Услышав Митькину насмешку, Елена взглянула на него, да так, что Разгуляю самому захотелось стать конем, лишь бы быть поближе к ней и, не касаясь стремени, ласточкой взлетела в седло.
– Ну и девка, везет же Ваньке, – пронеслось по казачьему строю. Каждый вдруг припомнил мать или любимую. И уже не с рвущей сердце холодною тоской, а лишь с легкой печалью станичники продолжили прощание с атаманом.
Баба казаку не только жизнь дарит, но и радоваться ей заставляет.
Через час Хоперский полк двинулся к родным станицам, оставив у дороги могилы двух полковников: шляхетского – Яна Озорчука и казачьего – Емельяна Чуба. Спите с миром, воины православные.
13
– Гляди, Иван, распутье впереди. Мне места эти знакомы. Та дорога, что вправо забирает, к нам на Дон ведет, а что налево сворачивает – на Смоленск и далее на Москву, – промолвил Добрый, обращаясь к Княжичу, и тут же предложил: – Давай назад вернемся, неча на ночь глядя по степи мотаться.
– Езжай, я тебя с собой не звал, сам увязался, – сердито ответил есаул.
Ванька пребывал в шибко дурном расположении духа, причиною тому была, конечно же, Еленка. Уже подряд три ночи, не смыкая глаз, дожидался он своей любимой, но та ни разу к нему не вышла. Днем дело обстояло еще хуже. Во время переходов княгиня держалась подле Новосильцева, среди его услужливой челяди, а как только становились на ночлег, тут же ложилась спать и являвшийся в шатер незваным гостем Княжич видел лишь распущенные по постели косы то ли спящей, то ли притаившейся под шубой князя Дмитрия красавицы.
В этот вечер Иван решил не ходить к Новосильцеву. Управившись с делами, он подался в степь, якобы разведать путь на завтра. Разгуляй с Игнатом собрались было ехать с ним, но есаул послал своих сподвижников куда подальше. Ну не объяснять же друзьям-приятелям, что просто нету больше сил сидеть всю ночь возле костра, чувствуя спиной насмешливые взгляды княжеских охранников.
Митяй в ответ недоуменно пожал плечами, мол, чего это с Ванькой деется, и покорно удалился, но старый сотник, невзирая на запрет, последовал за – Княжичем. Сейчас он тоже не обиделся на строгий Ванькин окрик. Укоризненно качая головой, Добрый положил ладонь Ивану на плечо, проникновенно вымолвив при этом:
– Что-то я тебя не узнаю. На гусарский полк с тремя десятками бойцов идти отважился, а от бабенки прячешься.
Немного помолчав, Игнат кивнул на распутье.
– Время на раздумье не осталось, пора решать, какой путь завтра выберешь. Только, полагаю, без княгини тебе загадки этой не разрешить. Поговорил бы с ней.
– Не о чем нам говорить, – раздраженно, но уже без злобы ответил Княжич.
– Ну тогда извини, что нос свой старый в дела чужие сую. Оно, конечно, дело молодецкое – осчастливил девку мимоходом да дальше пошел. Только гляди, как бы потом локти кусать не пришлось. Такая женщина лишь раз в жизни встречается и далеко не каждому.
– Много знаешь ты, гляжу, – недобро блеснул глазами Ванька.
– Знаю, и не я один. Среди людей живем, так что шила в мешке не утаишь. Видели казаки, как она под утро от тебя уходила.
– Уходить-то уходила, да больше не приходит, – печально улыбнулся есаул.
– А ты что хотел, чтоб княгиня кажну ночь ублажать тебя бегала? Вряд ли этого дождешься. Елена сделала свой шаг, – неожиданно для Княжича Игнат назвал прекрасную шляхтянку по имени. – Да какой, всю себя к ногам твоим бросила. За тобой теперь дело стало.
– Да пойми же, дурень старый, у ней муж литовский канцлер был – это в Речи Посполитой после короля Стефана первый человек. И что, ты думаешь, она со мной на Дон поедет? Нет, Игнат, чудеса только в сказках случаются, – запальчиво, однако неуверенно сказал Иван.
– А ты звал ее? – спросил Добрый и рассудительно добавил: – Мужа ейного я не знавал, но отца довелось хоронить. Вроде нас с тобою воин. Конь да сабля – вот и все полковничье богатство. А сама княгиня вона как с Татарином управилась. Сразу видно – на свободе выросла. Полагаю, жизнь станичная вряд ли ей в диковину придется. Так что получается, не я, а ты, Иван, дурак. Мужа ишь покойного он испугался, – Добрый снова покачал головой и уверенно заключил: – По всему видать, не шибко счастлива твоя красавица за ним была, коль без оглядки к тебе кинулась. Девка-то хорошая, сразу видно – не из тех блудниц, что вы с Кольцо табунами за деньги покупаете.
– Ладно, уговорил, поворачивай обратно, – согласился с сотником Княжич.
– Ну, слава богу, наконец-то образумился. А то уж опротивело смотреть на все на это. Та, как встречу, о тебе расспрашивает, а сама за князя прячется. Этот ходит злющий, словно черт, на друзей по-волчьи зубы скалит. Коли сами сговориться не можете, давайте я вас сосватаю, – обрадовался Добрый.
– Обойдемся, – отмахнулся Ванька, а про себя подумал: «Тотчас же пойду и заберу ее к себе, ежли согласится. Отец Герасим нас обвенчает. Старик наверняка такой невестке будет рад».
Но не суждено было Еленке увидеть Дон и обратиться из княгини в казачку.
14
Несмотря на сумерки, глазастый Ванька еще издали заметил у шатра каких-то не казачьего вида людей. Признав в них стрельцов, он с досадою спросил:
– А косопятых-то какие черти принесли? Уж не надумал ли воевода назад нас возвернуть?
– Чего зря гадать, сейчас узнаем, – невозмутимо ответил Игнат. Однако по тому, как он нахмурил свои кустистые, седые брови, Княжич понял, что и сотнику не по душе явление посланников Шуйского.
– Здорово, православные, – поприветствовал Иван непрошенных гостей. При виде отчаюги атамана, снискавшего своим геройством известность во всем русском воинстве, те сняли шапки и почтительно склонили головы.
Польщенный выказанным ему уважением, Княжич приказал Игнату:
– Вели их покормить, да скажи братам, чтоб зря не забижали верных царских слуг.
Впрочем, благостный порыв широкой Ванькиной души оказался недолгим. У входа в княжескую обитель он лицом к лицу столкнулся с Бегичем. Увидев есаула, Евлашка побледнел, а в глазах его поочередно промелькнули: жуткий страх, лютая ненависть и откровенное злорадство. Помня Княжичев наказ, стрелецкий сотник, не сказав ни слова, приударил за своими людьми, которых Добрый уже вел к обозу, где в огромных казанах варилась сдобренная мясом каша.
Охватившие Ивана чувства были не менее разноречивы. Войдя в шатер, он, не здороваясь, срывающимся от волнения голосом воскликнул:
– А это гад что здесь делает? – но тут же позабыл о Бегиче. За столом рядом с Дмитрием Михайловичем сидела Елена и смотрела него своими колдовскими, излучающими даже не любовь, а, скорее, сострадание, очами.
– Службу, Ваня, он свою справляет, – печально пояснил Новосильцев, кивая на лежащую перед княгиней грамоту.
– Ты лучше глянь, какой приказ от воеводы Евлампий нам привез.
Без труда сообразив, что послание Шуйского таит в себе какую-то очередную пакость, Иван поспешно принялся читать украшенный печатью свиток.
В своем послании Петр Иванович повелевал полковнику Княжичу с верным ему Хоперским полком изгнать из казачьих станиц, а при возможности и вовсе уничтожить, шайки разбойных атаманов Ермака да Кольцо.
Если имя Ермака, сына Тимофеева, упоминалось один лишь раз, то про побратима было расписано во всех подробностях. В случае поимки вора Ваньку Кольцо следовало казнить на месте, без всякого дознания и суда. По исполнении сего приказа Ивану надлежало отобрать наиболее отличившихся на войне и в подавлении бунта казаков да в их сопровождении прибыть на поклон к царюбатюшке.
Осторожный Шуйский не решился послать хоперцев в Москву просто так, за здорово живешь, не испытав их на преданность государю. Видно, он не полностью поверил в затею Одоевского, а потому в конце послания предупреждал – при неповиновении Ивана тоже объявят царевым ослушником и пошлют в казачьи земли карательное войско.
Новосильцев, пристально следивший за – Княжичем, ожидал, что, прочитав послание, тот придет в ярость. Слава богу, если дело обойдется непотребной руганью. В буйстве Ванька может и гонцов перевешать, в особенности Бегича. Но случилось совсем иное.
Закончив чтение, есаул усмехнулся, порвал грамоту на мелкие клочки, бросил их на пол и лишь после того, как раздавил серебряной подковкой печать, презрительно изрек:
– Я-то думал, Петр Иванович умный, а он совсем дурак. Ишь чего удумал, волка песьим лаем стращать.
Князь Дмитрий кивнул на обрывки послания. Хитро прищурясь, он насмешливо промолвил:
– Ну с посланьем воеводы еще куда ни шло, так можно обойтись, но не вздумай, коли доведется от государя получить указ, с ним так же поступить. За это по московским законам отсеченье головы полагается, – затем уже серьезно вопросил:
– Чего делать-то будешь?
– Чего делать? – весело переспросил Иван. – Для начала разыщу Евлашку да садану по черепу, давно руки чешутся, а потом подамся к атаману. Наверняка скучает побратим по есаулу верному.
