В течение всей войны усовершенствовали T-III и T-IV, фактически эти танки были основой танковых войск вермахта. Сначала увеличилась длина пушки, потом возрос калибр. На лоб корпуса навесили дополнительные листы брони, затем на борта – броневые экраны, эффективно помогающие при обстреле кумулятивными снарядами.
В начале войны у немцев танковые роты имели смешанный состав. Танки могли быть разных типов, и на более тяжелом танке находился командир. Но позже структура изменилась, поскольку тыловикам проще было снабжать боеприпасами и запчастями однотипные машины.
Как только последовала команда к стрельбе, Виктор подправил прицел и выстрелил по башне. Наверное, не один выбрал своей целью головной танк – с секундными интервалами на броне танка вспыхивали и гасли огненные проблески.
Танк остановился и из него повалил дым. Из открывшихся люков стали выбираться танкисты, и тут уж наши пехотинцы стали их расстреливать из винтовок и пулеметов. Никто из немецкого экипажа не выбрался из танка, все до одного так и повисли на броне.
Но чего у немцев было не отнять – так это хорошей радиосвязи. Все танки имели рации, вели активный радиообмен и указывали цели. У нас на танках рации имелись только на командирских машинах, сигналы же передавались флажками или действовали по принципу «Делай, как я».
По T-III Виктор стрелял, как и задумал. Первым снарядом – по гусенице, и танк развернуло. А вторым – по моторному отделению. Танк вспыхнул, как свечка, но танкисты успели выбраться через боковой люк башни, прикрываясь от пулеметного огня русских корпусом своей машины.
Через четверть часа атака захлебнулась. На поле боя горели пять немецких танков, лежали убитые солдаты. Уцелевшие танки стали пятиться задом, солдаты же просто убегали.
Однако дальше случилось неожиданное. Сзади, за позициями артиллеристов, раздался рев моторов и лязг гусениц.
На батарее запаниковали, все подумали, что это немцы прорвались и заходят с тыла. И пушки назад не развернуть – они на тягачах, в капонирах.
Первоначально все кинулись врассыпную, прятаться стали – в ровики и в воронки от бомб и снарядов. Танки легко и пушки сомнут, и пушкарей подавят. А главное – отбиться нечем, ни гранат, ни бутылок с зажигательной смесью нет.
Но оказалось, что танки это наши, устаревшие БТ – с маломощной пушкой и клепаным корпусом. Откуда они взялись – непонятно, но четыре танка промчались рядом с пушками, преодолели траншеи пехоты, также изрядно напугав бойцов, и ринулись на отступающих немцев. Какая-то «умная» голова из штаба решила развить успех и отбитую немецкую атаку перевести в наступление. Дурь полная, потому что БТ были слабо бронированы и без поддержки пехоты обречены на быструю гибель. Единственное достоинство легкого БТ – в их быстроходности. Пятисотсильный бензиновый двигатель позволял быстро мчаться по бездорожью, а по шоссе да еще со снятыми гусеницами – и вовсе на уровне легкового автомобиля.
Во взвод управления, из-за некомплекта равный по численности отделению, поступил приказ – поддержать танки огнем. Приказ был отдан явно от безысходности. Противотанковая пушка 57 мм имела слабый осколочно-фугасный снаряд, и против пехоты ее применение было малоэффективно. Но приказы в армии не обсуждаются, а выполняются, и расчеты заняли свои места у пушек. А целей не видно. Немецкие танки скрылись за изломом местности, и вражеских пушек не заметно: замаскированы тщательно, и до первого выстрела их не обнаружишь. Виктор еще подумал: «Парни в танках – смертники, не все вернутся». И как накаркал.
Подпустив поближе, немецкие пушки открыли огонь. Конечно же, их быстро засекли. Почти все немецкие пушки – и полевые, и танковые – имели дульные тормоза и при выстреле поднимали тучу пыли и создавали ясно видимое пламя.
Виктор сам, без указания командира орудия, засек в прицел немецкую пушку и выстрелил по ней осколочно-фугасным снарядом. Он упал рядом, разметав маскировку, и орудие стало видно как на ладони.
Вторым выстрелом – бронебойным – он угодил в саму пушку, но за это время фашистская батарея уже успела расстрелять все четыре танка. Машины горели, и только из двух успели выбраться танкисты – их фигуры ясно виднелись в прицеле Виктора.
Но видел их в прицеле, конечно, не только Виктор, и потому на поле боя, вокруг подбитых танков, стали рваться мины. Минометов у немцев было с избытком, даже на вооружении пехотных рот стояли 50-миллиметровые легкие минометы.
Мины рвались густо, и танкисты залегли. Помочь бы им, подавить артогнем минометную батарею, да минометы укрыты в глубоких окопах. Их можно накрыть только гаубицами или бомбардировкой с воздуха.
Так и смотрели артиллеристы, как немцы спокойно расстреливают наши танковые экипажи. Назад не вернулся никто. Бойцы только матерились – попусту были угроблены четыре танка с экипажами.
Наши командиры, не имея боевого опыта, а в массе своей – и хороших знаний, боясь проявить инициативу, в начальном периоде войны не жалели людей и технику, бездумно бросая их на врага. По-настоящему научились бить врага к концу 1942 года, да и боевая техника стала поступать в войска более современная – с трехлинейкой и наганом против автоматов не попрешь.
От такой бестолковой атаки Виктора покоробило. А еще, как при позднем зажигании, пришел испуг. Ведь их ЗИС-30 тоже считались самоходными орудиями, и дурные головы штабистов могли и их послать в эту атаку, как говорится – поддержать танк огнем и гусеницами. И они бы тоже сейчас горели. Аж мороз по коже прошел!
Видимо, такие мысли посетили и других бойцов расчета. Кто-то из них закурил, а командир орудия, Тихон Сапунов, сказал:
– Я бы сейчас водочки выпил, парней помянул.
Никто ему не ответил, настроение у всех было паршивое.
И все-таки немцы прорвались. На соседнем участке фронта следующим днем сильно громыхало и были видны пикирующие бомбардировщики Ю-87, бомбившие позиции неизвестного полка. Оттуда тянуло дымом, гарью.
А назавтра поступил приказ – отходить. На полуторку погрузили ящики со снарядами, забросили на тягач тощие «сидоры» и уселись сами. Надо сказать, что даже в самые тяжелые месяцы первого года войны снаряды к противотанковым пушкам доставлялись исправно. Ведь главной ударной силой вермахта были танки, и остановить их могли только пушки. За годы войны 70 % танков было уничтожено именно артиллерией.
Сидя на жестком сиденье, Виктор прижимал к себе небольшой ящик со снятой панорамой. Без прицела пушка слепа, а оптика – вещь хрупкая. Беречь панораму и заботиться о ней было задачей именно наводчика.
Ситуация на фронте для Советского Союза складывалась плохо. Немцы, осуществляя план «Барбаросса», вторглись на его территорию четырьмя группировками. Финляндская группировка имела целью захватить Мурманск, Ладогу и Беломорье. Группа армии «Север» – Ленинград, армии группы «Центр» – взять Москву, армии группы «Юг» – оккупировать Украину. Пограничники задержали вторжение на несколько часов, а потом немецкая армия двинулась вперед, пройдя за три недели боев 300–600 километров на разных участках фронта. Первоочередной задачей гитлеровцев было выйти на рубеж Волга – Архангельск, а затем идти до Урала. На захваченных землях планировалось создать четыре рейхскомиссариата. Крупные города – Москва, Ленинград, Киев и ряд других городов должны были быть полностью уничтожены вместе с жителями.
И поначалу у немцев задуманное получалось. К началу июля 1941 года под Ленинградом в окружение попали 11 дивизий, а 320 тысяч советских бойцов и командиров попали в плен. 9 сентября был блокирован Ленинград, 19 сентября окружен Киев, где в плен попали 650 тысяч бойцов РККА. Под Вязьмой были окружены и уничтожены несколько дивизий народного ополчения и 8 армий – в плен попали 670 тысяч бойцов.
Успехи кружили немцам голову, и потери их не останавливали.
В этот котел и попал со своей батареей Виктор. Он ехал на тягаче и не знал, что немецкие танковые клинья уже далеко обошли их батарею, взломав советскую оборону.
Командир батареи вел их по грунтовке, идущей через лес. Старлей боялся авианалетов – немецкие самолеты пролетали часто, но их не обнаружили.
Одна самоходка шла первой, за ней – орудие Виктора. Машины с боеприпасами и взводом управления замыкали колонну.
Вдруг первая самоходка резко остановилась, за ней встали другие. Лес кончился, они были на опушке. Дорога шла через луг к железнодорожному переезду, а по железной дороге медленно двигался бронепоезд. Батарейцев поразили кресты на его бортах – все были уверены, что едут в собственном тылу. Наши отступающие части не всегда успевали взорвать мосты и дороги, и немцы этим пользовались.
Паровоз пыхал паром, колеса стучали на стыках рельсов.
Бронепоезд остановился на переезде. Ни шлагбаума, ни будки обходчика здесь не было, но подъезд удобный. Сюда вел, ориентируясь по карте, комбат.
