зрелище было знакомо Люинь. На Земле она много раз думала о деде и всякий раз представляла его себе именно в такой позе – он рядом с окном, глядит вдаль, и половина его тела окутана тенью.
Люинь села на кровати. Она надеялась, что ей удастся спросить деда, зачем он послал ее на Землю.
Услышав шорох, ее дед обернулся и улыбнулся. Он уже надел смокинг для вечернего банкета, его серебристые волосы были аккуратно причесаны. Наброшенное на плечи пальто делало его похожим на воина, а не на мужчину, которому за семьдесят.
– Хорошо поспала?
Ганс сел на край кровати внучки. Темно-серые глаза заботливо смотрели на нее.
Люинь кивнула.
– Наверное, устала после долгого полета.
– Не очень.
– «Марземля» – старый корабль. Думаю, не очень удобный.
– Я там спала лучше, чем на Земле.
Ганс рассмеялся:
– А как поживают Гарсиа и Элли?
– Хорошо. Шлют тебе привет. О, и еще капитан просил меня передать тебе послание.
– Какое?
– «Порой борьба за сокровище важнее самого сокровища».
Дед Люинь призадумался и через какое-то время кивнул.
– Что это значит? – спросила Люинь.
– Это всего лишь старая пословица.
– Наши отношения с Землей… они сейчас очень натянутые, верно?
После небольшой паузы Ганс улыбнулся:
– Разве они не всегда были такими?
Люинь подождала – не объяснит ли дед, что имеет в виду, но он молчал, а она не стала расспрашивать.
Ей очень хотелось задать ему вопросы, которые не давали ей покоя, но, пытаясь подобрать нужные слова, она вдруг увидела, что дед держит в руках.
Заметив ее взгляд, Ганс протянул ей фотографию.
– Ты вернулась как раз вовремя. Завтра годовщина их гибели. Помолимся о них за ужином?
Люинь кивнула. На сердце у нее было тяжело.
– Ты становишься всё больше похожей на маму.
Голос деда, глубокий и негромкий, словно бы оставлял позади себя безмолвие, не желавшее, чтобы его нарушали.
Люинь окутывали самые разные чувства. Фотография, которую она держала, была на ощупь теплой – может быть, это было тепло от пальцев деда, а может быть, ей так казалось из-за того, как тепло на снимке улыбались ее родители. Люинь редко видела деда таким, как сейчас. Им явно владели непростые эмоции. Четверо человек в комнате – двое живых и двое на фотографии – казалось, ведут беззвучный разговор. Родителей не было в живых уже десять лет, и Люинь не могли вспомнить, когда они в последний раз были вместе – вот так, как сейчас. Догорали последние лучи солнца, и нежное тепло соединило Люинь с дедом.
Послышался настойчивый звонок.
Загорелась красная лампочка на стене – это был экстренный вызов. Словно бы очнувшись ото сна, Ганс встал, стремительно подошел к стене и нажал на кнопку ответа. Стена замерцала, и на экране появилось лицо близкого друга деда, Хуана, которого Люинь всегда называла «дядя Хуан». Его взгляд был жесток и холоден.
Хуан даже не поздоровался.
– Могу я с тобой поговорить? Лично?
– До приема?
– Да.
Ганс кивнул, сохраняя спокойствие. Он отключил экран, взял свой шарф, вышел из комнаты Люинь и спустился вниз.
Люинь сидела на кровати. Ее общение с дедом продолжалось всего пару минут, и сон, в котором их семья соединилась, развеялся.
Дверь в ее комнату бесшумно закрылась сама по себе, коридор за дверью опустел.
Люинь понимала, что не сможет задать свой вопрос деду напрямую. Ей придется выяснить правду у других. Это была сравнительно более легкая задача. Дед был летучим воином, он вечно где-то носился. У него всегда были какие-то свои секреты, но как о них спросить – этого Люинь не знала.
Глядя на фотографию, она вновь и вновь пыталась вспомнить себя пятилетней и то, каково ей было после гибели родителей.
* * *
Официальный прием для марсианской и землянской делегаций, с участием группы «Меркурий», был устроен в Мемориальном Зале Славы, где проводились наиболее значимые мероприятия на Марсе. Зал представлял собой продолговатый прямоугольник с шестнадцатью колоннами, стоявшими в два ряда. Между колоннами были размещены миниатюрные макеты и информационные дисплеи, рассказывающие о самых важных событиях Марсианской истории. На потолок и стены проецировались изображения, которые можно было менять в зависимости от того, чему посвящалось мероприятие.
Сегодня зал был ярко освещен и украшен утонченно, без излишней роскоши. На стены были спроецированы изображения белых лилий – так, что это напоминало бело-зеленые обои. На возвышении в центре зала стояли четыре столика для VIP-персон, а вокруг возвышения было расставлено еще шестнадцать столиков. Все они были накрыты белыми скатертями. Поскольку хлопковая ткань на Марсе была редкостью, в этом был знак особого уважения к гостям. Украшениями на столиках служили горшочки с африканскими фиалками, на стеклянных тумбах со всех сторон алели пуансеттии. С потолка свисали стеклянные гирлянды, сияющие всеми цветами радуги.
Сбоку, на медленно движущейся ленте конвейера, разместился буфет. Никаких официантов не было. В одном углу была устроена стойка, напоминавшая прилавок старинного деревенского рынка на Земле, с горками овощей и фруктов. Это был показ триумфа сельского хозяйства на Марсе.
Делегаты с Земли были смущены отсутствием официантов – из-за этого банкет казался им бедноватым. Они привыкли к тому, что на подобных приемах трудятся официанты, готовые исполнить любую прихоть гостей, подливающие красное вино в опустевшие бокалы, подающие чистое столовое серебро перед переменой блюд – как будто именно эта обходительность и придавала событию элегантность.
Между тем полукруглая полоса конвейера двигалась со своей скоростью – не быстро и не медленно, а так, чтобы почетные гости могли за собой поухаживать. Блюда возникали из отверстия в стене и переносились на ленту конвейера. Гости брали с ленты что хотели, а остальные блюда тут же убирались внутрь стены. Вино вытекало из кранов, как только гости подносили к ним бокалы. Землянам всё это напоминало третьесортную закусочную. Они громко переговаривались между собой и говорили о том, как стильно был бы обставлен ужин столь высокой государственной важности в их стране.
Но на Марсе не существовало официантов. На самом деле, здесь вообще отсутствовала сфера обслуживания. В крайнем случае можно было привлечь волонтеров или интернов, но здесь не было работников сервиса – никакой прислуги. Все граждане Марса трудились в качестве научных сотрудников в той или иной мастерской. Здесь никто не обслуживал столики и не принимал заказы. К приему всё подготовили хозяева, они и должны были провести уборку после банкета.
Марсиане не удосужились разъяснить гостям эту местную специфику, поэтому межкультурное недопонимание нарастало. Несколько делегатов из Европы обсуждали происхождение современного этикета среди аристократов Старой Европы. Некоторые представители Восточной Азии восхваляли
