– Значит, твой любезный супруг перевернется в гробу, если его драгоценная сестричка начнет встречаться с грязным цыганом?
– Я никогда не называла тебя цыганом!
– Это так, – кивнул Хит. Похоже, ее слова немного остудили его гнев. – Ты была единственной, кто не использовал в мой адрес это обращение. И кстати, совершенно напрасно, потому что это чистая правда. Я сын цыганки, рожденной и выросшей в таборе. Именно поэтому мой биологический отец отказался жениться на ней и вынудил переехать в Англию. Вначале она пыталась найти здесь кого-то из родни, но, отчаявшись, начала искать нового могущественного и богатого покровителя. К сожалению, и в этом моя мать потерпела неудачу. В итоге она оказалась одна в Ливерпуле без гроша в кармане, зато с ребенком на шее.
– Прости, я никогда не думала о тебе подобным образом…
– Неужели? Тогда мысль о свидании Изабель с человеком не ее круга не должна выводить тебя из себя. Или дело не в этом? – Губы Хита изогнулись в лукавой усмешке. – Уж не ревнуешь ли ты, carina?
– Ревную? Я? Ты, должно быть, шутишь!
Кэт почувствовала, как к ее щекам приливает кровь. Эти слова прозвучали слишком резко и эмоционально. Даже она сама услышала в них фальшь, что уж говорить о человеке, обобравшем ее непутевого братца в игре в покер, требующей подмечать каждый жест противника, чтобы вовремя распознать блеф. Судя по насмешливому выражению лица Хита, за карточным столом с ним она не продержалась бы и партии.
– Никаких шуток. И мне кажется, что сейчас вы лжете мне, леди Катарина.
Кэт хотела бы отвести взгляд, но эти пылающие темные глаза сковали ее волю.
– Я… Что?
– Ты лгунья, – усмехнулся Хит. – Но очень красивая лгунья.
– Красивая… – эхом повторила Кэт.
Как чувствует себя женщина, которой впервые в жизни сказали, что она красивая? Вечные обвинения мужа в уродстве, фригидности, отсутствии женственности, которые Артур с присущей ему жестокостью повторял вновь и вновь, казалось, вытянули из нее все силы и полностью лишили ее веры в себя. Но темные, манящие глаза Хита навсегда изменили ее представление о себе и об окружающем мире: рядом с ним она не просто чувствовала себя женственной, она чувствовала себя желанной…
Но это же Хит! И не тот Хит, которого она когда-то знала, а странный, опасный, расчетливый незнакомец, которому нельзя доверять!
Невероятным усилием воли Кэт освободилась из-под гипнотической власти стоящего напротив мужчины и вновь вернула на лицо маску ледяного спокойствия.
– Я не лгу! – холодно заявила она, скрестив руки на груди.
– Неужели? А сможешь ли ты доказать это?
– Конечно…
Или нет? Кэт не знала, что ответить, впрочем, это было уже неважно, потому что Хит вдруг оказался так близко, что она уловила его пряный запах. Она хотела сделать шаг назад, но тело отказалось подчиняться. Стопы Кэт словно приросли к земле, и ей оставалось лишь ждать, что будет дальше.
– Так как же мы узнаем правду?
– Мы? – едва дыша, прошептала Кэт.
«Мы ничего не будем узнавать!» – должна была выкрикнуть она, но силы покинули ее, и она смогла выдохнуть лишь это короткое местоимение.
Терпкий запах тела Хита наполнил ноздри Кэт, и она поняла, что хочет большего.
– Мы… – повторила она, пробуя на вкус это слово, которое вдруг обрело совершенно новый, почти магический смысл.
– Мы… – эхом откликнулся Хит. – Ведь сейчас нас только двое, да, моя милая? Ты и я. Мы.
Он произносил эти слова, подходя все ближе, и последнее «мы» прервалось, поглощенное поцелуем.
Поцелуем, от которого ноги Кэт стали ватными, а голова пошла кругом. Мир вокруг вдруг стал зыбким и шатким, и ей пришлось вцепиться в плечи Хита, чтобы не упасть.
Три поцелуя. Их связывало уже три поцелуя, и каждый из них не был похож на предыдущий. Первый поцелуй Хита показался Кэт огненным штормом, который мгновенно смел ее слабое сопротивление, разжег внизу живота неугасимый пожар желания и оставил ее опустошенной и обескураженной. Второй стал медленным, чувственным соблазнением, за которым последовало пробуждение ее женской натуры – страстной, жаждущей, переполненной новыми, неведомыми до этого дня ощущениями и желаниями. Но когда их губы соприкоснулись в третий раз, это стало для Кэт совершенно новым испытанием. Она поняла, что этот поцелуй может мгновенно свести ее с ума и оставить с разбитым сердцем.
Это был поцелуй, которого каждая женщина ждет всю свою жизнь.
Прикосновения губ Артура напоминали неуклюжие попытки полного энтузиазма, но совершенно неопытного подростка. Кэт списывала это на то, что до нее у него не было постоянной девушки, и надеялась, что со временем поцелуи Артура станут больше похожи на те, описания которых она тайком читала в любовных романах. Но после свадьбы все стало только хуже. В его ласках не хватало чего-то важного, чего-то, что Кэт не могла описать словами.
Но на тот момент Кэт не знала, что бывает иначе, и, прикусив губу, терпеливо сносила неумелые ухаживания будущего мужа. Тогда Хит еще не показал ей, что может происходить между мужчиной и женщиной. Как мужчина должен целовать женщину. И она отвечала ему со всей страстью ее вдруг пробудившегося после стольких лет забвения женского естества.
Этот поцелуй словно раскрыл для нее новый уровень восприятия: запах кожи Хита, тепло его тела, сила рук, прикосновения его губ и языка. Казалось, с каждым новым прикосновением жар, исходивший от тела Хита, проникает в нее, растекается по коже, бурлит в крови, бьется в сердце, пробуждая каждый нерв ее тела для новых, неизведанных ощущений.
Внезапно Кэт поняла, что ей уже недостаточно просто целовать Хита. Она хотела чувствовать его тепло везде, всем телом: скользить ладонями по его спине, чуть царапая ткань рубашки, не дающей ей прикоснуться к его коже, притянуть ближе к себе, чтобы ощутить твердость его мускулистой груди и мощь страсти, упирающейся в ее бедра. От мысли, что она может вызвать в мужчине столь явное желание, у Кэт закружилась голова. Счастье осознания того, что она может быть привлекательна как женщина, стало бальзамом для ран, нанесенных Артуром.
Когда ладони Хита медленно заскользили по ее телу, исследуя его мягкие изгибы, Кэт неожиданно для себя осознала, что дышит так, словно пробежала не меньше мили: ее сердце колотилось в бешеном первобытном ритме, а тело отказывалось повиноваться приказам мозга, зато взрывалось фейерверками чувственного наслаждения в ответ на каждое прикосновение Хита.
Но Кэт было уже все равно. Она хотела получить от этого поцелуя все, что только возможно, и, набравшись смелости, приоткрыла рот и провела кончиком языка по горячим губам Хита.
Он на мгновение замер, позволив ее язычку проскользнуть в его приоткрытый рот и сплестись с его языком. Эта дерзкая провокация не осталась без ответа. Хит едва слышно застонал. Его руки, до этого лежавшие на талии Кэт, скользнули выше и накрыли нежные холмики ее груди. Его пальцы сжались на выступивших под тканью блузки сосках, умелой лаской все сильнее распаляя бушующее в ее теле пламя желания.
Кэт едва слышно застонала. Нараставшее возбуждение отзывалось на ласки Хита томительной жаркой пульсацией внизу живота.
Так вот что это такое!
Раньше Кэт не могла понять, почему люди поднимают столько шума вокруг секса, но теперь…
Вот что скрывалось за всеми этими намеками, оборванными фразами, многозначительными взглядами, которыми обменивались те, кто уже был посвящен в эту тайну. Те, кто уже испытал этот сокрушительный шквал странных и будоражащих ощущений.
Кэт чувствовала себя Спящей красавицей, наконец дождавшейся своего поцелуя. Вот только целовал ее не прекрасный принц, а Хит – мальчишка-цыган, друг ее детства, мужчина, вернувшийся через много лет другим человеком. Мужчина, чье тело и душа были обтесаны жизнью, обрушившей на его плечи все возможные тяготы и невзгоды, наполнившей его темной, мрачной силой, которой невозможно было противостоять.
Как когда-то Пандора, Кэт открыла предложенную ей шкатулку и впустила в свой мир странные, неизведанные, почти невыносимые ощущения. Она знала, что уже никогда не сможет вернуть их назад, и не жалела об этом…
Погруженная в этот чувственный транс, Кэт не сразу поняла, что означает скрип открывшейся двери, но уже через мгновение осознание ужаса сложившейся ситуации обрушилось на нее.
Что она творит? Ее золовка, чьи тоненькие каблучки уже застучали по паркету второго этажа, так радовалась грядущему обеду с этим мужчиной, а она… Как она могла? Как позволила Хиту не просто прикоснуться к ней, а заставить все ее тело дрожать от томительного желания? Она ведь знала, что все его ласки – это лишь игра, способ отстоять свою точку зрения!
Радость осознания собственной женственности и привлекательности в мгновение ока сменилась отчаянием. Кэт позволила давно копившейся в глубине ее души тоске по мужскому вниманию взять верх над разумом, и что в результате? Она оказалась беззащитна перед мужчиной, который теперь с легкостью сможет использовать ее уязвимость в своих интересах.
