«Каких ещё друзей?» — удивилась Лиза.
— Ну что вы… — утешила его Паулина. — Главное, что вы никогда не ошибаетесь в нотах! Насколько я понимаю, именно на это у нас теперь вся надежда. Вот вы только сейчас сказали, что сделаете всё от вас зависящее…
— Я постараюсь, — серьёзно ответил Изморин. — За этим я, собственно, и приехал.
— Вы нас так интригуете! — Паулина подалась вперед, будто хотела склевать гостя.
— Более того, — веско продолжал гость, остановив её легким движением узкой ладони, — я совершенно точно убежден, что мои коллеги в Амберхавене очень удивятся, если я сдамся и отступлю. У нас это не принято, особенно когда мы работаем со стихийными бедствиями.
— Как интересно! — Паулина что-то ещё рассказывала, но Лизе было не до того. Надкусанный бутерброд шлёпнулся на стол.
Значит, Изморин из Амберхавена! Ух ты, как они быстро своего мага прислали! Ну да, наверно, Инго просто ещё не знал…
— …да-да, вы не ошиблись, именно с помощью музыки, — говорил Изморин. — Ведь сейчас город может спасти только чудо. Знаете, — он вздохнул, — есть у меня старый знакомый, один учитель музыки… то есть все убеждены в том, что он просто учитель музыки… так вот он на сей счет говаривал, что многие музыканты были волшебниками. Судите сами — Моцарт, Лист… А Паганини? Вот уж кто точно был сущий кудесник!
Эту фразу Лиза слышала от Филина! Так, может, они с Измориным знакомы? Ничего себе!
Хрустицкий кивал, как заворожённый, а Паулина посылала амберхавенскому магу чарующие улыбки.
«Вот обсели! — сердито подумала Лиза. — А он ведь, наверно, даже не знает, какие они! А вдруг это Паулина всё устроила, а теперь радуется?! Наверно, она как была гарпия, так и осталась на самом деле, а человеком просто прикидывается. Надо его как-нибудь предупредить, а то мало ли что…» — она беспокойно заёрзала на табуретке.
— Напомню нашим телезрителям — в эфире ток-шоу «Все свои», — Паулина вклинилась во вдохновенную речь Изморина. — Ну а поскольку у нас собрались все свои, то настало время прямых вопросов и откровенных ответов.
Хрустицкий почему-то втянул голову в плечи, но Паулина обращалась вовсе не к нему:
— Скажите, Виктор Александрович, а как вы планируете совместить проведение фестиваля с вашими личными планами? — бодро спросила она. — Я имею в виду операцию на глаза, которая вам предстоит.
Ого, да у тётеньки просто воспаление бестактности! Лизе даже неловко стало. А Изморин слушал Паулину терпеливо и внимательно.
— Насколько нам известно, ваш визит был очень плотно распланирован, — как ни в чём не бывало наседала Паулина. — Но, учитывая чрезвычайную ситуацию, сложившуюся в городе, каковы ваши приоритеты? Усмирение стихий или восстановление зрения?
Так вот почему он в тёмных очках, сообразила Лиза. Надо же, а так с виду и не скажешь, что почти слепой. Или просто света не выносит? Непонятно…
— Для меня большая честь взять на себя нелёгкую задачу спасения города, — выслушав Паулину, отвечал Изморин совершенно без всякого выражения, словно отделаться хотел от назойливых журналистов. — Это важнее всего.
— О, теперь нам срочно нужен комментарий специалиста! — Паулина повысила голос. — Господин Хрустицкий?
Целитель и академик дернулся и чуть не расплескал чай.
— Итак, вопрос к вам, Эдуард Федорович, — Паулина уставилась на него в упор. — Что и говорить, решение выступить с такими экзотическими средствами против разгулявшейся стихии — это смелая идея. Как вы оцениваете ситуацию?
Изморин чуть усмехнулся — уголком рта — и сцепил пальцы, изготовясь слушать. Камера, конечно, усмешку не упустила, наехала крупным планом, а потом сместилась на академика. Да уж, поняла Лиза, никакой группы эзотерической поддержки Изморину не нужно. Хрустицкий откашлялся. Глаза у него почему-то бегали. Ага, Изморина боится! И правильно делает!
— Я бы не назвал эти средства экзотическими, — плавно, как по-писаному, повёл речь целитель. — Мы живём в очень необычном, поистине волшебном городе, не правда ли? У него такая незаурядная аура и своеобразная энергетика, в нём так много необъяснимого… — он покосился на Изморина, — и поэтому кому как не господину Изморину, чья музыка, как давно установил я и мои коллеги, оказывает целительное воздействие, утихомирить взбунтовавшуюся природу, остановить катаклизм?
Дальше слово взяла суровая Марианна Караулова и понесла что-то длинное, запутанное и наукообразное про катаклизмы и катастрофы, и что всё это от особенных вибраций, и наводнения и землетрясения в том числе, и что грызуны тоже как-то там реагируют на вибрации, и что музыка — это тоже вибрации, узыка, ации, тро- фы, измы, жу-жу-жу, тра-та-та… У Лизы зажужжало в ушах, но тут Паулина опять встряла:
— В таком случае, Виктор Александрович, почему бы тогда вам и другим специалистам по катаклизмам не предотвращать все подобные неприятности? Ведь этим летом Прага и Германия как раз пострадали от наводнений…
— Один момент! — Изморин поднял указательный палец. — Мне, к несчастью, не должно раскрывать все профессиональные секреты, но и в Праге, и в Германии мы сделали всё, что могли. Поверьте, в противном случае потери были бы куда большими.
Лиза попыталась вспомнить про Прагу, — был там какой-то Изморин, не было Изморина, — а утонувшего в зоопарке слона было ужасно жалко… Она сидела как на иголках.
— То есть вы обещаете, что в ближайшее время всё войдет в колею? И река вернётся в берега? — сыпала вопросами Паулина. — И погода исправится? И фестиваль состоится?
— Конечно, — Изморин пожал плечами и снова взял чашечку. — Иначе и быть не может. А то, что в городе сейчас собралось столько талантливых детишек, очень вдохновляет. Я знаю, что среди них наверняка есть немало тех, кто в будущем — или, как знать? — в самом ближайшем будущем станут моими помощниками.
Лиза впилась глазами в экран. Ей начинало казаться, что от участия в пресловутом мероприятии она сегодня в школе отбрыкивалась зря.
— Знаете, мне ведь уже случалось прибегать к поддержке ребятишек, — по-прежнему спокойно сказал Изморин. — И мы вместе сыграли ту самую, как метко сформулировал господин Хрустицкий, энергетически умиротворяющую музыку. И как сыграли! Вы не поверите, какой это был эффект! — Изморин взмахнул руками, будто невидимым оркестром дирижировал. — Ведь именно дети обладают поистине волшебной способностью чувствовать и понимать музыку. Дети и есть подлинные волшебники — вы ведь согласны со мной? — Он чуть повернул голову и сквозь тёмные очки взглянул в камеру. Прямо Лизе в глаза. — Когда я думаю о детях, когда представляю себе эти талантливые юные лица, то понимаю, что вместе мы одолеем любое стихийное бедствие. Так и вижу, к примеру, маленькую рыжую девочку со скрипкой, которая способна творить настоящие чудеса!
Лиза чуть с табуретки не упала. Жалко, Филину не позвонишь!
А впрочем, зачем вообще звонить Филину?
Лиза вскочила. Ну конечно, все яснее ясного! Всё сходится, как по нотам: Инго говорил, что кого-то пришлют, — так вот, наверно, уже и прислали. Этого кого-то зовут Изморин, и ему нужны дети-музыканты. Он даже очень прозрачно намекнул на неё, Лизу! Тут, правда, вмешался Лизин внутренний голос: он ехидно спросил, откуда этот человек знает Лизу и не подозрительно ли это.
— Ну мало ли, — растерялась поначалу Лиза. — Может, ему Филин про меня говорил! Да и вообще, — вспомнила она, — я же принцесса, а принцессы — люди известные!
Все вопросы благополучно разрешились, и Лиза принялась лихорадочно собираться: натянула джинсы — холодно всё-таки — и Лёвушкин свитер — на счастье, потуже затянула хвостик и открыла окно. Инго, правда, внятно велел окон не открывать, но ситуация чрезвычайная. И вообще, я ему потом всё объясню. Открыть окно удалось, но не сразу: злющий холодный ветер, метавшийся снаружи, швырялся дождём и снегом, норовил разбить стекло и отпихнуть Лизу, но в конце концов она высунулась наружу, в непроглядную темень двора-колодца, и заверещала, перекрывая ненастье:
— Леонардо! Леандро! Вы где?
Львы объявились тут же, как будто ждали под окнами.
— Скорррей! Быстррее! — зарокотало внизу, гулко отскакивая от стен двора. Удивительно, но из окон на этот рык ни одна живая душа не выглянула.
Лиза облегчённо выдохнула. Ещё повезло, что полнолуние, а то неизвестно, как до этого Изморина пешком добираться в такую непогоду. И, кстати, как его искать — тоже непонятно, спохватилась Лиза.
Она кубарем скатилась по лестнице, не успев испугаться темноты и невидимых крыс. Выскочила из подъезда, на ходу застегивая куртку. Что-то колючее жалило лицо — не то мокрый снег, не то мелкий град. На улице не было ни души и вовсе не горели ни окна, ни фонари, ни вывески. Из-за несущихся рваных облаков показалась полная луна, и стало видно, как львы хлещут себя хвостами по бокам и подгарцовывают, словно кони в упряжке. А ещё стало видно, что по мостовой ровным потоком течет тёмная вода и выплёскивается на тротуар.
