Он восхищенно повернулся к следователю:
– Ты только посмотри, Володя. Это ж Уткова из «Криминальной хроники». Опять утерла нам нос.
И обернулся с недоумением:
– А где ваша команда? Что-то я не видел внизу машин.
– Спит команда, – хмыкнула Татьяна.
Капитан укоризненно погрозил пальцем:
– Нехорошо, Татьяна Ивановна. Не стоит нам перебегать путь. Где ваши операторы?
– Спят операторы, – сухо объяснила Татьяна.
– Как спят? – не понял капитан, заглядывая в пустую кухню.
– Как суслики. По домам, – еще суше объяснила Уткова.
– А вы что здесь делаете?
– Пытаюсь придти в себя.
– Вы что же… – все еще не понимал капитан. – Вы что же, одна здесь?… Совсем одна?…
– Как видите.
– Ох, рискуете, Татьяна Ивановна!
Но Татьяна не дала расчувствоваться капитану:
– Это моя квартира. Я здесь живу.
– Красиво живете… – капитан недоверчиво обвел взглядом разгромленную гостиную. Потом все так же недоверчиво подошел к окну и опасливо глянул в черный проем: – И высоко…
Татьяна натянуто усмехнулась:
– И красиво, как видите, и высоко. Но сегодня, как и вы, я не думала попасть в герои собственной программы.
Капитан посерьезнел и понимающе кивнул:
– Володя, вызывайте ребят.
И обернулся к Татьяне:
– Нам передали вызов. Трупяк, дескать, под окном. Сами знаете, людям сейчас сигать в окно одно удовольствие. Мы за неделю штук по пять таких подбираем. А этот, оказывается, прыгнул из вашей квартиры…
Он нахмурился:
– Пили?
– Если бы.
– Тогда что случилось?… Как неизвестный попал к вам?… Почему это?… – обвел капитан разгромленную комнату.
С изумлением и испугом, правда, несколько запоздалыми, Татьяна, чуть не плача, осмотрела свое разгромленное гнездо:
– Сволочи! Вот сволочи!
Она даже попыталась объяснить что-то, невнятно, сглатывая невольную слезу, но вернулся Володя в штатском и с двумя понятыми, изловленными прямо в подъезде. Девушка и юноша. Совсем молодые люди. Похоже, возвращались с какого-то торжества и устроились в подъезде. Их это вполне устраивало, но помочь милиции они не отказались. Не век же целоваться в подъезде. Вот и пусть развлекутся, с некоторым раздражением подумала Татьяна. Таких разгромленных квартир они еще, наверное, никогда не видели.
Но молодых людей потряс не разгром. Их потрясло видение популярной теледикторши.
– Ой, Юрка! – сразу сказала юная понятая. – Это Уткова.
– Она! – уверенно подтвердил понятой.
– Ой, Юрка, как интересно!
– А ты думала!
Ночь.
Унылое посвистывание ветра в мусоропроводе.
За узеньким, как амбразура, окном бесконечный, кажется, нескончаемый шелест дождя.
Говорили тебе, не болтайся по Питеру, хмуро усмехнулся Валентин. Говорили тебе, сматывайся, уезжай. А ты не послушался. Заметь, не первый раз в жизни не послушался. Вот упрямство и доканает тебя однажды. Сиди теперь, прячься тихо, как мышь.
Зачитав вслух протокол осмотра, румяный милицейский капитан спросил:
– Соответствует обстановке?
Понятые дружно согласились.
– Тогда распишитесь вот здесь и все, вы свободны.
Оглядываясь на Уткову, как на неслыханное привидение, изумленные и, как это ни странно, довольные понятые удалились.
Милицейский капитан засмеялся:
– Веселенькая история. Только на вас лица нет, Татьяна Ивановна. Давайте сделаем проще. Давайте перенесем нашу подробную беседу утром. Заходите ко мне часов в одиннадцать. Прямо в отделение, двадцать восьмая комната. Там мы с вами и поговорим подробнее. Вспомним все детали. А сейчас просто в диктофончик повторите коротенько.
Татьяна хмуро кивнула:
– Чего повторять? Вернулась домой в половине десятого. Только вошла, скинула пальто, ноги сунула в тапочки, как вдруг звонок. К глазку подошла, а там мужик за дверью. Странный мужик. Здоровый, большой, но то дергается весь, то застывает, как каменный. Сами видели, здоровый. Я этого мужика никогда прежде не встречала. Вежливо спрашиваю, вы к кому? А он мне басом рубит напрямую: к тебе, мол, сука! Я вежливо переспрашиваю, а вы кто? По какому делу вы ко мне, а он опять басом: впусти, сука! все объясню! Когда он в третий раз назвал меня сукой, я точно поняла, что он ко мне, что он не перепутал квартиры.
Капитан усмехнулся:
– Ну вы, Татьяна Ивановна, скажете! Вас послушать, так все кажется каким-то таким… Ну, как бы вам сказать?… – он покрутил в воздухе рукой, но нужного сравнения не нашел. – Чего говорить, веселенькая у вас работка.
– Ага… Как халатик ситцевый… – согласилась Татьяна. – Дернул меня черт придумать эту криминальную хронику… Сидела бы сейчас в отделе новостей, никаких проблем… А так мебель поломали, одежду попортили… Вон сапоги новые, итальянские… – Сапоги ей было почему-то безмерно жаль. – Дверь этому типу я открывать, понятно, не стала, но вы же видели, это не человек, это танк… Кинулся на дверь, вынес чуть не с косяком… Минут пять пыль в квартире висела, как после взрыва… – для убедительности приврала Татьяна. – Ворвался, на губах пена, ломик в руке… Бросился крушить все направо и налево… Наркоман, наверное… Под кайфом…
– Проверим. Искал что-нибудь?
– С ломиком-то в руке?
– Вот я и спрашиваю.
– Деньги, наверное.
– Говорил что-нибудь?
– Сплошной мат… Что он мог еще говорить?… Сейчас и воспитанные люди говорят сплошным матом… – Татьяна старалась не смотреть в сторону человека в штатском. Капитан капитаном, но следователь в штатском поглядывал на нее с некоторым недоверием.
– А за окно? – спросил капитан. – Как он сиганул за окно? Расскажите еще раз, как он выпал за окно?
– Я от одного его вида ошалела, отскочила к окну, а он развернулся и с криком на меня. Может, изнасиловать хотел, не знаю. Может, просто задавить решил. Здоров как слон, вы же видели, туша на все три центнера. Я каким-то образом увернулась, а вот он остановиться не успел… Инерция… Так и ушел в окно… Подоконники у нас низкие. Попробуй такого остановить… Только, если хотите знать, я этого гада и не собиралась останавливать… Представься случай, я бы сама его туда спровадила…
Человек в штатском присел на корточки перед диваном, и Татьяна похолодела.
Пистолет!
Она забыла. Она же сама носком тапочка запнула пистолет хрупкого худощавого Игорька под диван. Сейчас следователь увидит под диваном оружие, извлечет его и снова придется врать. Зачем, кстати, я вру? – подумала устало Татьяна. А вдруг тот, кто прячется на лестнице, из стаи Хисаича и Игорька? Милиция уйдет и он спустится…
Ее даже холодком передернуло.
– Вам холодно? – участливо спросил капитан.
– Ничего… Это чисто нервное…
Может, сдать милиции этого странного ее спасителя? Пусть заодно и с ним разберутся. Вдруг это, подумала она опять, такой же грабитель, как те двое?
Но она чувствовала, интуитивно чувствовала – не похож ее нечаянный спаситель на грабителя. Что-то за ним стоит непростое, чувствовала она. Всем своим журналистским нюхом чувствовала. Что-то такое там точно стоит за этим человеком… Ну да, он же сам намекал – двойное убийство в гостинице… Может, он убийца, которому нужна слава? Может, уже завтра я выдам в эфир настоящую сенсацию…
А милиция…
Ничего. Не помрет милиция от моего вранья. Завтра все объясню, спишу на страх и потрясение. Скажу, боялась. Поймем друг друга. Договоримся. «Криминальной хроники» они побаиваются».
Татьяна действительно чувствовала, что какая-то странная ниточка тянется из ее квартиры к непонятному человеку, прячущемуся сейчас на пустой лестничной площадке.
Какая-то достаточно серьезная ниточка.
Ниточка, требующая определенного доверия.
Этот тип в черной кожаной куртке шел именно к ней… Двойное убийство в гостинице… Он явно что-то знает об этом убийстве…
Но с другой стороны, вдруг подумала она, эти странные грабители тоже шли к ней… Хисаич и Игорек… Они шли убить ее, иначе не обращались бы друг к другу по именам…
И еще…
На кой им сдались какие-то документы по «Пульсу»? Она об этом проклятом «Пульсе» знает меньше, чем они сами.
Жаль, что нужно врать милиции, вздохнула она. И тут же примирилась с этим: для пользы дела.
– Ну, что там, Володя? – заинтересовался капитан.
– Да, кажется, ничего… Не вижу ничего…
– Вам, может, фонарик поискать? – предложила Татьяна, красноречиво обводя рукой разгромленную квартиру.
– Да ладно, – пожалел Татьяну человек в штатском.
Поднялся, отряхнул пыль с колен.
– Да ладно. Не будем вам мешать. Дверь мы вам сейчас как-нибудь навесим, а утром, понятно, вызовите техника. Осторожность прежде всего. Отдыхайте. Поговорим утром.
Они смотрели на нее с уважением. И даже с каким-то вполне человеческим пониманием. И уж в любом случае они ей не врали.
Татьяна устало кивнула.
Она слышала, как, навесив дверь, человек в штатском и милицейский капитан, ожидая лифта, разговаривали негромко на лестничной площадке.
