— Если подешевле хотите, то на окраине можно — рублей за тридцать или за двадцать даже. А в центре мало сдают. Тут недалеко, например, у Александры Андреевны квартира свободная, но там дорого будет… Она строгая очень — хозяйка, в смысле…
Теперь задумался сам Иван. Переплачивать желания не было, но ещё меньше хотелось каждое утро пилить на работу через полгорода. Не такси же вызывать, в самом деле? Надо, пожалуй, глянуть на эту мегеру-домовладелицу — может, не всё так страшно…
— Подскажете мне адрес Александры Андреевны?
— Не только подскажет, но и проводит, — пообещал повар, подошедший к столу, чтобы забрать тарелки. — Я тут один управлюсь.
На лице Даши появилось сложное выражение — что-то из серии «и хочется, и колется». Она подтвердила с некоторой запинкой:
— Д-да, провожу. Пойдёмте, Иван…
По улицам разливался медный закатный свет. Прохожих стало заметно больше — кто-то возвращался со службы, кто-то совершал моцион. Даша указала на один из домов:
— Квартира вон там, на третьем этаже. А сама Александра Андреевна живёт дальше, у неё свой особняк, отдельный.
— Сдача квартир — это её бизнес?
— А? Я не поняла!
— Ну, в смысле, чем она вообще занимается?
— Родную речь ведёт в школе, я у неё училась…
— И до сих пор побаиваетесь?
— Немножко. Она меня ругала и говорила, что я ленивая…
Особняк, само собой, не дотягивал до виллы с Рублёвки, но всё равно как-то не очень вязался с образом российской училки. Калитка не запиралась — гости беспрепятственно прошагали по каменной дорожке к крыльцу. Иван постучал и покосился на свою спутницу — та, кажется, мучительно боролась с желанием спрятаться ему за спину.
Дверь отворилась.
Взгляд у хозяйки и правда оказался неласковый, прямо-таки стальной. Сразу чувствовалось — да, с этой не забалуешь. Возраст — отнюдь не дряхлый, не предпенсионный даже; тётка была едва ли старше Ивана. Фигуру имела, что называется, на любителя — слишком высокая, тощая, плоскогрудая. В той России вполне сошла бы за уморённую диетами манекенщицу — если, конечно, абстрагироваться от хищной физиономии. Надеть на голову бумажный пакет и пинком — на подиум…
Пока он предавался этим глубоким мыслям, Даша пискнула голосом нашкодившей младшеклассницы:
— Здравствуйте!
— Здравствуй, Дарья. В чём дело?
— Добрый вечер, — подключился Иван и назвал своё имя. — Простите за беспокойство, Александра Андреевна. Я приезжий, а Даша мне подсказала, что вы сдаёте жильё.
— Сдаю, но оно подходит не всем, — отрезала тётка. — Как долго вы намерены пробыть в городе? В каком качестве?
— Год. В газете буду работать.
«Да ну на…» — примерно так он истолковал выражение, появившееся на лице у хозяйки. Его нездешний прикид, однако, всё-таки убедил её, что вопрос достоин внимания:
— Проходите. Ты, Дарья, тоже зайдёшь?
— Н-нет, мне пора уже… До свиданья, Александра Андреевна…
Белобрысая проводница с видимым облегчением соскочила с крыльца и ретировалась. Хозяйка, проводив её взглядом, сказала-лязгнула:
— Хорошая девочка. Но не очень усидчивая.
Иван переступил порог — и пошатнулся как от удара.
14
Удар этот воспринимался не на физическом, а на каком-то другом, внечувственном, уровне. Словно открылся шлюз, и разум захлестнуло клейкой волной, несущей символы, знаки, образы. Даже воздух превратился, казалось, в кисель из мельчайших информационных пакетов, разваренных до полной бессмыслицы, и сознание залипало в этой тягучей массе, отказываясь работать.
За счёт чего получилось вынырнуть, он не понял и сам. Включился инстинкт, запрятанный так глубоко в подкорке, что прежде Иван о нём не догадывался. Поток бессистемных данных, процеженный этим инстинктом-фильтром, утратил свою липкую силу, а несколько мгновений спустя и вовсе сошёл на нет. Мозг заработал трезво и чисто, как сервер, отбивший DDoS-атаку.
Хакерская аналогия, впрочем, была не совсем корректна — волна, ошеломившая гостя, не являлась целенаправленной каверзой. Иван это понял, едва сознание прояснилось. Жаль только, что понимание трудно было облечь в слова, — он просто не знал подходящих терминов.
Подсказка пришла со стороны хозяйки:
— Прошу прощения за дискомфорт. Вы, похоже, ещё не совсем акклиматизировались, а в доме уплотнён магический фон. К сожалению, фон этот, хоть и без злого умысла, оказался несколько негативным. Причина — мой явный скепсис в отношении вашей миссии.
— Надо же… — Иван хмыкнул. — А вы, Александра Андреевна, откровенны.
— Да, я предпочитаю говорить прямым текстом. И полагаю это качество обязательным для любого словесника.
— И чем же ваш скепсис вызван, можно спросить?
— Я изначально была против того, чтобы отдавать иноземцу нашу газету. Коннотации, привнесённые из вашего сегмента реальности, могут оказаться неуместными, а то и попросту вредными. Попечительский совет, однако, отверг мои аргументы.
— М-да… Похоже, насчёт квартиры я сунулся не по адресу. Ладно, пойду тогда, извините за беспокойство…
Хозяйка поджала губы:
— Иван Егорович, мои личные антипатии в данном случае не являются решающим фактором. Да, не буду скрывать — в моём лице вы получите скрупулёзного и, при необходимости, беспощадного критика. Но судить о результатах вашей работы я смогу лишь после того, как эти результаты появятся. Надеюсь, они всё же будут приемлемы. И не хочу, чтобы бытовые проблемы отвлекали вас от главного дела.
— Значит, насколько я понимаю…
— Я сдам вам квартиру, если ваш интерес ещё не угас. Знаете, где она расположена?
— Даша мне показала.
— Жду вас там завтра в полдень. Сегодня вам есть где остановиться?
— Номер в гостинице.
— Хорошо. А редакцию вы уже посетили?
— Нет ещё, только издали посмотрел. Мне сказали, что газета — еженедельная, выходит по субботам, то есть сегодня у них дедлайн. Коллегам не до меня сейчас.
Учительница снова поморщилась:
— Иван Егорович, коль скоро вам предстоит готовить тексты для всего города, потрудитесь изъясняться по-русски. Дедлайн — что это за тарабарщина? Я, конечно, поняла по контексту, но подобная языковая неряшливость совершенно недопустима.
Ивана так и подмывало ответить чем-нибудь вроде: «Сорри, тётенька, фигня вышла», но он придержал язык. Сказал лишь:
— Извините. Тогда до встречи?
— Всего хорошего.
Выйдя из дома, Иван решил, что лимит серьёзных дел на сегодня превышен просто до неприличия, и зашагал к гостинице. Его одолевала зевота — проявлялся знакомый уже побочный эффект от путешествий между мирами.
Сон сморил его, стоило только упасть на койку.
И если в предыдущую ночь ему ничего не снилось, то в этот раз картинки были детальные, чёткие и насыщенные.
Ивану привиделось, что он выходит из ельника и смотрит на ночной город. Фонари тихонько мерцают; на дальней окраине предупреждающе светится причальная мачта. Он делает шаг вперёд — и тотчас оказывается у городской черты. Дорога неслышно стелется под ноги, дома и деревья мелькают по сторонам. Он сворачивает на очередном перекрёстке и оказывается напротив гостиницы. Разглядывает фасад и видит окно, за которым спит пришелец-иномирянин…
Подскочив на постели, Иван потряс головой, чтобы прийти в себя. Ночь ещё продолжалась; на полу лежал искажённый прямоугольник лунного света.
Иван встал и подошёл к окну.
Темень, скопившаяся под деревом на противоположной стороне улицы, всколыхнулась. Словно вздрогнул тот наблюдатель, что прокрался из ельника.
Иван всмотрелся — нет, пожалуй, почудилось. Сказал себе — спокойнее, Возницын, не нервничай. Просто восприятие ещё не полностью устаканилось, не приноровилось к условиям мира с магией. Надо подождать, и всё придёт в норму…
Тротуар был пуст, пейзаж нейтрален и тих. Месяц-перестарок взбирался по небосводу, предчувствуя, что скоро его застигнет рассвет.
Иван вернулся в постель.
