Когда и кому из тогдашних руководителей «Письмо к съезду» стало известно целиком, включая и содержавшийся в нём совет относительно Сталина? На этот вопрос помогает ответить опубликованная недавно переписка между лидерами правящей фракции, относящаяся к июлю — августу 1923 года, когда отношения между Сталиным и его тогдашними союзниками заметно обострились. В письме Каменеву из Кисловодска от 23 июля Зиновьев, возмущенный единоличными решениями Сталина, писал, что «Ильич был тысячу раз прав»[85], явно имея в виду ленинские характеристики Сталина, данные в «Завещании». Очевидно, узнав об этом от Каменева, Сталин выразил недовольство ссылками «на неизвестное мне письмо Ильича о секретаре»[86]. В ответ на это Зиновьев и Бухарин сообщили, что «существует письмо В. И., в котором он советует (XII съезду) не выбирать Вас секретарём». Далее в письме пояснялось, что Бухарин, Каменев и Зиновьев «решили пока Вам о нём (письме. — В. Р.) не говорить. По понятной причине: Вы и так воспринимали разногласия с В. И. слишком субъективно, и мы не хотели Вас нервировать»[87].
Из этих писем следует два вывода. Первый: в июле 1923 года по крайней мере трое — Зиновьев, Каменев и Бухарин — либо были знакомы с полным текстом «Письма к съезду», либо знали (очевидно от Крупской) о содержавшемся в нём совете снять Сталина с поста генсека. Второй: Сталину, во всяком случае, по сведениям, имевшимся у этих трёх лиц, содержание «Письма к съезду» (за исключением первой записи от 23 декабря 1922 года) в июле — августе 1923 года ещё не было известно.
Позднее, в 1926 году, Зиновьев зачитал на пленуме приведённую выше цитату из письма, отправленного, им совместно с Бухариным Сталину. Однако Сталин в письменном заявлении пленуму утверждал, что «никакого письма Бухарина и Зиновьева из Кисловодска от 10 августа 1923 г. я не получал, — мнимая цитата из мнимого письма есть вымысел, сплетня»[88]. Эта была очередная ложь Сталина, опровергаемая наличием данного письма, хранящегося до сего времени в архиве ЦК КПСС.
VIII Для немедленного опубликования
Идеи политической реформы, содержавшиеся в «Письме к съезду», получили развитие и конкретизацию в двух статьях, предназначенных Лениным для немедленного опубликования: «Как нам реорганизовать Рабкрин» и «Лучше меньше, да лучше». В них он предлагал сделать стержнем политической реформы реорганизацию ЦКК и Рабкрина и выдвигал план этой реорганизации, направленный своим остриём против чрезмерной концентрации власти в руках Политбюро, Оргбюро, Секретариата и лично Сталина. Ленин предложил XII съезду расширить состав, права и полномочия Центральной Контрольной Комиссии и в этих целях ввести в её состав 15 — 100 новых членов из числа рядовых рабочих и крестьян, которые должны были обладать равными правами с членами ЦК.
Далее Ленин предложил регулярно проводить совместные пленумы ЦК и ЦКК, которые представляли бы своего рода высшие партийные конференции. Наконец, Ленин считал нужным изменить сложившуюся к тому времени практику подготовки документов для заседаний Политбюро Секретариатом ЦК, состоявшим из генсека и двух секретарей. Он предложил ввести более строгий и ответственный порядок подготовки заседаний Политбюро, на каждом из которых присутствовало бы определённое количество членов ЦКК, предварительно проверявших все документы, которые выносятся на эти заседания. Все эти меры, по мысли Ленина, должны были уменьшить влияние чисто личных и случайных обстоятельств на работу ЦК и тем самым понизить опасность его раскола.
В 1925 году Крупская в письме К. Цеткин подчёркивала, что в лице ЦКК Ленин намеревался создать лабораторию, где продумывались бы новые методы контроля со стороны масс. «Поэтому он хотел, чтобы ЦКК состояла только из рабочих, взятых прямо с фабрик, обладающих сильным природным классовым инстинктом, и только из таких интеллигентов, которые продумали этот вопрос»[89]. ЦКК должна была получить права беспристрастного и независимого партийного учреждения, противостоящего засилью партийного аппарата и отстаивающего единство партии в борьбе с политическими интригами, способными привести к её расколу. Создание параллельного Центральному Комитету высокоавторитетного партийного центра в лице Центральной Контрольной Комиссии, объединённой с Рабоче-Крестьянской инспекцией, призвано было служить преодолению келейности в работе Политбюро и ограничению власти бюрократии, прежде всего в высших звеньях партийной иерархии.
Статья «Как нам реорганизовать Рабкрин (Предложение XII съезду партии)» на следующий день после её завершения была направлена в редакцию «Правды», причём Ленин настаивал на её немедленном опубликовании, что означало прямое обращение к партии. Главный редактор «Правды» Бухарин не решался печатать эту статью. Сталин поддержал его, сославшись на необходимость обсудить статью в Политбюро. Тогда Крупская обратилась к Троцкому с просьбой способствовать скорейшей публикации статьи. На немедленно созванном по предложению Троцкого совместном заседании Политбюро и Оргбюро большинство присутствовавших вначале высказалось не только против предложенной Лениным реформы, но и против опубликования статьи. Поскольку Ленин настойчиво требовал, чтобы статья была показана ему в напечатанном виде, Куйбышев предложил отпечатать для него в единственном экземпляре особый номер «Правды» со статьёй.
Троцкий доказывал, что предложенная Лениным радикальная реформа прогрессивна и что даже при отрицательном отношении к ней нельзя скрывать предложения Ленина от партии. Остальные участники заседания отвечали на это: «Мы ЦК, мы несем ответственность, мы решаем». Главным аргументом, склонившим к публикации статьи, был тот, что Ленин всё равно пустит статью в обращение, её будут переписывать и читать с удвоенным вниманием.
Единственное, что удалось в этой ситуации Сталину, — это существенно обескровить одно из наиболее важных положений статьи: «Члены ЦКК, обязанные присутствовать в известном числе на каждом заседании Политбюро, должны составить сплочённую группу, которая, «не взирая на лица», должна будет следить за тем, чтобы ничей авторитет, ни генсека, ни кого-либо из других членов ЦК, не мог помешать им сделать запрос, проверить документы и вообще добиться безусловной осведомлённости и строжайшей правильности дел»[90]. В статье, появившейся в «Правде» на следующий день после заседания Политбюро, были сняты выделенные выше слова, недвусмысленно показывающие, в ком именно Ленин видел главный источник авторитарности и бюрократизма.
Основная причина обеспокоенности большинства участников заседания содержанием статьи заключалась в том, что в ней Ленин впервые публично высказывал одну из центральных идей «Завещания» — об опасности раскола вследствие влияния «чисто личных и случайных обстоятельств» внутри Центрального Комитета. Поэтому на том же заседании было принято решение обратиться с секретным письмом к губкомам и обкомам партии, в известной степени нейтрализующим эти положения статьи. Письмо было написано Троцким и подписано всеми присутствовавшими членами Политбюро и Оргбюро.
Пойдя на компромисс с остальными партийными руководителями, Троцкий внёс в текст этого письма эластичные формулировки, предостерегающие против трактовки на местах ленинской статьи «в том смысле, будто внутренняя жизнь Цека за последнее время обнаружила какой-либо уклон в сторону раскола…»[91] В письме шла речь о том, что Ленин в последнее время в силу болезни оторван от текущей работы ЦК и поэтому «предложения, заключающиеся в этой статье, внушены не какими-либо осложнениями внутри Цека, а общими соображениями тов. Ленина о трудностях, которые ещё предстоят партии в предстоящую историческую эпоху»[92]. В заключении письма подчёркивалось, что «члены Политбюро и Оргбюро во избежание возможных недоразумений считают необходимым с полным единодушием заявить, что во внутренней работе ЦЕКА совершенно нет таких обстоятельств, которые давали бы какие бы то ни было основания для опасений «раскола»[93].
Позднее, в декабре 1923 года, во время первой партийной дискуссии, проходившей без участия Ленина, т. Сапронов, один из наиболее активных оппозиционеров, в выступлении на Хамовнической районной конференции РКП(б) рассказал об эпизоде, развернувшемся вокруг публикации статьи «Как нам реорганизовать Рабкрин». Присутствовавший на конференции Каменев тут же попытался дезавуировать сообщение Сапронова, заявив при этом: «Если есть такие товарищи, которые думают, что Политбюро состоит из людей, которые хотели скрыть что-то такое из мнения Ленина, которые могут и завтра скрыть, то надо такое Политбюро сегодня же убрать»[94]. Чтобы должным образом оценить цинизм этого заявления Каменева, подчеркнём, что к тому времени по инициативе большинства Политбюро уже была запрещена публикация двух руководящих статей Ленина: «К вопросу о национальностях или об «автономизации» и «О придании законодательных функций Госплану»[95].
