Наконец его усилия увенчались успехом. Шурка вместе с одеялом слетела на пол, вскочила на ноги и бросилась вон из комнаты, таща за собой спасительное одеяло. То, что Василий успел увидеть, его успокоило и при других обстоятельствах, возможно, порадовало бы – непоместившиеся в одеяло части тела улепетывающей Шурки были, несомненно, женственны и весьма аппетитны.
От этого зрелища Василий ненадолго впал в приятный столбняк, Раиса, изнемогая от хохота, села на пол рядом с Димкой, который оставил наконец тщетные попытки встать на ноги и тихо матерился. Придя в себя, Василий бросился в комнату вслед за Шуркой. Та заполошной курицей металась по комнате, пытаясь найти хоть какие-то детали гардероба – странная застенчивость при таком образе жизни. При этом Шурка без разбора наступала на руки и на ноги лежавших и перебудила всю честную компанию, тела зашевелились, зевая и почесываясь, стали принимать сидячее положение.
Василий с ужасом наблюдал за происходящим – где только насобирал эту вокзальную шваль его драгоценный сынок?! И самое главное – притащил их в его, Василия, замечательную, нежно любимую, чистую квартиру? Видно, и правду говорят – яблоко от яблони…
– Убирайтесь вон отсюда! – заорал он. Потом схватил ближайшего за грудки и поволок к двери. Но поступил неосмотрительно. Схваченный им парень оказался на голову выше коренастого Василия, здоровенным и жилистым, не чета прочим хлюпикам. Он легко, как Василий только что Димку, оторвал от себя назойливого хозяина и, небольно ткнув кулаком в живот, отбросил в сторону. Василий отлетел, оступился, неловко упал в кресло поверх сидевшего там типа. Тип придавленно пискнул. Но Василий тут же вскочил и с удвоенной яростью бросился на обидчика. До рождения Димки он работал дальнобойщиком и во всяких ситуациях бывал, драки не боялся, хотя спасительной монтировки при нем на этот раз не было. Где-то упала и разбилась не то бутылка, не то тарелка, одна из девиц завизжала.
Неизвестно, чем кончилось бы дело, но тут подоспела помощь: в дверях возник проснувшийся от звуков баталии Раисин муж. Поскольку, протерев глаза, он не обнаружил возле себя супруги, то, томимый самыми черными подозрениями, он немедленно натянул трико и отправился к соседу – разбираться. Раздававшийся оттуда дамский визг пробудил в нем самые худшие подозрения. К своему облегчению, в квартире соседа он нашел не только блудную жену в халате и тапочках, что снимало с нее часть подозрений, но и полуголую мечущуюся по комнате девицу, несколько странных типов (не иначе Димка гулял!), а главное – отличную возможность проявить удаль молодецкую.
– Эт-та чего тут? – подтянув сползающие с пуза трико, удивился он. – Наших бьют? Да ты че, Вася? Щас мы им… вломим – мало не покажется!
– Вова, Вова, не надо, – закудахтала Раиса.
Но было уже поздно. Ухая и кряхтя от удовольствия, как человек, делающий важную работу, Вова раздавал тумаки направо и налево, покрывая поле боя семиэтажным матом. Раиса завороженно следила за его маневрами, и в ее глазах светилась гордость. Василий на правах хозяина тоже принимал участие в изгнании незваных гостей – выпихивал вон из комнаты, вышвыривал вслед вещи, не разбираясь, где чье. Васиного обидчика Вова нейтрализовал довольно быстро, а прочая чахлая неспортивная молодежь и подавно ничего не смогла противопоставить слаженным действиям старшего поколения. Через пару минут в комнате не осталось никого, и Вова, с сожалением оглядевшись по сторонам, понял, что все хорошее когда-нибудь кончается.
– Ты, Василий, зови, если что. Я всегда… – Как настоящий мужчина, он был не щедр на слова.
Василий пожал ему руку, и Вова удалился, обнимая припавшую к нему, как к вернувшемуся с войны герою, супругу. Постояв посреди разоренной комнаты, Василий стряхнул оцепенение и принялся с остервенением собирать мусор, подбирать упавшие стулья и расставлять по местам вещи. Он стоял на четвереньках и усердно тер пятновыводителем для ковров отвратительно вонявшую кляксу, когда из соседней комнаты вышел наконец Димка. Он стоял над отцом, возвышаясь до потолка, до самой люстры, а Василий отчего-то так и не догадался встать на ноги, он лишь присел, автоматически продолжая водить тряпкой по пятну. А когда поднял глаза и посмотрел на сына, то увидел на его лице такую искреннюю ненависть, что растерялся, не зная, что сказать, как поступить. Вроде бы он должен возмущаться, орать – а сын оправдываться, просить прощения, обещать, что «больше никогда, честное слово»…
Но Димка смотрел на него с такой неподдельной злобой, что у Василия слова застряли в горле. Все же он взял себя в руки, бросил наконец тряпку и выпрямился, охнув и прихватив рукой поясницу – чертов остеохондроз давал о себе знать все чаще. Он и из дальнобоев-то ушел потому, что дважды отнимались ноги, и врач тогда сказал – с баранкой надо завязывать, если не хочешь остаться инвалидом. Только он ничего не умел делать, кроме как шоферить, вот и пошел на молокозавод, всяко не сутками за рулем.
– Дима, п-послушай… – начал было Василий.
Но сын перебил, кипя злобой:
– Да достало уже слушать! То не делай, се не делай, уроки учи… Что я, сосунок, что ли? Взрослый мужик, восемнадцать скоро. Сам живешь, как этот… монах, и я должен?! Фигу тебе! Мне до армии год. Хочу пить и девок трахать, понял? Имею право! Все, я решил – к матери ухожу. Она согласна. Ты, говорит, еще и эти… алименты нам должен платить. Год еще точно, до восемнадцати.
– Ах, алименты? Вам… – тихо удивился Василий и встал, бросив на ковер тряпку. – Т-ты решил, з-значит. А она с-согласна. Ты, з-значит, мужик. А я м-монах. Да?
Говоря это, он надвигался на Димку и увидел, как в глазах сына плеснулся испуг.
– Девок т-трахать, да? В моей к-кровати? Шваль водить в мой дом?! И блевать на мой к-ковер?! Имеешь право, да?! Ах ты…
Димка уже прижался спиной к серванту – дальше отступать было некуда. Тогда Василий неожиданно для себя молча схватил сына за шкирку, подтащил к пятну, с силой придавил его голову вниз и принялся тыкать носом в гадкое пятно. Димка пыхтел и пытался вывернуться, но отец был сильнее.
– Давай, п-проваливай! – заорал наконец Василий, будто прорвало его. – Чтобы духу т-твоего здесь не было!
Он отпустил сына и ушел на кухню, сильно хлопнув дверью – так, что отвалился в коридоре кусок штукатурки. Ну и плевать! На кухне Василий прислонился лбом к холодному стеклу и стал смотреть, как просыпается соседний дом, как во дворе сонные хозяева откапывают из-под снега и греют свои замерзшие машины, как торопятся к видневшейся через дорогу проходной керамического завода черные съежившиеся фигурки-муравьишки… Он стоял так очень долго, стекло от его дыхания запотело, и все тело затекло от неудобной позы. Медленно, как старик, шаркая ногами, Василий вернулся в комнату.
