Охотники на чудовищ и эльфы действовали более разумно. Стояли на месте. И стреляли. Кто из огнестрельного оружия, кто из привычных луков, это уж по их собственному усмотрению. Из пытающихся спастись бегством благодаря усилиям любителей дистанционной борьбы ушел едва ли каждый четвертый. Да и со стен только наружу упало восемь человек. Впрочем, защитники замка тоже не вчера на свет родились и воевать умели.
— Бум! — гигантский огненный шар, метнувшийся от крыши донжона вниз, испепелил первые ряды ополченцев, пытающиеся с ходу вломиться в крепость. Магов среди них кроме быстроного некроманта не оказалось, а имевшиеся амулеты были не достаточно хороши, чтобы отразить такую атаку. Сам же Секрес, уже вскочивший на опустившийся мост и обнаруживший себя перед целой толпой злых вражеских воинов, среди которых и пара волшебников затесалась, перестал изображать из себя чародея-берсерка и мудро отступил, собрав штук пять стрел и половину дротика.
Вторую он обломил, чтобы пробивший голень метательный снаряд не мешал улепетывать. Несколько горстей жидкого пламени, посланных ему вслед, бессильно скользнули по выставленной защите.
— Ну все, — Олаф закончил собирать свое оружие и кровожадно усмехнулся, смотря на замок. — Сейчас наибольшая концентрация их силы прямо перед воротами?
— Да, — уверил его призрак. — Но их даже твоим громыхалкам не пробить. Ну, во всяком случае быстро. А стену даже и пробовать на прочность не стоит, в таких крепостях она меньше пяти шагов в толщину и не бывает никогда.
— Ну и пусть, — разрешил Олаф, заряжая первый заряд. — Зачем, по вашему, изобретали стрельбу навесом?
* * *
Сиплый Вилли, стражник барона Мейхарда. 34 года.
Многозначительно сплевывать в замковый ров не высовываясь из-за зубцов стены… — для того чтобы это делать необходимо или быть мастером плевков или сидеть в обнимку со штатным арбалетом около навесной бойницы предназначенной для обстрела штурмующего ров противника. В принципе сквозь нее еще очень замечательно льется кипящая смола, закопченный котел с которой чадно дымил неподалеку. Парило. И на побитом оспой лице Сиплого Вилли стражника его милости барона Мейхарда все сильнее и сильнее сквозь бледность вызванную банальным страхом проступало то самое желание которое Вилли успешно скрывал от десятника с самого утра. Впрочем, зная своего десятника, бывшего по общему мнению любого из его подчиненных той еще сволочью, похмелье мучившее жарившегося на солнцепеке стражника не было для него каким-нибудь страшным секретом.
Наконец, жажда перевесила осторожность и скудные доводы чахлого разума. Фляжка, содержимое которой воняло сивухой на несколько шагов вокруг будто бы сама прыгнула в руки, а горло сделало первый судорожный глоток. И последний.
— Собака! — десятник, чье имя давно уже позабыл даже он сам из-за намертво прилипшей клички Ржавый Кулак возник за плечом Вилли, словно грозный демон, явившийся за грешной душой из самых недр Хаоса. — Мы в бою! А ты пьянствуешь?!
Фляжка полетела в одну сторону. Солдат в другую. Ни то ни другое сильно не пострадало. Умение бить подчиненных, по их единодушному мнению, было у мелкого командира стражи врожденным. Хотя, скорее всего, он выработал его в силу частых тренировок. Благо поводов хватало.
— Да какой бой? — нарочито громко захныкал Вилли, не пробуя вставать. Вдобавок к раскалывающейся голове, скрывающиеся в перетянутом ремнем пузе кишки решили внезапно устроить бунт и принялись выталкивать желудок и его содержимое наружу. Все еще не продравшему зенки после вчерашней пьянки стражнику, большую половину своей жизни тупо собиравшего ежедневную мзду на рынке, все эти войны и раздававшийся в последние несколько минут из-за стены грохот был до такого фонаря, что даже профессиональный летописец был бы не в состоянии передать это письменным языком. Нет — о том что собравшиеся в замке бароны, включая нашего незабвенного владетеля Мейхарда договорились устроить вылазку он знал. Но вот желание наблюдать за сим действом у него не было абсолютно никакого из-за танцующих перед глазами мух и сильной головной боли. Да и что там было бы интересного? Ведь еще вчера весь замок потешался над этой босотой решившей, это же надо до такого додуматься — Осадить! Ха-Ха-Ха! Взять в осаду жемчужину княжества Онацт замок Мурнау не пытались даже в темные годы, начавшиеся после вторжения Хаоса на земли быстро распавшейся империи. А уж теперь такими смехотворными силами — да и подавно смешно. Ведь на вчерашней пьянке один из воинов из княжеской дружины снизошедший после пятой кружки вина до разговора с простым стражником заштатного барона буквально на пальцах объяснил что все эти колдовские арбалеты на которые делает ставку самозванец — это пыль под копытами тяжелой рыцарской конницы и что как не повезло тем кто не примет участие в разграблении лагеря нападающих. Несомненно сбегущих с поля боя после первого удара копыта о доски подъемного моста.
Но вот высказывать все эти стратегические экзерсисы десятнику Вилли не стал…
А то с десятника станется уронить его еще раз. И хорошо если на стену, а не с нее. Профессионализм профессионализмом, но всякое бывает.
— Всадники уже давно достигли их лагеря, сейчас там рубка идет! Стрелять не по кому!
— А это что, собака? — стражника как щенка подняли на ноги и ткнули носом в бойницу.
Там, внизу, перед стенами замка, непобедимая рыцарская кавалерия спешно отступала, без всяких видимых причин тая, как снежный ком под жарким солнцем. А за ним мчалось несколько преследователей, в том числе и явный маг. А ведь за каждого убитого вражеского чародея князь обещал выплачивать по шесть серебрушек. Это же целое состояние! Можно целый месяц надираться дешевым пойлом.
— Счаз! — Вилли и сам не понял как, но арбалет оказался у него уже в руках. И даже выстрелил. Но увы, короткий толстый болт, способный пробить в упор даже рыцарские латы, пусть и не самого хорошего качества, пролетел мимо цели.
— Мазила, — сплюнул десятник, наблюдая, как его подчиненный отчаянно пыхтит, стараясь снова натянуть тетиву при помощи специального рычага. Эта гномская придумка значительно увеличивала темп стрельбы по сравнению с обычным способом, когда стрелок вставал на свое оружие ногами и рвя себе жилы тянул тетиву вверх.
Под тяжелым взглядом начальства, а самое главное подбадриваемый его добрыми высказываниями стражник добился небывалой для него в обычные дни меткости — целых три из семи пущенных в уже отступающих противников болтов попали. Причем один из них — пусть даже на излете но тюкнул того сумасшедшего мага в спину. Но вот зубовный скрежет при виде прихрамывающих шести серебрушек издевательски медленно уходящих из зоны обстрела штатного арбалета получился у Вилли как будто сам собой. Он даже чуть ли не всплакнул, чего по его собственным воспоминаниям, сильно разбавленным алкогольными парами, не случалось с ним лет с пяти.
— Зараза! Бздырь вонючий!
— Гадский маг! — возмущение, также охватившее десятника при неудаче стражника, объяснялось не товарищескими чувствами, а сугубо меркантильным интересом. Ведь из шести серебрушек которые княжеский казначей отсыпал бы этому долбоклюю, как минимум две, а то и три можно было бы конфисковать на нужды десятка, то есть для себя любимого.
— Ну вот почему так! — Сплюнув от обиды в замковый ров Вилли поискал взглядом откатившуюся куда-то в сторону флягу и только тут в его разрушенный алкогольными парами разум постучалась картина открывшаяся перед его глазами. — поле перед лагерем осаждающих было буквально завалено бьющимися в агонии лошадьми и телами облаченными в доспехи людей. Тем самым что осталось от сборного отряда вольных баронов еще недавно грозной рекой выплеснувшегося из створа барбакана.
— Это невозможно! — прошептал стражник, рассматривая трупы, среди которых раненные если и были, то очень и очень тяжело. Иначе бы они ковыляли к воротам замка, от которого осаждающие отхлынули обратно в свой лагерь, а не маскировались под падаль. — Рыцари не могут гибнуть вот так, словно мыши, которых по амбару гоняет матерый кот-крысодав! У них броня, у них мечи, у них копья!
— Если самозванец каким-то чудом действительно завалил армию демонов и закрыл ворота в наш мир из их обители, — задумчиво пробормотал себе под нос десятник, — а, кажется, это все-таки, правда, то у нас крупные неприятности. Очень крупные.
Внезапно раздался жуткий переливчатый рев, достойный дракона, которому гномы хотели забить в пасть таран, но перепутали перед и зад чудовища. От него дрожали руки, стучали зубы, а выпитое с утра сильно просилось наружу. Казалось, жидкости стало страшно находиться в организме владельца.
— Что это? — завопил перепуганный Вилли и заметался на одном месте, не зная, куда бежать от приближающейся напасти, которую арбалетом явно не взять.
