— Нет! — Татьяна решительно помотала головой. — Я уже проводила сканниг — функциональных нарушений в моём организме не выявлено. И я точно знаю, когда это началось.
Она замолчала, вновь пытаясь вспомнить всё, услышанное в тот миг. Но вспоминался лишь зовущий, вкрадчивый голос, который звал уйти за собой, забыв о Лазарете. Тот же голос называл земные имена, заворачивал их в словесные слои, укутывал, прятал… Какие имена ещё были произнесены? Нет, Татьяна не могла вспомнить!
Тсалит поднялся.
— То, что вы рассказали, звучит угрожающе, Лу-Танни! Советую подумать, есть ли у вас враги? А я попробую узнать, не замешено ли в этом моё руководство!
— Что? — Татьяна даже привстала в Икринке, но щупы мягко и настойчиво уложили её обратно. — Вы считаете себя моим врагом?
— Себя — нет, — уже с порога спокойно ответил сатианет. — Вы спасли мне жизнь, Танни. Я был должен двоим, но один из них умер. Вам, доктор, мне возвращать вдвойне. Отдыхайте.
* * *
Тсалит терпеливо ждал ещё два суточных цикла, пока доктор окончательно не придёт в себя, чтобы провести обещанную нейротерапию. На следующий день после произошедшего Э наотрез отказался выпускать Татьяну из Икринки и даже пригрозил искусственным сном, если она начнёт перечить. Удивленная новым ощущением решимости намерений, транслированным ей Управляющим Разумом, Татьяна Викторовна покорилась и провалялась в Икринке весь день, пока та кропотливо проверяла функционирование её организма. Как и в прошлый раз, ничего особенного выявлено не было, лишь оставался повышенным эндокринный фон, сбитый единовременным нарушением работы всех систем, вызванным припадком.
В течение дня сатианет навещал Татьяну Викторовну: заходил в операционную, садился рядом и развлекал воспоминаниями о родном мире. Немолодой броненоссер, хоть и был прямолинеен, а иногда груб в общении, имел прекрасное образование, аналитический склад ума и обладал собственным оригинальным мировоззрением, которое Татьяна воспринимала с интересом и не без удовольствия, даже несмотря на диаметрально противоположные взгляды на военные действия.
Сатиана была суровой матерью своим детям. Поверхность планеты почти не покрывала растительность, сырой, туманный климат не радовал солнечными днями, горные хребты и холмистые равнины однообразно перемежались с многочисленными речками, речушками, ручейками и источниками, сливавшимися в Мировой океан, расположенный более менее равномерно на полюсах планеты. По странному стечению обстоятельств единый материк планеты охватывал её, следуя экватору, почти так же, как Большое кольцо звёздных систем, принадлежавших сатианетам, охватывало скопление миров, издревле принадлежавших гокам.
Богатство, позволившее сатианетам встать в один ряд с самыми влиятельными членами Звёздной Ассоциации, а так же на протяжении долгих столетий вести бесконечную войну без особого ущерба для экономики, лежало на океанском дне. Там, в глубоководных шахтах, уходивших едва ли не к ядру планеты, вырабатывалась одна двадцать четвёртая часть кристалина из добываемого по всей галактике. Кроме Сатианы-Прайм планеты системы были богаты металлами, что так же давало неплохой доход в казну Божественной матери и её детей. И если гоки, по причине скудных полезными ископаемыми условий родного мира, изначально делали упор на развитие «высоких» синтетических технологий, то сатианеты с присущим им упорством разрабатывали и совершенствовали производственные циклы, практически сравнявшись по объемам добычи руды с веганцами. Однако и гокам, и сатианетам новые миры, богатые полезными ископаемыми, были нужны, как воздух. Первым, потому что они всегда испытывали в них нехватку, вторым — потому что принадлежащие им месторождения были конечны, и сатианеты это прекрасно понимали. Волею судьбы находясь в соседской близости — если так можно говорить о расстоянии в несколько сотен парсек — гоки и сатианеты были обречены стать врагами только лишь из-за участия в гонке за новыми планетами.
Татьяне Викторовне отчаянно хотелось спросить Тсалита об истинной причине войны. Хотя Лу-Тан и говорил ей, что та давно забыта, сатианет мог знать больше. Но она боялась нарушить установившийся статус-кво и буквально ловила рвущиеся с языка вопросы. Э сообщил, что, по крайней мере, сегодня гарантирует ей ранний, долгий и спокойный сон, и выгнал сатианета из операционной, несколько раз демонстративно открыв и закрыв двери. Засыпая, Татьяна Викторовна пыталась представить родной мир броненоссера. Как наяву ей виделись тяжёлые тучи, нескончаемыми эшелонами шедшие на север, к океану; влажный, сырой воздух был густым и ароматным — это пахли смешные бело-зелёные цветы, покрывающие склоны холмов пушистым ковром. Ночи Сатианы не были тёмными — белела прозрачная дымка тумана, танцевали, рисуя затейливые иероглифы, тысячи мотыльков со светящимися крыльями и усиками. На вершинах крутобоких скал горели бездымным пламенем светильники храмов Божественной матери, чей устрашающий силуэт словно нависал над планетой, чьи руки бережно обнимали своё дитя, укрывая от бед и печалей. Её лицо было обрамлено вздыбленной гривой, словно медуза Горгона — змеями. Богиня смотрела на Татьяну безмолвно и строго, толстые губы шевелились, задавая неслышимые вопросы и прося о чём-то, чего Татьяна никак не могла разобрать.
Она спала, вытянувшись и сжав кулачки, сон сгонял тени с лица, делая его спокойным и юным. За прозрачными дверями операционной тихо стоял старый броненоссер и смотрел на первое в мире существо, которое разбудило в нём ранее неведомое чувство — сомнение.
* * *
Буквально на следующий день Тсалит и Татьяна поменялись в Икринке местами. Татьяна Викторовна ещё ощущала слабость после приступа, но настояла на проведении нейротерапии.
— Вы из-за меня задержались в Лазарете! — Сердито ответила она попытавшемуся возражать сатианету. — Нейротерапия не требует никаких физических усилий с моей стороны, а вот ваши боли и неприятные ощущения в районе операции после процедуры должны быстро сойти на нет. Потому не возражайте мне, броненоссер. Сегодня я не склонна спорить!
К её удивлению, Тсалит развернулся и молча направился в сторону операционной. Как и в прошлый раз, она не стала проводить всю процедуру сразу, разбив на этапы, в промежутках между которыми позволяла себе расслабиться и отдохнуть. Большую часть «переменок» проплавала в бассейне, с радостью ощущая, что слабость и впечатление, словно она очнулась от кошмара, проходят. Пару раз зависала в толще воды, без мыслей и ощущений, наслаждалась снисходившим покоем. В такие моменты Татьяне казалось, что со стороны она похожа на серафиду, но подобное сравнение не вызывало в ней негативных чувств. Ближе к вечеру под воздействием воды к сознанию вернулась прежняя ясность. В последнее погружение она ушла на дно, прислушиваясь к внутреннему отсчёту секунд, который вёл бдительный Э. На седьмой минуте, то есть раньше, чем в предыдущие разы, её вновь посетило видение приближающегося корабля. Оно было мимолетным и смазанным, но после того, как Татьяна Викторовна поднялась на поверхность, поймала себя на том, что в увиденном что-то было неправильным, странным, необъяснимым. Смутная тревога поселилась в душе, но Татьяна забыла обо всём, приступив к окончательной стадии нейротерапии. Как забывала об окружающем мире всегда, когда оперировала или проводила манипуляции.
Она не стала будить сатианета после процедуры — сон был необходим, ибо закреплял нервные связи в нейроканалах, обновлённых терапией. Радуясь тишине, царящей на станции, Татьяна прошлась по коридорам, поиграла с присоединившимися к ней Бимом и Шуней — кидала псу яркий, синтезированный Э, упругий мяч, с удовольствием наблюдая, как тамп в воздухе пытался его перехватить и, если это удавалось, восторженным «Шууу!» отмечал полёт с ускорением, порождённым тяжестью мяча. Затем они посидели в смотровой, любуясь на звёзды. Татьяна Викторовна наслаждалась каждой минутой покоя, прекрасно понимая, что после отбытия броненоссера ей придётся вернуться к довольно неприятным вещам — а именно, к той информации, которую передал Гру-Хак. Она ещё колебалась — рассказать ли Ларрилу о произошедшем разговоре, но в любом случае, информацию следовало перепроверить. А проангел мог получить интересующую Татьяну информацию у самого БагДэАна. Кроме того, следовало решить — готова ли она провести процедуру глубинного сканнинга собственного сознания с целью выяснить механизм и последствия ментальной атаки, или так и не решится на это? В общем, работы предстояло много. Работы кропотливой, требующей серьёзной аналитики, ибо ошибаться на этом пути не стоило.
Перед сном она вернулась в операционную: взглянуть на пациента и убедиться, что восстановление идёт в правильном направлении. Отметила положительную динамику заживления тканей в районе вживления кристалиновых скоб, и, с чувством приятной усталости и удовлетворения от хорошо выполненной работы, легла спать.
