Перед сном она вернулась в операционную: взглянуть на пациента и убедиться, что восстановление идёт в правильном направлении. Отметила положительную динамику заживления тканей в районе вживления кристалиновых скоб, и, с чувством приятной усталости и удовлетворения от хорошо выполненной работы, легла спать.
Пробуждение, однако, было не столь спокойным. Раздавшийся сигнал вызова поднял Татьяну с постели ни свет ни заря. Она продрала глаза и поспешила в Центр управления. Экран связи показывал нечёткое изображение. Проангел. Крупный экземпляр с тяжёлыми чертами лица.
— У нас раненый, доктор. Примете? — заговорил он, не произнеся положенную формулу приветствия. Видимо, положение было серьёзным.
— Конечно. Откуда вы?
— Из сектора Декс. Беженцы. Пострадавший — докси.
— Далековато вас занесло. Что случилось? Каково состояние раненого?
— Энергетический удар, полученный при ремонте корабля. Очень плох. Мы на подходе.
— Вижу. Жду.
Татьяна отключила экран связи. По пути к шлюзовым заглянула в операционную, отдала приказ Э переместить сатианета в жилой сектор и подготовить Икринку для нового пациента. Задала характеристики профиля: высокая влажность воздуха, повышенное содержание кислорода и углекислого газа, температура около сорока градусов по Цельсию. Дексайя-прайм — родина докси, была почти полностью покрыта тропическими джунглями. Деревья трёх уровней высоты стояли основаниями в воде. Вместо океанов на планете царил лес, наполненный водой. Древесный океан.
Когда она подошла к дверям, сопровождаемая транспортировочной тележкой, оборудованной Малой медицинской консолью, незнакомцы уже зашли в первый шлюз.
Э сообщил, что их четверо. Два докси — из них один раненый, и два проангела. Татьяна удивилась разношёрстной компании, и на всякий случай приказала Э запереть Бима в жилом секторе. Пес, никогда не видевший декапод с Дексайи-прайм, мог проявить агрессию.
Двери разъехались в стороны. Проангелы втащили приземистое тело и вопросительно посмотрели на неё. Она махнула рукой на тележку, ложе которой уже трансформировалось в шестиугольную площадку. Склонилась над пациентом, затянутым в красно-зелёную, покрытую неровными выростами, броню. Три пары хитиновых конечностей были скрючены под головогрудью, брюшко поджато. Две передние пары бессильно свисали по обеим сторонам тела. Одна из них заканчивалась, как и водится, устрашающего вида клешнями, а другая — пучком длинных щупальцев, напоминающих пальцы.
— Мне нужно его обследовать, — сказала она, распрямляясь. — Я не вижу места проникновения разряда.
— Ну как же, доктор!
Один из проангелов, тот самый, которого она видела на экране связи, и у которого в крыльях серого цвета явно не хватало нескольких перьев, подошел ближе. Ткнул декапода куда-то под головогрудь с противоположной от Татьяны стороны.
— Здесь!
Татьяна перегнулась через декапода, пытаясь разглядеть место, на которое указывал проангел. На мгновение зачастило сердце. Плеснула в сознании вода Лу-Танова бассейна. Всё показалось странным… Неправильным.
— Давай! — едва не в самое ухо ей, ласково пропел проангел.
Конечность раненого взметнулась, и Татьяна краем глаза увидела, как между клешнями появился серый хоботок, оканчивающийся маленьким когтем. Ощутила жжение, словно оса ужалила. В глазах потемнело, будто на лицо опустили вуаль. Стало трудно дышать и… всё прошло.
— Отлично, доктор! — проангел с кривой улыбкой смотрел, как она распрямляется, держась за край тележки.
Покрытие потолка над головой взволновалось. Сразу несколько щупов спустились и замерли в нескольких сантиметрах от голов незваных гостей.
— Прикажите Управляющему Разуму убрать оружие, — не прекращая улыбаться, сказал проангел. — Иначе вы умрёте. Где мы можем поговорить?
* * *
Просторное помещение казалась залитым солнцем. Татьяна долго экспериментировала с настройками освещения, чтобы добиться эффекта «балкона, залитого утренним светом» — как она назвала найденный оттенок, которым очень гордилась. Управляющий Разум, увы, не видел собственными глазами ни одного восходящего светила кроме Юмбы — через сканеры дальнего слежения. К сожалению, рассветы Юмбы были сиреневыми…
Круглые мягкие пуфы цвета топлёного молока, табуретки с овальными эргономическими сидениями, на широком, овальном же основании — цвета корицы, пара низких диванчиков в тон молочного шоколада… Иногда, тоскуя по Лу-Тану, она развлекалась, меняя интерьеры своего жилого сектора или общего помещения, по старинке называемого кухней. Её последняя выдумка была прозвана «каппуччино» и, кажется, нравилась Э. Во всяком случае, войдя однажды вечером на кухню, Татьяна застала процесс самопроизвольного появления предмета мебели, отдалённо напоминающего её стул в смотровой. Затаив дыхание она следила, как из напольного материала выпячивался шар, размером с основание снеговика в человеческий рост высотой. Шар морщил «лоб», словно тянул себя за уши, формируя толстую, выгнутую спинку, чей изысканный изгиб был явно предназначен для хордовых прямоходящих. Сидение походило на воздушную подушку из теста, ножки, собранные из шаров различного размера, казались украденными у толстяка Мишлена. Более менее определившись с формой, Управляющий Разум приступил к изобразительным работам. Наборные пухлые шарики ножек вобрали в себя все цвета Татьяниного «каппучино» в свободном порядке. Сидение покрылось патиной цвета бледного золота, а спинка неожиданно стала нежно-сиреневой — цвета раннего юмбайского рассвета. Стул подпрыгнул, отрывая ножки от пола, и слегка закачался, обретя самостоятельность. Татьяна была растрогана до слёз. Она погладила ещё дышащий теплом трансформации предмет и осторожно села, опасаясь, что он опрокинется. Шаткий стул заметно пружинил, однако не переворачивался. К удивлению своему Татьяна должна была признать, что в Э пропал великий дизайнер. Сторонний, казалось бы, сиреневый цвет оказался тем завершающим мазком, свежим и ярким, но не утомляющим акцентом, которого не хватало помещению, где преобладал явный фьюжн.
Войдя в кухню, Татьяна молча села на «свой» стул — как она стала называть изобретение Э, сплела пальцы под подбородком и проследила взглядом, как проангел с серыми крыльями и два декапода деловито обследуют помещение, залезая в хранилища, закрома синтезака и — даже — лючок мусоросборника. Наконец, вполне удовлетворённый увиденным, проангел уселся напротив, сложил крылья и пристально уставился на Татьяну. Несколько минут они молча разглядывали друг друга.
— Я впервые вижу человека, — улыбнувшись, пояснил проангел, но ей очень не понравился недобрый блеск его кошачьих зрачков. — Прошу простить моё пристальное внимание, воздушная моя!
— Скажите мне, недостойный сын знойного ветра, — тщательно подбирая слова, отвечала Татьяна на ангальезе, — отчего вы обманом проникли в мой дом и причинили мне вред?
Собеседник с изумлением поднял брови, слушая медленную речь. «Сынами знойных ветров» проангелы называли собратьев, потерявших последний стыд и совесть, которых среди космических торговцев и наемников было немало. Конечно, в обучающей программе подобной идиомы быть не могло. Заслуга в познании Татьяной Викторовной разговорного языка целиком принадлежала Ларрилу.
— Советую называть меня, скажем, Каррелем, воздушная… Или мне придётся попросить моего десятиногого друга немного поучить тебя. А я не люблю женских криков. Правда… я ещё ни разу не слышал, как кричит женщина с Землие!
Татьяне было страшно. Она лихорадочно пыталась что-нибудь придумать, но что-то подсказывало, что укол был сделан не просто, чтобы напугать.
— Что ты знаешь про расу декаподов с Дексайи-прайм? — Каррель развалился на стуле, раскрыл и закрыл крылья.
Татьяна пожала плечами. По её приказу Э направил сигнал о помощи на М-63. На корабле пришельцев во всю работала «глушилка», но всё же это был довольно потасканный МОД, пусть с усовершенствованным двигателем и приличным количеством вооружения на борту, а не флагманский крейсер Первого из Тройки, обладавший мощным сигналопоглощением. Всё это Управляющий Разум сообщил ей ментально, пока она с проангелом играла в молчанку. Следовало тянуть время и разбираться в ситуации.
— Сумеречная планета, — пожала плечами Татьяна. Она упрямо продолжала говорить на ангальезе, — покрытая тропическими лесами. Сухих мест очень мало, почти всё пространство залито водой. Воздух богат углекислым газом и кислородом, что не удивительно при таком количестве лесов. Повышенная влажность. Постоянная жара. Животный и растительный мир разнообразен. Декаподы — единственная разумная раса звёздной системы Дексы. В настоящее время заселены три планеты из шести. На всех схожий климат. Дексайя-ню ближе других расположена к Дексе. На ней значительно суше и даже встречаются пространства, свободные от лесов. Но зачем мне всё это нужно?
