светиться, как и руны в руках вельвы.
— Возьми этот порошок и брось в очаг, Госпожа. — глубокий голос Сигрун вырвал Асвейг из созерцания. Она набрала в ладонь белого песка и бросила на угли. Зеленое пламя озарило комнату, после чего снова приняло красный цвет.
— Посмотри на танец теней. Что ты видишь?
— Я… — затуманенный взгляд матери Эгиля заскользил по стенам. — Дракон… я вижу, как плывет дракон, а рядом с ним его братья! На его спине мерцает яркая искра, как у падающей звезды. Я вижу шторм, дракон пал, он тонет! Никто не помогает ему… искра… она тускнеет… — голос Асвейг дрожал.
— Сегодня самая длинная ночь, границы Миров размыты, и Боги общаются с нами. То, что ты видишь, уже было или ещё будет. Видения туманны как берега этой земли. Но я чувствую беду. Удача твоего мужа стала столь велика, что позавидовать ей могут в других Мирах. Но не только его судьба скрыта за листьям Вечного Древа…
— Эгиль?
— Да, Госпожа. Я много раз бросала руны, но так и не получила ответа. Духи не знают твоего сына. Колдовство Сейд и Спа не помогли мне прозреть его судьбу.
— Что это значит, Сигрун?
— Не ведаю… возможно моих знаний недостаточно, чтобы прочесть душу Эгиля. А возможно у него нет души. Когда ты вошла в мой дом, я почувствовала тебя, мне даже не нужно видеть глазами для этого. Но твоего сына я не ощущаю.
— Ты ведунья, так скажи, что нам нужно делать? — кулаки Асвейг были сжаты. Её глаза покраснели, но она не могла позволить себе пролить слёзы.
— Ярл Синдри уже принёс щедрую жертву богам. Быть может они навестят твой очаг этой ночью…
Асвейг выпрямилась, кивнула вельве и покинула ее жилище. Порыв холодного ветра ударил в нее, смахнув слезы с лица. Она вновь превратилась в жену ярла, строгую и прямую. И никто больше не сможет пошатнуть ее ни люди, ни боги!
На приличном расстоянии от нашего дома развели огромный костер, его сложили из толстых бревен в несколько уровней. Когда отец зажег его факелом, снег растаял до земли на метров десять от кострища. Пламя поднялось выше стен нашей крепости и осветило земли окрест. Все люди тут же отреагировали на это радостным ревом.
Мы окружили костер, и отец стоял на его фоне с огромным кубком в руках. Он сделал глоток из него и поднес кубок мне. Темная жидкость сильно ударила мне в голову, в глазах задвоилось, и я чуть не упал, но рядом стояла мама и придержала меня. Потом отец поднес напиток ей и передал дальше. Взгляды окружающих меня людей постепенно стекленели, а на их лицах появлялись улыбки. Я и сам захотел вдруг прыгать и смеяться, кричать во всю глотку, скинуть одежду и бежать, бежать… хоровод вокруг костра подхватил меня, и мы быстро понеслись по мокрой земле, не обращая внимания ни на что. Мельтешение ярких пятен и цветов напомнило мне первые секунды появления в этом мире. Казалось, что у меня получится свернуть горы, ничто не сможет навредить мне или остановить меня! Это было потрясающе… среди всего шума и гама, я услышал звонкий смех. Он как колокольчик позвал меня, а обернувшись, я увидел чудо.
Она стояла передо мной и ее огненно-рыжие волосы кружили ореолом вокруг прекрасного лица. От этих огромных зеленых глаз я не мог увести взгляд, не мог и не хотел. Она протянула свою ладонь, со смехом схватив мою руку, и потянула за собой. Мы побежали, и ее волосы как пламенная река обжигали мое лицо своими волнами. Она прыгнула, и я полетел за ней… и ринулся наземь в пяти метрах от костра. Я увидел, как Асвейг потащила меня дальше от яростного жара кострища, голова гудела, и я не мог понять, что произошло и где эта девушка. Вдруг на меня навалилась такая тяжесть, что я не смог даже открыть глаз, шум затих, сознание начало гаснуть…
Глава 16
— КТО ТЫ?! — громогласный рев ударил по моим ушам. Я открыл глаза и не мог поверить…
— О…Один?… — мой голос шепотом покинул легкие. Впереди стояла огромная величественная фигура мужчины. Его волосы были седы и лицо обрамляли морщины, но тяжелый плащ и сверкающая кольчуга не могли скрыть могучую стать воина. Единственный глаз пронзительно сверлил меня стальным блеском.
— Да, это моё имя! Но кто же ты? — пророкотало в ответ.
— Эгиль, меня зовут Эгиль. — страх пропал, я вспомнил, что выпил из ведуньей чарки. Белочка значит, ох не стоило моему юному организму столько пить…
— Ты назвал мне свое имя, дитя, но не сказал кто ты.
— Я человек, сын Синдри и Асвейг. — сказал я и огляделся. Мы стояли на пересечении девяти дорог в сени гигантского древа. Взгляду открывался лишь необъятный ствол, скрывающийся в облаках и туман, в молочной вуали которого терялись пути.
— Человек? Хммм…я сомневаюсь. Норны[35] не плели нить твоей судьбы, Эгиль. Ты сын своего отца и рожден от своей матери, но душа твоя не принадлежит этому миру. Так кто же ты?
— Разве есть значение, кто я? Здесь у меня есть семья и есть смысл. А ты мне представлялся иначе, Всеотец! — мне вдруг стало так весело. Что за грибы засыпала в это варево Сигрун, если я болтаю с Одином, где-то в междумирье под тенью Иггдрасиля!
— И как же я представлялся тебе, сын Синдри? — Бог сощурил единственный глаз.
— Ветхим старцем в широкополой шляпе. А ты похож на Зевса греческого, только одноглазого!
— Ты откуда Зевса знаешь?! — прогремел Один.
— Да что же ты кричишь… ну как… в учебниках школьных читал, в кино видел. А чего такого?
— Мне не понять речей твоих. Но удивлен я, что знаешь богов Грикланда[36].
— Так Зевс тоже есть? — мне вдруг стало любопытно, как далеко зайдет моя галлюцинация.
— Он жив, но слаб. Сам я никогда не видел чужих богов, однако открылась мне эта мудрость, и платой за нее послужил глаз. — пробасил Всеотец.
— Разве вы не в одном мире живете, Нарния там или Средиземье?
— Ох, дитя… Ваш Срединный мир — Мидгард, единственное место, что связывает Сущее. Древо жизни и смерти, Иггдрасиль, держит на своих ветвях девять наших миров, но через Мидгард оно соприкасается с другими Древами. И боги, в отличии от людей, не могут покинуть священный ясень, поэтому хоть я и знаю о Зевсе, его я не видел.
— Хочешь сказать, что таких Мировых деревьев целая роща? —
