– Куда? В Астрахань? Надоело.
– В поселок, Дим! Мы сейчас с тобой допросим эту речную шпану. Во главе с Полундрой.
– Отлупят они нас – и все! Весь допрос.
– Отлупят? – Алешка захохотал так, что Митёк застучал кулаком в стенку. Алешка – ноль внимания. – Отлупят? Да мы же людоеды! Пошли!
– Я вам пойду! – пробасил за стенкой Митёк. – Пока дождь не кончится, будете дома сидеть.
– А если он до Нового года не кончится? – завопил Алешка.
– Кончится, – заверил его через стенку Митёк. – На Новый год обычно снег идет. Спи дальше. Ты мне работать мешаешь.
– Подумаешь, – обиделся Алешка. – Все равно вы вечером все, что утром напишете, зачеркивать будете.
– А вот и не все! – Тут уже и Митёк обиделся. – Самое хорошее оставлю. Спи!
Алешка плюхнулся на раскладушку так, что она завизжала.
– Не ушибся? – ехидно спросил Митёк.
– Я сплю, – буркнул Алешка. – Вы мне мешаете.
И он в самом деле уснул.
До обеда Алешка был мрачен, как дождливый день. Все время торчал у окна – дожидался хорошей погоды.
– Ты бы чем-нибудь занялся, – сказала мама. Она стояла у зеркала и красила глаза. – Помог бы мне, например.
Алешка усмехнулся и взял кисточку. Папа сказал:
– Не смей!
– А пусть попробует, – не испугалась мама. – У него хороший вкус.
– Он из тебя индейку сделает. Или зебру.
Мама полюбовалась на себя в зеркало, осталась довольна собой и сказала:
– Не надо зебру. И так хороша.
– Дождь кончился, – сказал папа. И улегся на диван с книгой.
Речная шпана, как обычно, тусовалась у магазина. Когда мы подошли, галдеж и гогот смолкли. Они даже магнитофон выключили.
– Привет! – небрежно бросил Алешка. Я тоже поздоровался.
Нам ответили. Глазели на нас с любопытством. И с опаской – вдруг кусаться начнем.
– Витек, можно тебя на минуточку? – сказал Алешка Полундре. – На два слова.
Тот пожал плечами и отошел с нами в сторонку.
Алешка предисловий не любил. Даже в книгах. И начал сразу:
– Мама просила узнать, что вы в старом теплоходе ищете?
Витек сделал большие глаза:
– Ничего! Чего там искать? Там одна вода.
– А зачем же вы туда с шестом лазаете? Мама просила узнать.
– А… С шестом? Это нас один дядька с катера подрядил. Мы там уровень воды измеряем.
Тут, в свою очередь, Алешка удивился:
– Зачем?
– Мама просила узнать? – Мне показалось, что Полундра опять начал наглеть. – Передай маме: дядька хочет этот теплоход поднять, осушить и отремонтировать. И будет на нем делать бизнес. А меня берет старшим матросом. Не забудешь?
– Передай дядьке: «Каркадилы деньги в брюхе прячут». Не забудешь?
Полундра усмехнулся и отошел.
Неосторожно Алешка поступил. Зря он этот намек сделал. Ведь если змею испугать, она может удрать. А может и тяпнуть.
Я сказал об этом Алешке.
– Дим, – объяснил он, – от этого намека они скорее работать станут. А то будут со своими шестами до Нового года лазить.
– А ты сам не хочешь там полазить?
– Зачем? – безмятежно отмахнулся Алешка. – У меня своих дел полно. Пусть они этот Каркадилий клад найдут, а мы его у них отберем. Как положено по закону. Главное – этот момент не проморгать. Ну ничего, я им какую-нибудь ловушку устрою.
К вечеру опять пошел дождь. Мы забрались к Митьку в сарай помогать ему с пулеметом.
Пулемет у него получался красивый, грозный такой, внушительный. Митёк даже мурлыкал от удовольствия, когда его отлаживал.
– Хороша машинка? – спросил он нас. – Скоро испытания.
– А давайте его в затоне испытаем, – предложил Алешка. – Там место очень подходящее, глухое. А то набежит милиция.
– Это мысль, – согласился Митёк. – Мы там морской бой устроим.
По-моему, он сейчас сказал именно то, на что Алешка и рассчитывал.
За ужином Алешка важно сказал:
– У меня одна мысль есть. Прошу мне не мешать.
– Если мысль хорошая, – сказал Митёк, – ей ничто и никто помешать не сможет.
– Вы это запишите, – серьезно посоветовал Алешка. – И на стенку приколите.
– Он у вас всегда такой вредный? – спросил Митёк наших родителей.
– Только во время дождя. – Папа поспешил заступиться за Алешку. И спросил его: – А что за мысль?
– Буду большую картину писать.
– «Портрет писателя Лосева»? – обрадовался Митёк.
– Нет. «Кладбище отслуживших кораблей».
– Это будет очень мрачная картина, – испугалась мама.
– Да! – важно сказал Алешка. – Я хочу напомнить людям про их совесть.
– Не понял, – признался папа.
– Я так и думал. Знаешь, пап, на что похожи эти корабли?
– Ну… сразу трудно сказать. Тем более что я их не видел.
– Они похожи на старых собак! – выпалил Алешка. – У которых затупились зубы и стерлись лапы. И хозяева выбросили их за это на помойку.
Взрослые переглянулись.
– А чего вы притихли? – спросил Алешка.
– Думаем, – за всех ответил Митёк.
– Это у него пройдет, – со вздохом сказал папа про Алешку.
– Жаль, – произнес Митёк.
А мама возмутилась:
– Ничего не пройдет! Он всегда таким будет.
– Тем более жаль, – как-то непонятно выразился Митёк. А папа, соглашаясь с ним, молча кивнул.
– О чем вы говорите? – взвизгнул Алешка. – Переведите! На нормальный язык.
– Мы говорим, что не будем тебе мешать, – пояснил Митёк. – Ни сейчас, ни в будущем. Твори свою картину.
В общем, Алешка добился своего – мы получили полную свободу действий.
Всю ночь шел дождь, и я бы хорошо выспался, если бы не Алешка. Он вертелся на своей раскладушке и сердито пыхтел. Но к утру дождь кончился, все тучки развеялись и скрылись за горизонтом.
Через полчаса мы уже сидели в лодке. Над рекой после дождя клубился белый пар вроде тумана. Плескалась рыба.
– Хороший клев будет, – сказал я, работая веслами.
– Надеюсь, – рассеянно отозвался Алешка. Он думал о чем-то другом.
А я ни о чем не думал. Мне нравилось тихонько плыть по еще не совсем проснувшейся реке. Следить глазами, как медленно движутся красивые берега, на которых стоят освеженные дождем деревья, и в их листве ярко сверкают капли. И, скатываясь с листьев, звучно шлепаются в воду.
Мне нравилось, как тихо и ласково журчит вода вдоль лодочных бортов, как вдруг заполошно вскинется над водой зазевавшаяся утка и с отчаянным кряком скроется где-то в камышах.
Солнце становилось все теплее и поднималось все выше. И следом за ним лениво поднимался туман. А река засверкала рябью.
Дед на мостках сидел неподвижно, словно замерз на морозе. Застыл. Когда мы поравнялись с ним, он сделал большие глаза и приложил палец к губам.
– Клюёть у деда, – шепнул мне Алешка.
– Клюёть, – шепнул я ему, – но не ловится.
Алешка усмехнулся и тихо сказал:
– Мы ему поможем, Дим. На всю жизнь запомнит.
– Лучше не надо, – поосторожничал я, не зная, что он задумал.
– Не бойся, Дим. Мы ему праздник устроим.
Ну разве что.
В затоне еще держался туман. Он клочьями цеплялся за мачты и снасти, стелился над водой. И был какого-то противного зеленоватого цвета.
– Греби к «Иве», – подсказал Алешка. – Прямо к заголовку.
– Где там у нее заголовок? – удивился я.
– Ну это… название.
– Так бы и сказал!
– Я так и сказал. Только ты не так понял.
Мы подплыли к теплоходу. Издали он казался белым. Вблизи мы его пожалели. Краска на борту кое-где сохранилась, но по всем швам разбежалась злая ржавчина.
Теплоход грузно осел в зеленой густой воде. И немного в ней отражался. После сохранившихся букв «Ива» уходили в воду погнутые и ржавые штыри, на которых когда-то держались остальные буквы. Алешка свесил голову и вгляделся в воду.
– Точно, Дим, там какие-то буквы еще утонули. Давай достанем.
– Зачем?
– Митьку подарим.
– Он обрадуется, – усмехнулся я.
– А что? На сарай их приколотим. И будет у него сарай, как военный корабль – «Иван Грозный». Здорово?
Здорово. Во всяком случае, по теме. Учитывая почти готовый танковый пулемет.
– Мы зачем сюда приплыли? – спросил я Алешку. – Буквы ловить? Давай разворачивай свой этюдник.
Мы подплыли к буксиру – он находился поближе к «Иве» – и взобрались на него. Алешка стал готовиться к работе, а я забросил удочку. Погода очень подходящая: ночью дождь, утром солнце.
Как говорится, время пошло.
Алешка рисовал, я мечтал, глядя на поплавок. Совершенно неподвижный.
– Клюёть? – спросил Алешка, отрываясь от рисунка.
– И не клюёть, и не ловится.
– Вон еще рыбаки пожаловали, – проворчал он.
С берега по кораблям перебирались к «Амелии» Полундра и его верный Рыжий Клоп.
Как обычно, они вызвали на палубу Толстяка Веню, о чем-то пошептались, поглядывая в нашу сторону, забрали шест и поплыли к «Иве».
– Доброй охоты, – кинул им вслед Алешка.
– Сам дурак! – крикнул Рыжий Клоп.
Они пристали к «Иве» и скрылись в ее нутре. Результат тот же, примерно через час они выбрались из нутра и, замерзшие и злые, вернулись на «Амелию».
