «Т», «Ь». У Роджера возникло сильное желание очутиться как можно дальше от этого дома, но, поскольку невозможно было просто встать и уйти, он решил схитрить, если получится: сказать, что ему нужно срочно позвонить, а уж там и распрощаться. Он поставил «А» вместо мягкого знака в слове «ПОСЛАТЬ», набрав четыре очка.
– Теперь у вас двадцать девять очков, а у меня шестьдесят четыре, – хладнокровно подытожил Артур– Роджер вытащил еще одну «X» и «А».
Послышался шум приближавшейся машины, и Роджер мгновенно воспрял, предвкушая скорое свое избавление. Прошла одна томительная минута, Другая. Затем в холле вдруг раздался жуткий замогильный вой. Походкой лунатика на Роджера двигалось существо с плоским гуманоидным лицом и красными шарами на месте глаз.
– Слепой монстр-людоед с Марса! – проговорило существо легко узнаваемым басом.
Обняв подскочившего Артура, который отвратительно вопил от восторга, Эрнст опустил его на пол, снял с головы шелковый чулок и протянул любопытствующим маленькие красные яблочки, которые изображали глаза. Горячо поприветствовав Роджера, он мимоходом поинтересовался, что привело его в их края. Роджер рассказал ему заготовленную басню о том, что, мол, встречался за ланчем с известным романистом, который живет по соседству. Эрнст слушал его вполуха. Ему было совершенно все равно, чем и как живут другие, – удобное качество, что Роджер понял, когда однажды, живя уже неделю в Копенгагене, наткнулся на Эрнста и наплел ему, что оказался там проездом не то в Западный Берлин, не то в Афины. Заранее готовый отвергнуть возможное обвинение, что он перенял дурную американскую привычку, Роджер предложил выпить. Но ему не суждено было избежать унизительного разгрома от семилетнего мальчишки – попытка обмануть коварного соперника не удалась.
– Да что угодно, – ответил он, когда Эрнст спросил, что ему налить. – Ты ведь знаешь, я не слишком привередлив в выпивке. Налей немного виски, если есть. С водой, но безо льда. – Он уже хотел было подняться, как бы по рассеянности, как раздался голос Артура:
– Эй, мы же еще не кончили игру, вы что, забыли?
– А, да что там, – добродушно сказал Роджер. – Я уступаю. Ты выиграл.
– Отказываться нельзя. Нужно играть до конца. Правда, папуля, правда, мамуля?
И Эрнст, и Элен, похоже, были на стороне сыночка.
– Ладно, так и быть.
– Крепись, Роджер, тебе потребуются все силы, чтобы выдержать испытание, – сказал Эрнст и отправился на кухню. Элен продолжала расчесывать волосы.
Безо всякого интереса глядя на доску, Роджер увидел, как Артур заполнил клеточки, получив слово СЕЛИТР.
– Селитр? Что это значит?
– Вы знаете, все равно что се литр, то есть: это литр.
– Нет такого слова.
– Споримте, есть?
– Да уж, конечно, буду спорить.
– Ладно. – Артур открыл толстенную книгу, разумеется – толковый словарь, и скоро сказал: – Вот, пожалуйста. Селитр. Нитрат калия. Азотистое соединение…
– Чушь! С-е-л-и-т-р-а, вот как надо правильно произносить это слово.
Артур хмыкнул и торжествующе покачал головой:
– Посмотрите сами.
– Давай… Так ведь это же идиотский американский словарь!
– Так ведь мы же в идиотской Америке.
– Пожалуйста, Артур, не груби, – вмешалась Элен, перестав расчесывать волосы.
– Все равно он проспорил, – пробормотал Артур и перевернул крышку коробки лицевой стороной, где были написаны правила игры.
– Но… это слово означает совсем не то, что ты думал.
– В правилах ничего не говорится о том, что надо знать значение слова. Вы проспорили: а кто проспорит, у того вычитается пятьдесят очков. Так что у вас… минус двадцать один, мистер Мичелдекан.
Элен засмеялась.
Роджер вскочил так резко, что задел коленом доску и фишки разлетелись по комнате.
– Ох, виноват, я так неловок.
– Неловок! Не в том дело. Вы сделали это нарочно. Ты видела, мам? Он сделал это нарочно, правда же, мамочка?
– Не знаю, – ответила Элен. – Я не смотрела.
– Во всяком случае, это значит, что игре конец.
– И ничего не конец. Я помню, как лежали фишки.
– Мне кажется, Артур, что мистер Мичелдекан достаточно наигрался.
– Хорошо, хорошо, хорошо, – проворчал Артур. – Пойду одеваться.
Что ж, кое у кого любимая забава – внезапно исчезать; скоро он так и поступит, подумал Роджер, смотря вслед убегающему Артуру. Взгляд у Элен был усталый. Роджер прислушался, что там делает Эрнст, и услышал, как на кухне хлопнула дверца холодильника.
– Твой отпрыск на удивление смышлен, – сказал он с улыбкой.
– Да.
– Будущий гений, – сказал он и добавил если и без нежности, то во всяком случае спокойно: – Элен, милая.
– Что?
Роджер в жизни не робел и не колебался, и вот теперь он моргал, мялся, облизывал губы, но не мог выдавить ни слова. Наконец он сказал дрожащим голосом:
– В ближайшие выходные. Устроишь так, чтобы мы могли встретиться?
– Попробую.
– Не просто попробуй, дорогая, а обязательно устрой. Прошу тебя.
– Все, что я могу сделать, – это попытаться. Неужели ты не понимаешь? Если бы все зависело только от меня. Но об этом потом. Сейчас тут такое будет столпотворение; у меня забот полон рот. Но я правда сделаю все, что в моих силах, чтобы нам встретиться. Обещаю.
Услышав такую отговорку, Роджер одной своей половиной – которую остальная его часть, по правде говоря, не одобряла и даже порицала – пожелал было шагнуть к Элен и влепить ей средней силы оплеуху. Но если подходить целокупно, человек он был все же достаточно чуткий и сообразительный, чтобы понять: несомненно, подобный метод воздействия скорей уменьшит, нежели увеличит его шансы получить удовлетворение в предстоящие выходные. Поэтому он поступил совершенно иначе, позволив учтивому лысеющему Роджеру, популярному пройдохе Роджеру, Роджеру городскому жителю и домоседу, таскающемуся по миру, взять верх над Роджером известным алкоголиком, Роджером чревоугодником, Роджером прославленным жеребцом и любителем сыграть над человеком злую шутку. Язвительный поклон в адрес доктора Эрнста Банга, тридцатидвухлетнего красавчика, гостеприимного блюстителя чистоты языка:
– О, премного благодарен!
Он повторял это в перерывах, когда его представляли Полу и Мэри Селби, и юной Джей Селби, и Джорджу и Эвелин Фраччини, и Джимми и Карен Фраччини, и Марте Селби, и Бобу и Энн Салливен, и Клею и Сью Грин, и Рассу Грину, и Джорджу Фраччини-младшему. Было еще много других мальчишек и девчонок, чьих имен он не знал, и которые, одетые астронавтами, ведьмами, краснокожими индейцами, гоблинами и Франкенштейнами, врывались в дом, хватали пакетики, приготовленные Элен, грызли орехи и леденцы и с воплями носились по комнатам. Когда веселье достигло апогея, Роджер спросил позволения воспользоваться телефоном и уединился на кухне.
Вскоре он услышал в трубке:
– Миранда? Привет!
– Простите, не будете ли вы так любезны передать трубку миссис Эткинс?
– Кто ее спрашивает?
– Это Джордж Грин.
– Минуточку, мистер Грин.
И почти сразу же раздался другой голос:
– Молли Эткинс слушает.
Отлично, подумал Роджер, хотя никак не мог представить себе лицо той, чей голос раздавался в трубке.
– Это не Джордж Грин, это Роджер Мичелдекан.
– Ой, привет, как ты?
– Да живу кое-как. Послушай, ты свободна сегодня вечером?
– Ой, нет, к сожалению. Мы ждем к обеду знакомых, и мне нужно быть дома пораньше, чтобы все приготовить. Ты мог бы тоже прийти, если хочешь.
– Гм. Ладно, возможно, приду.
– Но с другой стороны, Строд тоже будет дома, а у вас, насколько мне помнится, в прошлый раз отношения не слишком-то заладились.
– Это точно, не заладились. Ну так…
– Послушай, почему бы тебе не зайти ко мне завтра днем? Я буду свободна. Можем прокатиться в какое-нибудь живописное местечко.
– Договорились. Какое время назначим?
– Приезжай к трем.
– Как, в этот… твой магазин?
– Конечно, а что тут такого? Тебе у нас понравится. Ты приедешь на поезде? Вот и хорошо, тут как раз есть один, очень удобный, приходит в шесть минут третьего. Садись на него, дружок.
