– Это он еще малой совсем, а как в полную силу войдет… Ого-го!
– Да то я знаю. А драконицу ему не сыскать? Было бы не скучно ему.
– Не бывает у них дракониц. Вот только так, через кровь размножаются. Жаль вот только, что стрелу нужную ты потерял.
– Чего это – потерял. Вот она, бери. У нас все в целости и сохранности.
– Ну, воевода, ну, молодец! В общем, зови, если что опять надо будет.
– Да теперь-то, с драконом, мы и сами от кого хочешь отобьемся.
Юлия Гавриленко
Королевский подарок
Если ворон в вышине,
дело, стало быть к войне.
Если дать ему кружить
значит, всем на фронт иттить.
Булат Окуджава[1]
Не в обычаях королевы Аугусты было делать дорогие подарки, но к совершеннолетию сына она расщедрилась.
Замечательный вороной конь лаврезийских кровей, поджарый, одновременно грациозный и крепкий, ждал принца Максимуса поутру у входа во дворец. Оседланный, начищенный, причесанный и готовый служить хозяину.
Конюх Эд просто налюбоваться на коня не мог. Он даже не очень охотно отдал принцу поводья. Понятное дело, их высочество сразу же понесется в полях-лесах скакать, весь блеск сгонит да еще и репьев насажает.
Да принц и сам не спешил забрать роскошный дар: все еще поверить не мог. Обычно властная матушка ограничивалась условными подарками, полагая, что сын и так ни в чем не нуждается.
А собственного коня у него не было никогда. Он пользовался лошадьми из конюшни, «согласно целевому назначению», как было написано в многочисленных расписках. Для учебы верховой езде – учебные пони, для охоты – охотничьи метисы, для прогулки – прогулочные верховые, на официальный выезд или в дальнюю поездку – выносливые упряжные. Принцу ничего не возбранялось, главное – придерживаться порядка. Взял игрушку – распишись, что взял поиграть. И неважно, о чем речь: о карете, о мече…
Максимус прекрасно понимал Аугусту. Королевством управлять нелегко, но если соблюдать разумные требования и не нарушать дисциплину, то можно. Именно поэтому он сам никогда ничего лишнего у матери не просил, учился прилежно и в неприятности не влипал, обещая вырасти в достойную смену.
Но лаврезийский конь, дитя степи и ветра, друг Солнца и Луны, брат вольным крапчатым – редкое чудо для королевской конюшни.
Верные до последней капли крови, служат они лишь одному хозяину, бегут наравне с полетом птицы, выносливы, как закаленные в боях воины. Разводят их лаврезы, кочующие таинственные народы, изредка проходящие по окраинам королевства.
Практичная королева никогда бы не отдала годовой доход целой провинции даже за самую лучшую лошадь. Все предметы роскоши, находящиеся во дворце, принадлежали ее предкам и покойному мужу, на себя и сына она почти не тратилась. Минимум еды и приличных официальным случаям одежд. А подобный конь – это как раз предмет роскоши, причем ранимый и подверженный болезням.
«И что на нее нашло? Не иначе, как женить надумала…»
* * *
Чтобы не было войны,
надо ворона убить.
Чтобы ворона убить,
надо ружья зарядить.
Булат Окуджава
Но недолго пришлось принцу наслаждаться дорогим подарком. Он успел лишь дать коню имя, пару раз прокатиться перед завтраком, да однажды полюбоваться закатом.
И до предполагаемой невесты тоже не доехал.
Только получил от матери распоряжение отправляться в Бусинию, только расписался в гардеробной за дорожный, три гостевых и бальный наряды, только зашел в конюшню, чтобы лично оседлать прекрасного коня…
Так сразу и понял, что путешествие придется отменить.
В стойле явно кто-то был, всхрапывал и тяжело дышал. Но не виднелась над перегородкой словно выточенная из базальта голова, не прядала ушами и не призывала хозяина выпустить поскорей из заточения…
«Мой конь болен? Отравлен?»
Максимус взволнованно распахнул створки и увидел, что его конь лежит на полу, по-кошачьи поджав под себя ноги.
И к сену не притронулся, и вчерашний овес целехонек… И с мордой что-то странное, в сумраке конюшни толком не разглядеть.
А прекрасный Ворон лишь меланхолично смотрит перед собой. Иногда, вроде как… если не мерещится… совершенно не по-лошадиному жмурясь.
Максимус бросился к нему, но замер на полпути, не разрешая себе прикасаться к дорогому другу. Ведь если конь отравлен или заколдован врагами, то и перчатки могут оказаться ненадежной защитой.
– Что с тобой? Сейчас, я позову на помощь…
Ворон зарычал, блеснул желтыми глазищами с узким зрачком и предостерегающе лязгнул зубами.
Максимус тревожно присмотрелся к нему.
Лаврезийцы очень выносливы и необычайно резвы, но при этом они всего лишь лошади, без всяких хищных замашек.
И такого хитрого безумия в глазах Ворона еще вчера не было…
– Видно, мне в кофе подмешали чего-то излишне тонизирующего, – пробормотал принц. – Всякая ерунда мерещится.
Он попятился к выходу, но покидать денник не спешил. Он был озадачен и ошарашен, но все еще надеялся, что введен в заблуждение игрой света и тени.
– Я тебя не узнаю. А ты меня?
Ворон прижал острые уши к голове и зевнул, смешно растопыривая длинные усы.
Усы?! Однако, явно дает понять, что узнал.
– Вот как… Значит, ты – это ты, хоть и выглядишь неважно. Не будешь нападать?
Обижено заворчав и перевернувшись на бок, Ворон вытянул из-под себя одну из массивных когтистых лап.
Принц вздрогнул, но попытался не подать виду.
– Ты можешь встать?
Ворон охотно поднялся и потянулся, процарапывая в опилках на полу борозды и издавая неприятный шорох при задевании стенок. Чем?!
Максимус потер виски и показал на седло.
– Что бы с тобой ни произошло, нам пора ехать. Я должен надеть на тебя вот это…
Ворон презрительно хлестнул по полу длинным шипастым хвостом и слегка приподнял… крылья.
Максимус не выдержал, бросился к выходу и во всю ширь распахнул ворота конюшни. Кроме того, он снял с крюка и зажег лампу, предназначенную для ночного времени, уже не заботясь, что про него подумает кто-нибудь из дворовых людей, если заметит.
И с этой лампой, как мудрец, ищущий истины днем с огнем, он зашел в стойло Ворона.
М-да. Точно – крылья.
В узком стойле их никак не удалось бы расправить, но о размахе можно было судить и так. Как и о том, что никакое лошадиное седло теперь не подойдет. Уздечку тоже, конечно, придется переделывать… Впрочем, годится ли тут вообще уздечка?!
– Пожалуй, мне придется заказать для тебя новую сбрую, – вздохнул принц. – Но даже лучшие королевские шорники не управятся быстрее, чем за день. Боюсь, мое путешествие откладывается.
Он уже собрался покинуть денник, но вдруг, о чем-то вспомнив, вернулся.
– Ты ведь так ничего и не съел. Хочешь, я отдам тебе свои дорожные запасы?
Ворон охотно принюхался и заурчал.
Максимус скормил ему свои бутерброды – только колбаски, от хлеба скакун отказался – и откупорил, махнув рукой на раздумья, бутыль красного вина. Чуть не половину выдул сам, на остальное предъявил претензии Ворон. После чего снова улегся, поджав под себя ноги, прикрыл веки и приготовился ждать.
Принц же направился в кожевенную мастерскую и заказал новый комплект. Мастер удивленно посмотрел на его руки, будто обнимающие гигантскую бочку, и пообещал до завтра изготовить седло в-о-о-т такого охвата, а к нему какой-то странно великоватый недоуздок без удил, но с заушным креплением, и удлиненный повод.
Затем Максимус пошел на кухню и распорядился отнести его коню хороший кусок сырой говядины и половинку жареного поросенка. Повар вежливо поинтересовался, нужны ли специи, и принц согласно закивал. Он не сомневался, что Ворон захочет мясо именно с шафраном и петрушкой, такое, как любит сам принц.
Затем он поднялся к себе и переоделся в повседневную одежду.
И лишь потом отправился с докладом к матери.
– Ваше величество, – спокойно произнес он, прорвавшись к ней на аудиенцию между министром сельского хозяйства и послом из Королевства Левого Берега, – мой конь превратился в дракона, готовая сбруя ему не подходит, поэтому я смогу отправиться в Бусинию лишь завтра.
– Нам следует немедленно убить его, – побледнела королева. – Немедленно! Послать на конюшню лучших лучников… Или нет… арбалетчиков… Или…
* * *
А как станем заряжать,
всем захочется стрелять…
Булат Окуджава
Максимус проверил, плотно ли закрыты двери, отослал слуг и подошел к королеве поближе.
– Мама, ну что вы, в самом деле? Какие лучники в конюшне? Толку с них!
– Мясников! Живодеров! Охотников! Тайного королевского убийцу! – по расширившимся зрачкам и срывающемуся голосу матери Максимус понял, что она близка к панике, и нужно что-то предпринимать.
– Сомневаюсь, что они справятся с драконом, – сказал он как можно спокойней. – Мне показалось, что его шкура довольно крепкая.
