Со стороны гостиницы «Москва» появилась шумная толпа. Впереди шел военный с погонами майора. Несколько человек из прибывшей толпы тоже попытались тянуть веревку, а их предводитель стал зачитывать требование об освобождении кого-то из милиции. Рядом с ним, нахлобучив на голову танкистский шлем, стоял Пашка.
В институтском буфете, первый день открывшемся после отпусков, кормили жареной навагой и рисом. За столиком у окна обедали Борька и Веселов. Олег подсел к ним и спросил:
– Слышали про шефа?
Они кивнули и промолчали. Прошел слух, что директор подписал в министерстве письмо о поддержке ГКЧП, и теперь его снимут.
– Варяга, наверное, пришлют. – Веселов допивал чай из граненого стакана. – Кто-нибудь из министерских устроиться захочет.
– Сейчас передавали, что Горбачев заявил о выходе из партии и роспуске ЦК, – сказал Олег.
– А чего ему еще делать остается? – Веселова это известие оставило равнодушным.
– Надо же! Продал он ваших и сбежал, – хихикнул Борька и посмотрел на Веселова.
– Я-то тут причем? – удивился Веселов.
– А кто в партию просился? – Борьке эта тема явно нравилась.
– И ты хотел! – ответил Веселов.
– Вот уж нет. Куда не хотел, туда не хотел. Мы вон даже, – Борька кивнул на Олега, – несколько раз на какие-то диссидентские сборища ходили.
– Теперь будете в мемуарах писать о борьбе с режимом. – Веселов поставил на стол пустой стакан.
– Это мы с дуру на такие сборища поперлись, – ответил Борька. – Да-а, чего-то тянет меня в связи с последними событиями на самокритику. Как говаривали у нас в Первой конной: «Иногда не всегда получается».
Троллейбус мягко качнулся, перевалил через трамвайные рельсы и покатил, звеня на ходу, вдоль черной, узорчатой ограды сквера. Олег будто по привычке посмотрел на дома на другой стороне улицы. Та девчонка жила в каком-то из них.
Жалел, что выбросил ее письмо и, успокаивая себя, подумал, что это ничего не изменило бы. Не звонить же спустя столько времени. Или вышла замуж, или переехала. И о ней только известно, что номер квартиры – восемнадцать.
Троллейбус подкатил к остановке. Олег стал пробираться к выходу. Было тесно. Заворчали недовольные. Двери успели захлопнуться. Троллейбус тронулся и через несколько метров встал на светофоре. На следующей остановке Олег вышел и зашагал обратно к метро.
В небольшом, вытянутом дворе стояли два дома. Можно было запомнить номера и позвонить в справочную. Но это казалось слишком долгим. Ждать было некогда.
По тротуару прогуливалась полная пожилая женщина.
– Не знаете, Аня в восемнадцатой квартире живет? – спросил Олег.
– Что? Гм… – женщина посмотрела недовольно. – Там – Наумовы! – Она произнесла это таким тоном, будто не знать, кто живет в этой квартире, было глупо.
Олег повернулся, чтобы уйти. Женщина сказала ему вслед:
– Аня в двадцать восьмой живет. Третий подъезд. А что надо?
Он поднимался на четвертый этаж и думал: «Ну, тетка! Прислала сюда! Не нужно было идти. А, ладно, скажу, что ищу кого-то». – И он нажал кнопку звонка. Никто не отозвался. Олег повернулся к лестнице, чтобы уйти.
Зазвенела цепочка. Дверь открылась. Олег увидел Аню. Она вытирала руки маленьким белым полотенцем и говорила:
– Да? Вот так? Я не догадалась, что это ты, когда выглянула и посмотрела…
– А… – Он чуть было не спросил: «А здесь живет…»
– Я картошку чищу. Пришла, в холодильник посмотрела… Надо было что-нибудь купить.
«А для кого – картошку?», – подумал он.
– Ты здесь просто случайно? – спросила она. – Или картошку будешь?
– Я прямо с работы, – ответил он.
На вешалке висел белый плащ. На полу валялись туфли и тапочки. Коридор вел в маленькую кухню с белым шкафчиком и столом у окна. На холодильнике стояла ваза с алыми флоксами.
Аня вошла за ним, несколькими секундами позже. Ему показалось, что в прихожей она посмотрелась в зеркало.
– Я изменилась?
– Пополнела немного…
– Ну, это как-то даже… Сказать такое!
– Это я да… Из другой оперы. Я шел сюда и не думал, что тебя найду.
Она чистила картошку, стоя у раковины, вполоборота к нему, а он сидел на табурете и смотрел то на нее, то в окно – на угол дома напротив, на площадь с памятником, круглую крышу станции метро и заполненную машинами улицу.
– Пишешь песенки? – спросил он.
– Совсем редко. – Она смахнула со лба прядь волос и посмотрела на него. Лицо раскраснелось, а глаза были чуть уставшими.
– Времени на стихи не стало?
– Просто что-то произошло. Люди плохо стали песни слушать. Я ведь два года по распределению в Тульской области в училище работала. Маленький такой поселок у станции. Одно время мы с ребятами часто концерты устраивали, а потом люди перестали ходить.
– А кто-нибудь из новых бардов появился?
– Появляются. Но мне никто не нравится. А ты чем занимаешься?
– В НИИ.
– И диссертацию пишешь?
– Давно написал.
– Я и не думала, что ты такой важный.
– Что ж я, впечатление легковесного человека произвожу?
– В общем-то – да! – ответила она, помолчав.
– Вот-те на! А я-то надеялся, что у вас на хорошем счету.
– В общем-то – да! – Она включила воду и стала промывать картошку. – Но что-то насторожило.
– Что именно!
– Я тогда не знала, что ты диссертацию пишешь.
В дверь позвонили. Аня смутилась. Быстро пошла открывать. Из прихожей доносились голоса.
– Заходите! – говорила Аня. – А у меня гость.
Олег вышел в коридор. В тесной прихожей стояли высокий лысеющий мужчина с бородкой, красивая черноволосая женщина и щекастый мальчик лет двенадцати.
– Вот, мой гость! – Аня оглянулась и посмотрела на него.
Олег представился. Мужчина протянул ему руку и улыбнулся, а женщина посмотрела пристально, будто усмехаясь.
– Это мой папа – Николай Петрович. И его супруга Елена Викторовна. А вот – мой братик!
– Только не родной, а сводный, – буркнул мальчишка.
– Но ведь брат! – назидательно сказал Николай Петрович.
– Много о вас слышали! Самого лестного и хорошего! – Елена Викторовна обращалась к Олегу: – Очень приятно, что можем, наконец, познакомиться.
– И мне очень приятно! – ответил он.
– Ой, не…! Я вам ничего о нем не могла рассказывать! – обиженно говорила Аня. – Зачем же…
– Ну, что вы, Анечка! – оборвала ее Елена Викторовна. – Молодые люди должны знать, что о них помнят. Им это нравится.
– А обо мне? – спросил мальчик.
– И о тебе! Но не сейчас, а позже, – ответила Елена Викторовна. – Мы в «Башмачок» приехали и решили зайти просто так, без звонка.
– Мы пойдем за ботинками? – спросил мальчик, посмотрев на мать.
– Подожди, потом. – Она поправила ему воротничок куртки.
Прошли в комнату, обставленную старой мебелью: комод с зеркальцем и маленькими ящиками, и большой шкаф с резной дверцей, столик для цветов на высокой ножке. А в больших и маленьких рамочках на стенах – фотографии, рисунки готических соборов, китайская графика и северные пейзажи.
Мальчишка посмотрелся в зеркало комода, показал себе язык и повернулся к матери:
– Ух, какое здесь все! Ничего интересного! Одна музейщина! Да?
– Помолчи! – Мать дернула его за рукав.
– Сейчас картошка закипит, если кто хочет, – предложила Аня. – И чай будем пить. Олег, помоги мне стол на середину поставить.
Аня доставала чашки из серванта, а женщина стояла рядом, рассматривала посуду и говорила:
– Как мне вот это блюдо подошло бы. Прямо под цвет моему синему сервизу. Давай поменяемся на мое белое блюдо?
– Это – бабушкино, – ответила Аня.
– Мое тоже старинное.
– Наше лучше, чем ее, – заявил мальчишка.
Олег сказал, что ему пора уходить. Аня помолчала, а женщина усмехнулась и посмотрела на нее:
– Что же вы так быстро! Мы ведь ненадолго. Чуть посидим и уйдем.
– Далеко живете, наверное? – спросил Анин отец.
– Почти рядом. На Стрельбищенском.
– А, соседи!
– Это там, у кладбища, – заметила дама.
Аня подошла к комоду и что-то быстро написала на листочке бумаги. Открыла Олегу дверь, вышла за ним на лестничную клетку и передала свернутый листок:
– Это тебе! Ты позвонишь? Да?
Он не ответил, только прикрыл на миг глаза в знак согласия. За дверью мальчишка закричал:
– Робкие какие женихи!
На улице было темно и ветрено. Пахло пылью. По мостовой несло листву. Домой идти не хотелось. Олег свернул в сквер и зашагал к Шмитовскому проезду. За зданием исполкома свернул в переулок и по узкому разбитому тротуару добрался до Звенигородского шоссе. За черным забором в сплошной темени шумели на ветру деревья Ваганьковского кладбища. Звенел трамвай на повороте. Начинал накрапывать дождь. Вдруг полило как из ведра, так, что ветер оказался будто прибитым к земле и засуетился у самых ног.
Из дома Олег позвонил Ане. Услышал ее голос и сказал:
– Алло! Решил проверить связь. Вы там одна или с гостями?
