ГЛАВА XX
Очнувшись, Вольф потянулся и освободился от тела своей возлюбленной, которое спало все целиком. Он встал, поиграл мускулами и наклонился поднять девушку. Она повисла у него на шее, и Вольф отнес ее прямо в ванную, где текла непрозрачная надушенная вода. Усадив ее поудобнее, он вернулся одеться. Ляпис был уже готов и ждал его, лаская двух других девушек, которые в общем-то охотно этому подчинялись. Когда они уходили, девушки их расцеловали и отправились воссоединиться со своей подругой.
Топча желтую почву, засунув руки в карманы, они полной грудью вдыхали молочный воздух. Навстречу им попадались и другие преисполненные безмятежности люди. Время от времени кто-нибудь садился на землю, стаскивал с ног обувь и удобно устраивался на тротуаре вздремнуть, перед тем как начать по новой. Некоторые проводили в квартале влюбленных всю свою жизнь, питаясь перцем и ананисовкой. Эти были худые и жилистые, с горящими глазами, закругленными жестами и утоленным духом.
На углу какой-то улицы Вольф и Ляпис наткнулись на двух моряков, выходивших из голубого дома.
— Вы здешние? — спросил тот, что повыше.
Он был высокого роста, темноволосый, курчавый, с мускулистым телом и римским профилем.
— Да, — сказал Ляпис.
— Вы нам не подскажете, где тут можно поиграть? — спросил другой моряк, среднего роста и вида.
— Во что? — сказал Вольф.
— В кровянку или в задери-подол, — ответил первый моряк.
— Игорный квартал вон там… — сказал Ляпис, указывая перед собой. — Пошли.
— Мы за вами, — хором сказали моряки.
И они зашагали, переговариваясь.
— Давно вы сошли на берег? — спросил Ляпис.
— Два года тому назад, — ответил высокий моряк.
— Как вас зовут? — спросил Вольф.
— Меня всегда звали Сандр, — сказал высокий моряк, — а мой приятель зовется Стремглавк.
— И все эти два года вы провели в квартале? — спросил Ляпис.
— Да, — сказал Сандр. — Здесь нам хорошо. Мы очень любим игры.
— Кровянку? — уточнил Вольф, читавший в свое время морские истории.
— Кровянку и задери-подол, — лаконично высказался немногословный Стремглавк.
— Не хотите ли сыграть с нами? — предложил Сандр.
— В кровянку? — спросил Ляпис.
— Да, — сказал Сандр.
— Вы наверняка слишком сильны для нас, — сказал Вольф.
— Отличная игра, — сказал Сандр. — В ней нет проигравших. Есть только более или менее выигравшие, чужим выигрышем пользуешься точно так же, как и своим.
— Я в общем-то готов попробовать, — сказал Вольф. — Черт с ним, со временем. Нужно испробовать все.
— Еще не время, — сказал Стремглавк. — Я хочу пить.
Он окликнул разносчицу напитков, которая тут же подбежала к ним. Ананисовка кипела у нее на подносе в серебряных стопках. Она выпила вместе с ними, и все четверо крепко расцеловали ее в губы.
Они все еще топали по толстой желтой шерсти, временами их, совершенно расслабившихся, живых вплоть до кончиков пальцев ног, окутывал туман.
— А до этого, — сказал Ляпис, — вы много плавали?
— Да, да, да никогда, — сказали оба моряка.
Затем Стремглавк добавил:
— Враки.
— Да, — сказал Сандр. — На самом деле и не переставали. Сказали да, да, да никогда, поскольку, по нашему мнению, Кадароруссель бульбульбульбольшой чудомудоюдоак.
— Мы так и не поняли, куда вас занесло, — сказал Ляпис.
— Занесло на Берег Слоновой Кости, — сказал Сандр. — Мы пробыли там три дня.
Вольф и Ляпис поглядели на них с уважением.
— Ну и какой он? — сказал Вольф.
— Цвета слоновой кости, — сказал Стремглавк.
— Зашибись! — сказал Ляпис.
Он сильно побледнел.
— Нечего об этом размышлять, — сказал Сандр. — Теперь все это уже в прошлом. И кроме того, в настоящий момент, может, это вовсе и не так, а как — не определишь.
Он остановился.
— Так и есть, — сказал он. — Мы на месте. Вы были правы, это как раз тут. За два года, которые мы уже здесь, нам так и не удалось отыскать это место.
— А как вы обходитесь на море? — спросил Вольф.
— В море, — сказал Сандр, — там все разное. Не бывает двух одинаковых волн. А здесь все всегда схоже. Дома и дома. Невозможно.
Он толкнул дверь, этот аргумент на нее подействовал.
Внутри было просторно. Изобилие моющегося кафеля. На одной половине для игроков были установлены кожаные кресла, на другой — привязаны голые люди, женщины или мужчины, по вкусу. Сандр и Стремглавк уже сжимали в руках трубки для кровянки, украшенные их инициалами, и Ляпис взял со специального подноса две такие же — себе и Вольфу — и коробку игл.
Сандр уселся, поднес трубку ко рту и выдохнул. Прямо перед ним стояла девушка лет пятнадцати-шестнадцати. Игла воткнулась ей прямо в мякоть левой груди, и большая капля крови выступила, набухла и скатилась вдоль тела.
— Сандр неисправим, — сказал Стремглавк. — Всегда целит по грудям.
— А вы? — спросил Ляпис.
— Прежде всего, — сказал Стремглавк, — я дуюсь только на мужчин. Женщин я люблю.
Сандр был уже на третьей игле. Она вонзилась столь близко к двум первым, что послышалось легкое позвякивание стали о сталь.
— Ты хочешь сыграть? — спросил Вольф у Ляписа.
— Почему бы и нет? — сказал Ляпис.
— У меня, — сказал Вольф, — уже нет никакого желания.
— Может, старуху? — предложил Ляпис. — Ничего плохого от этого не будет, старуху… под глаз.
— Нет, — сказал Вольф. — Мне это не нравится. Ничего забавного.
Стремглавк выбрал мишень на свой вкус, истыканного сталью юношу, с безразличным видом разглядывавшего свои ноги. Он набрал в грудь воздуху и выдохнул изо всех сил. Игла с размаху попала в тело и исчезла в паху парнишки, который при этом подскочил на месте. Подошел распорядитель.
— Вы играете слишком сильно, — сказал он Стремглавку. — Подумайте сами, как их оттуда извлекать, если вы пуляете с такой силой!
Он нагнулся над кровоточащей точкой и, вынув из кармана пинцет из хромированной стали, деликатно покопался им в плоти. Сверкающая красная игла вывалилась на кафель. Ляпис колебался.
— Мне очень хочется попробовать самому, — сказал он Вольфу, — хотя я вовсе не уверен, что мне это понравится так же, как и им.
Сандр уже вколол все свои десять игл. Руки его тряслись, рот кротко сглатывал набежавшую слюну. На месте глаз у него виднелись одни белки. Он откинулся на спинку кресла, корежимый чем-то вроде спазма.
Ляпис покрутил ручку, при помощи которой перед ним менялась мишень. Вдруг он замер.
Перед ним стоял человек в темной паре, который разглядывал его с грустным видом. Ляпис провел рукой по векам.
— Вольф! — выдохнул он. — Вы его видите?
— Кого? — сказал Вольф.
— Человека прямо передо мной.
Вольф взглянул. Ему было скучно. Он хотел уйти.
— Ты спятил, — сказал он Ляпису.
Рядом с ними раздался шум. Это Стремглавк опять задул слишком сильно и схлопотал в отместку полсотни иголок в лицо, тут же превратившееся в красную кляксу. Он жалобно стонал, пока двое хранителей вели его прочь.
Смущенный этим зрелищем. Ляпис отвел глаза. Потом снова взглянул перед собой. Мишень отсутствовала. Он встал.
— Я с вами… — пробормотал он Вольфу.
Они вышли. Все их оживление как рукой сняло.
— И почему мы встретили этих моряков? — сказал Ляпис.
Вольф вздохнул.
— Повсюду там много воды, — сказал он. — И так мало островов.
Они размашисто шагали прочь от игорного квартала, и перед ними вырастала черная решетка города. Миновав ее, они очутились в темноте, сотканной из нитей тени; до дому им был еще час ходу.
ГЛАВА XXI
Они шли не разбирая дороги, бок о бок, ребро в ребро, словно соревнуясь за право породить Еву. Ляпис слегка подволакивал ногу, и его комбинезон из шелка-сырца недовольно морщился. Вольф шагал опустив голову, размеренно печатая шаг. Немного погодя он сказал:
— Не пройти ли нам пещерами? — и у него в голосе прозвучало что-то вроде надежды.
— Ага, — подхватил Ляпис. — Здесь слишком людно.
И в самом деле, уже в третий раз за последние десять минут они наткнулись на не первой свежести старца. Вольф выставил руку влево, чтобы показать, что собирается сворачивать, и они нырнули в первый попавшийся дом. Он только-только пробился из-под земли, что-то около этажа, поскольку они уже приближались к предместьям. По зеленой замшелой лестнице они спустились в подвал и попали в коридор общего пользования, который обслуживал всю линию. Отсюда ничего не стоило попасть в пещеры. Достаточно было оглоушить сторожа, что было весьма несложно — у него оставался всего один зуб.
Позади сторожа открывалась узкая дверь с круглой аркою над нею и новая лестница, вся сверкающая крохотными кристалликами. Вольф и Ляпис шагали от лампы к лампе, под их подошвами поскрипывали ослепительные натеки. Вместе с последним пролетом лестницы подземелье раздалось вширь, а воздух стал горячим и пульсировал, словно в артерии.
