— Я знаю Тулана с того времени, как он поселился в Париже с женой Франсуазой, — продолжал свой рассказ Лепитр. — Несмотря на то, что мы жили в разных кварталах, я часто у него бывал, и мы стали членами одной Коммуны. Я был тогда преподавателем словесности, он торговал книгами, так что у нас нашлось много общего. Я рассказывал ему о моей школе для мальчиков, мы с наслаждением вели долгие разговоры на латыни, читали вслух произведения Пиндара и…
Догадавшись, что его собеседник сейчас разразится одной из своих длиннющих речей, пересыпанных цитатами, к которым он питал явную слабость, барон прервал его:
— Не будем отступать от темы, мой дорогой друг! Должен вам признаться, что мне все это известно. Ведь прежде чем допустить человека в наш круг, я узнаю о нем все. Расскажите мне лучше о том, что этот ваш Тулан предложил шевалье де Жарже.
— Он разработал план побега королевской семьи. Разумеется, шевалье долго делал вид, что не понимает, о чем идет речь. Но Тулан показал ему записку, написанную лично королевой, а шевалье отлично знает ее почерк. Кстати, в этой записке Мария-Антуанетта называет Тулана «верным»… После таких доказательств сомневаться уже невозможно, не так ли? — Вы правы. И что же дальше?
— Шевалье выдвинул свое требование. Он должен сам увидеться с королевой.
— Не слишком ли о многом он попросил? — нахмурился де Бац. — Шевалье, конечно, смелый человек, но подвергать себя такому риску…
— Это действительно большой риск и слишком смелое требование, но Тулану удалось его выполнить. Шевалье де Жарже вошел в Тампль вечером 7 февраля, переодетый фонарщиком, который появляется там каждый вечер со своей лестницей на плече. Привыкшие к этим постоянным визитам стражники пропускают его, даже не спрашивая пропуска.
— Отлично! — воскликнул де Бац. — Гениальная идея! Итак, шевалье видел королеву?
— Не только видел, но и успел обменяться с ней несколькими фразами, пока Тулан отвлекал внимание четы Тизон. Эти ужасные люди должны служить королевской семье, но на самом деле они просто подлые шпионы, полные ненависти и злобы. Королева боится их как огня! После визита в Тампль Тулан принес шевалье еще две записки, и сейчас уже готов окончательный план.
— Каков же он?
— Слушайте! В условленный день шевалье снова исполнит роль фонарщика. Он придет чуть раньше обычного и задержится подольше, чтобы стража успела смениться. Когда же на постах будут стоять люди вашего друга Кортея, де Жарже выведет из башни короля и его сестру, переодетых в лохмотья ребятишек фонарщика. Королева и Мадам Елизавета выйдут, переодевшись в форму стражников, которую мы им принесем по частям. У них будет обычный пропуск для стражи.
— А семейство Тизон? По-вашему, они все это время будут сидеть сложа руки?
— Их придется нейтрализовать, — прошептал Лепитр, и у него вдруг задрожал голос. Это обстоятельство неприятно поразило барона: Лепитру явно не слишком нравилась отведенная ему роль…
— А что будет потом, когда королевская семья выйдет из Тампля?
— Их отвезут в небольшой домик в Вожираре, которым владеет семья де Жарже. Там все переоденутся и на первом же корабле отправятся в Англию. Шевалье сделает все, что будет необходимо, но…
— Но что?
Лепитр понурился:
— Для исполнения этого плана нужны деньги, а их у нас нет. Де Жарже почти разорены, а Тулан небогат. Королева посоветовала обратиться к господину де Лаборду, бывшему откупщику…
Де Бац едва не подскочил в своем кресле:
— К Лаборду?! Ее величество не знает всей правды об этом человеке. Нельзя обращаться за помощью к тому, кто уже однажды отказался помочь королю — да и его братьям тоже. Этот господин просто-напросто не верит в восстановление монархии.
— Мы все трое об этом знаем, но необходимо как-то решить финансовый вопрос.
— И поэтому вы подумали обо мне?
— Господин барон, вы отлично знаете, что мы подумали о вас с самого начала, но вас не было в стране. Я понадеялся на удачу, отправившись к вам в дом сегодня утром…
— И правильно сделали, — рассмеялся де Бац. — Избавьтесь же от ваших страхов! Я сам встречусь с шевалье де Жарже и обо всем с ним поговорю. А сейчас мы отправимся обедать; еда поможет вам окончательно прийти в себя.
Преподаватель словесности поднял на него глаза; это был взгляд побитой собаки.
— Сознание того, что вы с нами, — уже большая помощь. Но я все же неспокоен.
— В подобных случаях трудно сохранять спокойствие. Но мне и в самом деле кажется, что вам не по себе. Какую роль отвели вам в этом плане?
— Я должен раздобыть форму, передать ее в Тампль и… заставить замолчать Тизонов!
— Что касается денег на покупку одежды, я их дам. Я собираюсь сообщить шевалье, что готов финансировать этот план. Очень важно не только вырвать наших дорогих узников из темницы, но и переправить их через Ла-Манш как можно скорее. Вас пугает, что Тизоны могут оказать сопротивление?
Лепитр заерзал в кресле, потирая руки, словно ему вдруг стало холодно. Потом он наконец выпалил:
— Дело не в этом! Вы знаете, я не убийца… и совсем не герой. Я простой скромный преподаватель. Я буквально умираю от страха!
Он так жалобно посмотрел на барона, что тот не смог удержаться от смеха.
— Ни за что вам не поверю! А кто спас госпожу Клери и мисс Адамс от этого ужасного Марино?
— Я просто не мог не помочь им. Что же касается Марино, то я всего лишь сообщил о нем вам. Я его не убивал…
— Верно, это я его убил. Но вы были среди нас, когда мы пытались спасти короля…
— Сердцем я был с вами, но я ничего не сделал. Я был так напуган, что утром 21 января остался дома.
— Вас не выпускали два жандарма, я знаю…
— Да нет же! Кроме нас с женой, в доме никого больше не было. Но никакая сила не могла меня заставить выйти из дома. Поэтому я предпочитаю предупредить вас, барон: чем ближе мы к реализации плана, тем мне становится все страшнее…
Это и в самом деле было крайне неприятно. Де Бацу вспомнилась строка из «Ромео и Джульетты»: «Лишь страха твоего страшусь я». Лепитр наверняка знал ее, но не осмелился произнести вслух. При сложившихся обстоятельствах бывший преподаватель представлял собой самое слабое звено в цепи. Если он сорвется, то все их грандиозное предприятие будет провалено.
— И все же мне бы так хотелось вам помочь, — бормотал несчастный со слезами на глазах. — Поверьте, я сам себе противен, но я не могу справиться с собой! — Ну же, успокойтесь! Раз мне теперь все известно, мы можем облегчить вашу роль. Вы могли бы передать кому-нибудь форму?
— М-мог бы… Но…
— Что же касается Тизонов, я обговорю это с шевалье де Жарже. А теперь к столу! Вы слышите, колокол зовет нас.
