обычно попадают в одни и те же проблемы, а не в два раза больше, — смеюсь я.
— Эти двое — банда, — признаёт Райан, качая головой.
— Ну, надо просто проявить немного креативности, вот и всё, — молвлю я. — В любом случае, я наконец-то уговорила Ребекку отдохнуть от угрозы со стороны злого монстра, и Ронни больше не спасал её. Я устроила им фильм в игровой комнате и пошла проведать Рико.
— Держу пари, что ему это понравилось. Рико двенадцать, но кажется, что тридцать пять.
Я качаю головой, услышав сарказм в его голосе.
— На самом деле, твой сын совсем не возражал. Он усердно работал над домашним заданием, и я сказала ему, что загляну к нему и узнаю, нужна ли ему помощь. Всё шло великолепно.
Райан кивает и говорит:
— Я не уверен, что он согласился бы на это с кем-то другим. Ты чудо, Реджина.
Я улыбаюсь и делаю ещё один глоток напитка.
— Я знаю.
Райан смеётся, и его глаза сверкают.
— Мне нравятся дерзкие девушки.
Я нахвалю его в ответ.
— Я знаю это, босс.
Тогда Райан по-настоящему расслабляется, громко смеётся, и я решаю, что мне нравится этот звук. И я продолжаю рассказ:
— Итак, прежде чем я добралась до Рико, я услышала, как Руфус сказал Рэйчел, что не может отпустить. Я выглядываю из-за угла и вижу, что маленький мальчик висит на одной из бутылок вина на стойке примерно в шести футах от пола. Очевидно, он подслушал, как ты говорил о том, что где-то там есть малиновый шоколад? Он и Рэйчел его искали, и пока он карабкался, то схватил бутылку, и она соскользнула вперёд, так что он повис над полом.
— Но его вес удерживал его на месте? — Райан смеётся.
— Да! А Рэйчел вытаскивала бутылки из нижних частей стеллажа, чтобы можно было подняться и помочь, что стало бы ещё большей катастрофой. Но потом она просто сказала ему отпустить, и она поймает его.
— Вместо этого ты их спасла, — заканчивает Райан. Я улыбаюсь и делаю ещё глоток, кивая. Затем красивый мужчина смеётся. — Мой сын, должно быть, слышал, как я описывал бутылку малиново-шоколадного портвейна из Лиссабона. Это забавно. С этими детьми, никогда не знаешь, что они подслушают и что сделают с этой информацией.
Я хихикаю.
— Ну, когда ты соединяешь такие слова, как «малина» и «шоколад» вместе в пределах слышимости ребёнка, ты напрашиваешься на неприятности.
Райан усмехается.
— Поверь мне, с пятью детьми тебе не нужно нарываться на неприятности. Они уже здесь, — говоря это, он улыбается той же улыбкой, которая была у него на днях за завтраком, когда дети спустились вниз и чуть не повалили его. Любовь в его глазах противоречит образу властного генерального директора, но идеально соответствует образу любящего отца, и я чувствую себя очень привлечённой. В сильной фигуре отца есть что-то сексуальное, и меня тянет к Райану. Он снова смеётся, думая об этих махинациях, демонстрируя улыбку кинозвезды.
— Ты так хорошо справляешься с пятью, — поддразниваю я. — Ты думал о том, чтобы иметь больше?
Ответ Райана немедленный.
— Конечно нет! У меня уже идеальное количество детей. Если бы их было ещё больше, у меня резко подскочило бы давление, — добавляет он, посмеиваясь. — Хватит и так проблем. Они стоят мне так много денег, и из-за этого у меня появляются седые волосы.
— Ну, не знаю, — говорю я, поддразнивая. — Я думаю, тебе нравятся небольшие неприятности.
Райан бросает на меня взгляд, одновременно многозначительный и голодный. Это совсем другая улыбка, чем та приятная, которая была у него всего минуту назад. Тепло разливается по мне, и не только от напитка. Но он наклоняет голову, как будто размышляя, а затем снова говорит.
— Нет, я серьёзно, — произносит он. — Я определённо не хочу больше детей. Я и так ошеломлён и не могу представить, чтобы мой выводок пополнился. Ты видишь, какие они. Они все отличаются друг от друга, и иногда мне кажется, что мне нужно угодить пяти разным личностям. Вот только я один, так что я очень растянут. Нет, у меня больше не будет детей. Райан Блайт на этом закончил.
Я нежно улыбаюсь.
— Ну, как минимум пять разных личностей делают всё интересным! Кому вообще нужна кучка скучных, прямолинейных детей? Считай, что тебе повезло!
— Полагаю, когда ты так говоришь…
— Они прекрасны, Райан, — искренне говорю я. — Ты должен ими очень гордиться. Они такие яркие, забавные и так похожи… — На тебя. Это уже перебор, как будто я пытаюсь быть подхалимом и вовремя останавливаюсь. — Они просто замечательные, — заканчиваю я. — Ты проделал с ними огромную работу.
Райан качает головой.
— Нет. Группа нянек и Урсула проделали с ними отличную работу.
— Ты недооцениваешь себя, — отвечаю я тихо. Затем я чувствую, что мои щёки горят, и делаю глоток напитка, чтобы прийти в себя. — Я просто имею в виду, что ты отличный отец, независимо от того, кто мог помогать в этом процессе.
Его глаза скользят по моему лицу, его взгляд замечает всё. Затем очень медленно его глаза опускаются на мою вздымающуюся грудь, и взгляд становится хищным. Но когда он снова поднимает взгляд, его глаза кажутся голубыми, как в солнечный день.
— Для меня очень много значит услышать это от тебя, — говорит Райан глубоким тоном. — Хотя, если бы я мог сделать всё заново, думаю, остановилась бы на двух-трёх детях. Как бы мне избавиться от части своих детей? — затем он смеётся. — Шучу, конечно. Разумеется, я бы не променял ни одного из них. Я люблю их. Клянусь.
Я смеюсь.
— Я знаю, что ты имеешь ввиду. Моя подруга говорит, что продала бы своих детей по пять долларов за каждого.
Он кивает, сочувствуя.
— Это невероятно тяжело. Их мамы нет на фотографии, и иногда мне кажется, что я не могу любить их настолько, чтобы компенсировать то, чего у них нет.
Я киваю.
— Пять детей — это много для любого человека, не говоря уже об отце-одиночке.
Он кивает.
— Это одна из причин, почему я не хочу большего. Но, похоже, их не слишком много для тебя, — молвит Райан после паузы. — Они так быстро сблизились с тобой, Реджина.
Я ещё больше согреваюсь от его восхищения. Может быть, это от выпивки у меня кружится голова. Так или иначе, мои мысли поворачивают в совершенно неподходящем направлении.
— Ты всегда хотела быть няней? — лениво спрашивает он, поплёскивая коктейль в стакане. Я наблюдаю, как клубится розоватый ликёр, и у меня немного кружится голова от завораживающего зрелища.
— Ну, не всегда, — отвечаю я задумчиво. —
