Наступил вечер. Поев всухомятку, уставшие бойцы улеглись спать, предварительно выставив караул.
Первым выпало дежурить Виктору.
Около одиннадцати часов вечера послышался неясный шум с востока. Не звук моторов, а именно шум, напоминающий звук морского прибоя.
Виктор сразу разбудил командира орудия:
– Слышу подозрительные звуки.
Сон с сержанта сразу слетел.
– Идем.
Но оказалось, что это подходил к деревне батальон ополчения. В ночной тишине шум множества ног и легкое бряцание оружия производили эти странные звуки.
Батальон был не укомплектован полностью и имел две полноценные роты.
Комбаты определились с позициями, и ополченцы сразу стали рыть окопы. После длительного перехода они очень устали, но понимали, что единственная возможность уцелеть при обстреле – это зарыться в землю. Только она, землица родимая, укроет и защитит от пуль и осколков.
Когда рассвело, Виктор разглядел бойцов ополчения. Одеты они были в гражданское, оружие разномастное, видимо хранилось на складах еще со времен Гражданской войны. Некоторые набили лопатами кровавые мозоли. Большая часть ополченцев – невоеннообязанные по состоянию здоровья или имевшие бронь от призыва. Но грянула война, и люди добровольно пришли в военкоматы.
Формировались батальоны ополчения по месту жительства, выучка у бойцов была слабая, и потому потери были большие. Да и как им не быть, если Виктор заметил на лицах некоторых ополченцев очки? А ведь «очкарикам» трудно совместить прицел, мушку и цель. Тем больше возросло его уважение к этим людям. Каждый из них имел право отсидеться в тылу, и никто бы слова худого не сказал в его адрес.
Ополченцы пушкам были рады, поскольку сами они не имели ни противотанковых ружей, ни противотанковых гранат.
Но и батарее с ополченцами было спокойнее. Прорвись немецкая пехота – и противотанковые снаряды их не остановят, как и личное оружие малочисленных пушкарей.
Ополченцы подходили к самоходкам, знакомились с расчетами. Пушка была мощной, но в комбинации с тягачом смотрелась несуразно и архаично и на ополченцев впечатления должного не произвела – Виктор видел их разочарованные лица. Ничего, бой покажет, кто чего стоит.
До полудня ничего не происходило, ополченцы продолжали обустраивать позиции.
Глава 3
Десант
А потом случился авианалет. Послышался рев моторов, и на деревеньку посыпались бомбы. Ополченцы и артиллеристы забились в окопы, отрытые щели и просто ямы.
Пикировщики Ю-87 работали не спеша, не встречая сопротивления нашей авиации или зенитной артиллерии. Некоторые ополченцы пробовали стрелять по «лаптежникам» из винтовок, но что пикировщику винтовочная пуля? Да еще попасть в подвижную цель надо суметь!
Взрывы грохотали, земля тряслась, все вокруг заволокло дымом, в воздухе ощущался запах сгоревшего тола.
Сбросив смертоносный груз, пикировщики улетели. Но не успели «юнкерсы» скрыться из виду, а ополченцы привести себя в порядок, как снова уже несколько голосов закричали:
– Воздух!
На этот раз мимо них и на приличной высоте прошли «Юнкерсы-52». Потом из них стали выпадать черные точки, и видевшие это сначала подумали, что летят бомбы. Но над точками раскрылись парашюты.
Десантников было много, не меньше сотни. Однако «юнкерсы» сбрасывали их далеко, километра за три-четыре от позиций. К тому же немцы обычно сбрасывали парашютистов в нашем тылу, для захвата важных узлов – железнодорожных мостов, переправ, узловых станций. Для таких случаев существовали войска по охране тыла, НКВД, но только не в данной ситуации, когда было неизвестно, где фронт, где тыл, где свои, а где чужие?
У батальона ополченцев была своя задача – оборонять позиции у деревни. Десант встревожил всех своим появлением, но комбаты решили – парашютистами есть кому заняться. У ополченцев рации не было вообще, а рация взвода управления была разбита осколками. В общем, вышестоящее командование о десанте не знало, а если бы и узнало, то не смогло бы предпринять никаких мер, поскольку никаких резервов не имело.
Сброшенные на парашютах немцы были непростыми десантниками – это была рота полка «Брандербург-800». Этот полк состоял из чистопородных немцев, в совершенстве владевших русским языком. Военнослужащие прошли подготовку по подрывному делу, диверсионной работе и при заброске в тыл Красной армии были переодеты в красноармейскую форму, имели поддельные красноармейские книжки и наше оружие. В нашем тылу они убивали военнослужащих, резали линии телефонной и телеграфной связи, уничтожали партийных и советских работников, захватывали мосты и удерживали их до подхода фашистских войск, сеяли панику в тылах, крича, что немцы обошли их и все попали в окружение, портили военную технику, передавали по радио разведывательные данные. В общем, крови нам они попортили изрядно. Красная армия подобных подразделений не имела.
Немцы приземлились без потерь. Парашюты они не собирали и не прятали, как это обычно бывает при выброске диверсантов. К чему? Через несколько часов или дней эта территория все равно будет занята войсками вермахта.
Немцы были одеты в форму частей НКВД с петлицами василькового цвета. С такими подразделениями старались не связываться армейские части – побаивались после массовых репрессий тридцать седьмого года и «чисток» командного состава РККА. К тому же в такой форме удобно устраивать заставы на дорогах. Они также вполне могли бы сойти за заградительные отряды, особенно учитывая неразбериху в тылах Красной армии.
Пока диверсанты строились в колонну, их командир, обер-лейтенант Рихтер, привязался по карте к местности и повел роту к перекрестку важных в тактическом отношении дорог. Немцы деловито выставили на перекрестке два ручных пулемета, и несколько диверсантов тут же стали останавливать машины и проверять документы. Никто не заподозрил, что перед ними чужаки.
Держать всю роту на перекрестке было бы расточительно, да такая масса людей могла бы вызвать подозрение. Поэтому обер-лейтенант отправил половину – два взвода – в рейд по тылам русских.
Педантичные немцы, привыкшие к жесткой дисциплине, шли строем. Вооружены все были автоматами ППД. В наших частях автоматы были пока редкостью, и имели их взводные и ротные командиры или политруки.
И так уж случилось, что эти два взвода диверсантов вышли к деревне, где занимали оборону ополченцы и две самоходки ЗИС-30.
Увидев небольшую колонну бойцов, командир ополчения обрадовался: все-таки кадровые бойцы, поддержат и помогут добровольцам, по своей сути – людям сугубо гражданским.
Ни комбат ополченцев, ни комбат пушкарей документов у подошедших не спросили. Да и проверив, они бы не заподозрили ничего, поскольку сфабрикованы те были качественно. Единственное, что могло их насторожить, – это скрепки на документах, у немецких подделок они были выполнены из «нержавейки». Но таких тонкостей комбаты не знали.
Командир диверсантов, одетый в форму лейтенанта, обошел позиции. Опытным взглядом он тут же определил, что окопы неполного профиля, а пулеметов нет вовсе. Немец удивился про себя – неужели эти гражданские всерьез надеются хотя бы на час задержать продвижение доблестной немецкой армии?
Вид самоходок лейтенанта насмешил. Он видел немецкие самоходки – приземистые, с бронированными рубками, защищающими экипаж. И этим русские хотят бить немецкие танки? Суррогат какой-то! Однако он и грузовик со снарядными ящиками, замаскированный ветками, увидел.
Как только поблизости не оказалось русских, он сказал командиру подрывников:
– Надеюсь, сержант, ты видел, где у них грузовик с боеприпасами. Твоя задача – уничтожить его. Немного времени у тебя есть. Наши скоро начнут атаку, в суматохе и подберешься. Впрочем, не мне тебя учить.
– Так точно, товарищ лейтенант!
Все разговоры диверсанты вели только на русском языке. Русские подозрительны, и если случайно услышат немецкую речь, у диверсантов будут проблемы.
Командир диверсантов решил при первом же удобном случае расстрелять ополченцев и артиллеристов. Русских было больше, но у немцев автоматы, эффективные в ближнем бою, а главное – подготовка солидная, каждый диверсант даже без автомата одним ножом убьет не одного русского.
Немцы заняли две пустующие избы.
Ни ополченцы, ни пушкари не подозревали, какая над ними нависла угроза. Они полагали, что враг еще далеко, а он оказался рядом, хуже того – за спинами, и выжидал удобный момент.
Виктор в свое время много читал, да и фильмы видел о работе НКВД. Поскольку к этим органам он питал нелюбовь, за вновь прибывшими бойцами приглядывал. Если они воевать пришли, поддержать ополчение, то почему не роют окопы или траншею, а отсиживаются в избах? Ведь при танковой атаке избы обстреляют в первую очередь. Похоже, воевать они не собираются. Но тогда резонный вопрос – зачем они здесь? Предположим, заподозрили кого-то в измене. Так явились бы 2–3 человека, забрали предателя и убрались бы с ним в тыл.
