Татьяна устало кивнула.
Она слышала, как, навесив дверь, человек в штатском и милицейский капитан, ожидая лифта, разговаривали негромко на лестничной площадке.
«Я ломик внимательно осмотрел. Кровь на ломике, Володя».
Оказывается, румяный милицейский капитан только выглядеть хотел простаком.
«Да. Я тоже обратил внимание», – ответил человек в штатском и Татьяна похолодела.
Откуда на ломике кровь?
Выходит, гамадрил зацепил все-таки ее спасителя?
Выходит, что румяный милицейский капитан и человек в штатском поняли, что она врет? Ломик ведь они унесли с собой и завтра непременно предъявят ей этот ломик.
«А на полу окурки, Володя».
«Я подобрал окурки».
Ну да… Они просто пожалели ее… Это же Уткова!.. Кто не знает Уткову!.. Понятно, что не Уткова размахивала ломиком, значит, пусть поспит… А завтра разберемся, зачем Уткова врала? зачем нужно было Утковой такое откровенное вранье?
Завтра, кажется, впрямь придется выкладывать правду, уныло подумала Татьяна.
«А чего ты елозил перед диваном?» – еле слышно донесся из-за двери голос милицейского капитана.
К сожалению, Татьяна не услышала того, что ответил капитану человек в штатском.
Щелкнул подошедший лифт.
Голоса смолкли.
Ладно, устало и растерянно вздохнула Татьяна. С милицией завтра разберемся. А сейчас хорошо бы разобраться с моим нечаянным спасителем.
Ей действительно хотелось разобраться хотя бы с ее странным нечаянным спасителем.
Для начала.
«Никаких досье у меня нет…»
Ночь, шорох дождя, негромкое погромыхивание лифта…
Валентин стоял в темноте, вдыхал тяжелые сырые запахи и боялся, что какой-нибудь пенсионер, мучающийся бессонницей, выведет на ночную прогулку свою столь же беспокойную старую собачонку.
Он простоял на темной тесной площадке, пахнущей отбросами, часа полтора, не меньше.
Наконец, внизу грохотнул лифт. Мужские голоса, теряясь, уплыли, утонули в ночи. Видимо, Уткову оставили, наконец, в покое. Все же Валентин терпеливо переждал еще полчаса. Вдруг вернутся? Только потом, ступая как можно осторожнее, спустился на знакомую лестничную площадку и тихонько постучал в прикрытую, уже навешенную на петли дверь.
Никто не ответил.
Он толкнул дверь и удивился: дверь оказалась незапертой, а из кухни, где горел свет, доносилось соблазнительное позвякиванье посуды.
– Вы кофе как пьете? – крикнула Татьяна.
– Как все.
– То есть с сахаром?
– Если можно.
– Тогда заприте дверь, проходите и присаживайтесь.
– А вы почему не заперли дверь?
Татьяна усмехнулась:
– Неужели еще кто-то может явиться?
– Вы, наверное, забыли? Был еще один. Который сбежал.
– Ах да… Игорек…
Валентин отдал должное Татьяне, она более или менее пришла в себя. Даже напоминание о сбежавшем Игорьке не вогнало ее в панику. И о громиле с ломиком она вспоминала уже без ужаса. Другое дело – унижена. Сильно унижена. Но, в конце концов, с этим каждый обычно справляется в одиночку. Других вариантов нет.
– Пригласили с утра в милицию, – Татьяна нервно рассмеялась, налаживая громоздкий бутерброд для Валентина. – Наверное, чтобы разобраться в моем вранье. Так и сказали, завтра разберемся во всем. Пойдем, дескать, прямо по горячим следам, пока они еще не остыли.
– Думаете, разберутся?
– Милиции надо верить.
Валентин усмехнулся:
– Ладно, Бог с ними. Зачем они приходили-то?
– То есть как зачем? – искренне удивилась Татьяна. – Какие никакие, а законы у нас есть. Их следует выполнять. Хотя бы формально. Милицию вызвали, вот она и явилась. Да и как не явиться, если перед домом валяется труп. Да еще такой нестандартный.
– Я не о милиции.
– А-а-а… Вы об этом гамадриле с ломиком и о его напарнике…
Татьяна недоуменно пожала плечами:
– Не знаю. Правда, не знаю. Я вошла, разделась, а они, здравствуйте, уже сидят в комнате. У нас подъезд на замке и все двери на замках, а они тут как тут. Выкладывай, говорят, тетка, всю документацию по «Пульсу»! Вот прямо так сразу вынь да положь!
Татьяна уныло взглянула на Валентина:
– Мне сегодня этот «Пульс» уши режет.
– Мне тоже.
Татьяна удивленно уставилась на него:
– Вы-то тут при чем?
– Мой брат работал в «Пульсе», – объяснил Валентин. – В том самом, от которого вам уши режет.
– Почему – работал? Уволился?
– Выпал из окна.
– Погодите, – спохватилась, уже догадываясь, Татьяна. – Значит, ваша фамилия…
– Да, верно. Кудимов. Это именно мой брат выпал из окна гостиницы морвокзала. Как бы выпал…
– Есть сомнения?
– Очень много. Думаю, они есть и у вас. По крайней мере, вы упоминали о своих сомнениях в вечерней сводке. Там же, в этом «Пульсе», кстати, работала Анечка, забывшая выключить утюг. Действительно, странно. Гладит человек какие-то скатерки и вдруг, даже не выключив утюг, идет к окну и бросается с какого-то там этажа.
– В жизни бывает всякое, – покачала головой Татьяна. – И такое вполне можно допустить.
– Может быть…
– А вот я сегодня по вашей милости полчаса, не меньше, проторчала под проливным дождем.
– Извините. Я знаю. Я не стал к вам подходить.
– Почему?
– Не догадываетесь?
– Думали, приведу милицию?
Валентин медлительно кивнул:
– Всякое бывает. Сами говорите. Я ведь предупредил вас по телефону, что могу и не подойти.
– А сами, значит, пошли за мной? Выслеживали?
– Получается так.
– Ладно. Это дело второе. Получилось, что к лучшему… Лучше расскажите, что там все-таки случилось в гостинице?… – Татьяна всматривалась в Валентина с новым, острым, уже профессиональным интересом. – Почему ваш паспорт оказался в кармане плаща? Почему вы ушли, не взяв паспорт? Забыли?
Она закурила новую сигарету:
– Двойное убийство… – Она покачала головой. – Не легко будет вам объясняться с милицией…
– Вы так говорите, будто на мне уже наручники.
– Дело недолгое.
– Я так не думаю. Я действительно шел за вами, хотел узнать, где вы живете. Хотел объясниться с вами. Этих двоих увидел в подъезде. Кода они не знали, просто свернули замок. Я насторожился, но о драке с ними не думал, ничего такого мне в голову не приходило. Только когда поднялся на вашу лестничную площадку, понял, что тут что-то не то. Этих двоих не видно и не слышно, а вы в дверь вошли, а открывать не желаете, даже не подходите к двери. Почему? Мне ведь вот так нужно было объясниться с вами, – Валентин провел ребром ладони по шее. – Вы же в своей криминальной хронике сразу указали на меня чуть ли не как на потенциального преступника, чуть ли сразу не объявили в розыск. Ну, и этот «Пульс»… Когда вы его упомянули, он у меня он уже сидел в подсознанке… А убить в гостинице хотели именно меня, тот парнишка влип случайно. Я сам его пригласил переночевать, у него места не было. Знаете, такой верзила под два метра. Бодибилдинг. Любитель. Пожалел его…
Он упрямо наклонил голову:
– А вы меня сразу в преступники!
– Я не называла вас преступником.
– Ну, не называли… Может быть… Но намекнули. И даже очень прозрачно. А у нас, сами знаете, не любят намеков. Преступника иногда пожалеть можно, мало ли какой там вывих – может, вырос таким, псих, тяжелое детство… А намек… Намек ничего хорошего не предполагает… А я, между прочим, на похороны приехал. Брат мой выпал в окно гостиницы…
Он покачал головой:
– Не такой был человек Серега, чтобы вываливаться из окна… Я почему вам об этом говорю? Анечка, о которой вы сегодня сообщали, она ведь тоже работала в «Пульсе» и хорошо знала Серегу. Как я узнал сегодня, это именно она дала мне телеграмму. Наверное, дружила с братом. И эта же Анечка меня сегодня после похорон предупредила: ты, мол, смотри, сваливай из Питера, не надо тебе гулять по Питеру. Негромко предупредила, наверное, боялась чего-то. Даже сделала вид, что не со мной разговаривает, а просто рассматривает сапог. Ну, точно боялась чего-то… Я эту Анечку видел днем. Вполне нормальный человек. Но боялась чего-то, это точно. А вообще на вид вполне нормальная и осторожная девица. Даже, может, жесткая. Серега таких любил. И вдруг на тебе, выпрыгнула в окно. С какой стати? Даже утюг не выключила.
– Дался вам этот утюг.
– Вы первая заговорили о нем.
– Ладно. Ешьте, – Татьяна пододвинула к Валентину тарелку с бутербродами. – Вы сами-то как связаны с «Пульсом»?
– А никак. Я даже живу не в Питере, – напомнил Валентин. – Но мне Анечка утром шепнула: не болтайся, мол, по Питеру, не будь дураком, сваливай обратно в деревню. А я остался. Может, зря. Свали я вовремя, смотришь, Серега из Липецка выступал бы завтра на показательных. Я совершенно уверен, что Серегу просто перепутали со мной. Я спустился в буфет, а он в это время брился в душевой. Вот его и приняли за меня. Крупный парень и вся морда в мыле. Поди второпях разберись.
– А дежурная по этажу?
Валентин пожал плечами:
– Про нее ничего не знаю. Может, видела убийц. Ее могли хлопнуть так, на всякий случай. Трупом больше, трупом меньше, зато на одного свидетеля точно меньше. Могла увидеть входящих в номер. Могла что-нибудь заподозрить. Зачем убийцам свидетели?
