был первый день лета. Ви и Ктор договорились взять отпуска на это время, хотя скорее Ви подстроилась под Виктора – она никогда не работала по расписанию, она была «вольным» художником и не понимала, как можно сидеть в офисе с утра до вечера, чем очень всегда смешила Виктора. Отец, как всегда, был очень мил, он волновался, волновался и Виктор. Но больше всех волновалась Ви – она очень хотела, чтоб оба ее любимых мужчины нашли общий язык. Сначала разговор не клеился, потому что Виктор невпопад отвечал на вопросы отца, Ви его поправляла, Виктор смущался, извинялся и смотрел в основном в тарелку. В середине вечера отец Ви наконец решил положить этому конец и сказал:
– Виктор, буду честен с тобой. Я очень волновался перед нашей встречей. Ведь моя дочь – это самое дорогое, что у меня есть. И я боялся, что по каким-либо причинам она приведет в дом невежу, неотесанного громилу, который будет некультурно выражаться или неуважительно относиться к моей дочери. Но теперь мне стыдно, что я мог так думать о выборе моей дочери – она не могла выбрать другого мужчину, чем тебя.
В этот момент Виктор встал и крепко обнял отца. Ви расплакалась от счастья, и мужчины принялись обнимать саму Ви. Тогда она была самым счастливым человеком на свете, в окружении двух самых любимых людей на планете.
Ви смахнула проступившую слезу и поняла, что этот этап в жизни завершен. Она возвращается к отцу. Нет, она не будет жить у него долго, она просто придет в себя после разрыва с Виктором и начнет рисовать. «Кстати, – подумала Ви, – похоже, что про выдуманное имя придется забыть. Ви не может жить без Ктора, поэтому придется вернуться к своей нелюбимой, но родной Стелле. Обязательно надо будет спросить у отца, почему он дал мне это имя. Стелла – ну ведь совсем не про меня», – в очередной раз возмутилась Стелла.
За окном появились знакомые пейзажи, и у Стеллы защемило в груди – как она соскучилась по папочке. Но другая ее часть хотела бежать отсюда, отчего она очень удивилась – она не могла понять этого двойственного чувства – она понимала чувство радости, но не понимала чувства отчаяния.
Выйдя на станции, она решила прогуляться до дома – это была маленькая деревушка, островок спокойствия вдали от шумного города. Хотя город она тоже любила, но иногда ей нужен был глоток отчуждения и спокойствия – как раз сейчас было то время.
По мере того как она приближалась к дому, она видела изменения, которые произошли с соседними домами – вот этот дом, тети Люси, абсолютно точно был желтым, но он был выкрашен в ярко-лиловый цвет и выглядел как-то особенно нелепо. «Когда это она успела его перекрасить», – подумала Стелла, ведь она была здесь не больше полугода назад. «Хотя, – подумала Стелла, – за месяц-то много чего может произойти, я не говорю про полгода…», и встала как вкопанная. Их дом. Она не верила своим глазам. Он был обветшалый, облупившаяся краска практически не оставила намека на цвет, которым когда-то был покрашен дом. Ви подошла ближе и увидела небольшой фургон за домом – не сказать, что он выглядел лучше, чем сам дом, но он хотя бы не разваливался. Стелла стояла так несколько минут, не в силах сдвинуться с места. В ее голове мысли носились как на биржевых торгах, только вот толку от этого никакого не было. Она сделала шаг и почувствовала, как все ее нутро сопротивляется идти туда. «Господи, да что такое происходит!» – Стелла была вне себя от увиденного и от того, что она чувствовала внутри.
«Мне надо пойти и узнать у отца, что же случилось, – подумала Стелла, – это все потому, что я давно ему не звонила. Почему, кстати, я ему не звонила?» – удивилась одновременно Стелла, ведь они были очень близки друг с другом.
Она шла по дорожке, которая слабо напоминала дорожку – она состояла из сухих листьев, перемешанных с сухими комьями земли. В голову Стелле даже пришла мысль, что отец умер, но она быстро отогнала ее, понимая, что ее бы оповестили об этом. «Значит, он сильно болен», – пронеслось в голове у Стеллы, и она ускорила шаг, а через несколько шагов и совсем сорвалась на бег. В ее голове вертелось только одно – главное, успеть, главное, успеть.
Она подлетела к фургону и настежь распахнула дверь. Из открытых дверей ее обдало букетом отвратительных запахов мочи, пота, алкоголя и затхлости так, что она даже закашлялась. Ее взору предстали разбросанные по всему полу старые газеты, объедки, бутылки из-под пива и бутылки с какой-то непонятной жидкостью, которую можно было принять с равной степенью уверенности как за сидр, так и за мочу.
– Папа… – тихонько позвала Стелла, – ты здесь?
Внутри что-то зашевелилось, и послышался голос:
– Кто там?! – владелец голоса рыгнул и направился к двери, по пути сшибая посуду или какие-то другие предметы мебели, чертыхаясь на каждом шагу. Через несколько секунд в дверном проеме появился толстый мужчина в грязной засаленной майке и расстегнутых штанах.
– Ничего себе, какой сюрприз! – мужчина скривился в ухмылке. – Кто это к нам пожаловал! – а затем улыбка слетела с его лица, и он заорал: – Чего ты приперлась, сука?
Стелла вспомнила все. Вспомнила, как радовалась, когда у нее появился папа, которого никогда не было. Вспомнила, как умоляла мамочку через несколько месяцев не оставлять ее одну с этим мужчиной. Вспомнила, как стирала его трусы и заблеванные майки и втайне ждала, что ее мама вернется из очередного турне и заберет ее. Вспомнила, почему она больше совсем не пьет алкоголь. Вспомнила, как сбежала из этого трейлера глухой ночью и пешком добиралась до города сутки. Как она обивала пороги танцевальных школ и пыталась найти свою мать. Ее попытки увенчались успехом лишь на третий день, когда она уже была готова сдаться, лечь на асфальт и умереть.
Мать была разгневана, увидев ее там. Она дала ей денег и объяснила, что она сейчас живет с другим мужчиной, и у нее другая семья. И ей было бы очень неудобно, если б Стелла жила с ними.
– Давай так, – сказала она, – я буду давать тебе немного денег, а ты никогда не попадайся ко мне на глаза, окей?
После этого Стелла научилась ходить по головам, не считаться с другими людьми, быть черствой и жесткой.
А родного отца у нее никогда не было. Он погиб в автокатастрофе.
Стелла бежала от этого дома с сумкой с вещами через плечо и пыталась забыть то, что она только что вспомнила. Но
