– Ну, это как раз понятно: чтобы спрятать тело, – рассудила я. – Пока его найдут, убийца успеет улететь, он все рассчитал.
– А вот и не все, – нелетную погоду в расчет не принял, – возразила Ирка.
– О боже! – я схватилась за голову. – Это же все объясняет!
Подружка подняла одну бровь.
– Ирка, он маньяк!
Ирка вздернула вторую бровь и вопросительно поморгала.
24 января, 11.20
Рейс на Париж отложили из-за нелетной погоды, и Лизонька приготовилась терпеливо ждать.
– В любой ситуации веди себя типично, – наставлял ее в свое время папуля. – Все бегут – и ты беги! Все сидят – и ты сиди!
До логично следующего продолжения «Все спят – и ты спи!» Лизонька додумалась самостоятельно.
Припарковав защищенную от взлома сумку рядом с креслом, она удобно села, сложила руки и закрыла глаза.
Рядом монотонно бубнили две дамы – шептались, как это водится у русских теток, о чем-то личном.
«О любовниках», – презрительно подумала Лизонька, краем уха уловив интригующее слово «маньяк».
Лизоньку сексуальные маньяки не интересовали. Не так ее папа воспитывал.
Бабское бормотание нагоняло на нее тоску и сон.
24 января, 11.25
– Я думаю, очевидно, что мужик в сортире умер не сам по себе? Потому что кто-то же включил его телефон в режим воспроизведения звукозаписи и составил оригинальный плейлист? Такую шутку мог проделать лишь убийца, – напряженным шепотом озвучила я свои мысли подружке.
– Предположим. И что? – Ирка сохраняла возмутительное хладнокровие.
– А то, что этот убийца – маньяк! – горячилась я. – Если бы он улетел из Вены, как планировал, тут был бы всего один труп. Следующую жертву он убил бы в другом городе или даже в другой стране. Но непогода заперла нашего маньяка в аэропорту, и он совершил второе убийство – такое же, как первое!
– Я не желаю считать этого маньяка нашим, – сказала Ирка. – Как будто мы с ним как-то связаны!
Я укоризненно на нее посмотрела.
– Ну ладно, как-то мы с ним точно связаны, раз никто больше ничего о нем не знает, – сдалась подружка.
Я продолжала смотреть на нее.
– То есть ты хочешь сказать, что прямо сейчас мы заперты в аэропорту с серийным маньяком, убивающим парней в туалете?! – Наконец-то Ирку проняло.
– Причем промежуток между убийствами небольшой, всего несколько часов, и вскоре еще кто-нибудь может погибнуть!
Мы переглянулись.
– Пойдем в полицию? – неуверенно предложила Ирка.
– Ты что? Нет, мне нельзя! Я и без того подозрительная личность, нарушительница визового режима и персона нон грата!
– А если я сама пойду?
Однако видно было, что идти в полицию одной подружке очень не хочется.
В самом деле, участок полиции – одно из тех мест, где особенно остро осознаешь ценность приятной компании.
– Лучше не надо, – сказала я то, что ей явно хотелось услышать. – Полиция ведь очень быстро выяснит твою связь со мной – подозрительной личностью, нарушительницей и персоной нон грата!
– И что же нам делать? Не можем же мы позволить нашему маньяку продолжать свое черное дело!
Тут моя подруженька скосила глаза на кончик носа и скороговоркой пробормотала:
Мело по взлетной полосе,Во все пределы,Маньяк сидел себе, как все,И делал дело…
Потом опомнилась:
– Тьфу, какой он приставучий, твой Пастернак! Я хотела предложить – может, посигналим полиции анонимно?
– Давай подумаем.
Я села поудобнее, замоталась в подружкину шаль и погрузилась в размышления.
Ирка сама думать не стала, понадеялась на меня и принялась вертеть в руках раскладную карту аэропорта, бубня себе под нос, как церковный дьячок.
Краем уха я улавливала отдельные свежие рифмы типа «портЫ – аэропортЫ». Поэтесса явно разрабатывала горячую тему трупов без штанов.
«Проще всего было бы позвонить в полицейский участок с анонимной информацией о трупах в уборной, – наконец подсказал мне решение внутренний голос. – Но звонить надо по телефону, номер которого не выведет полицию на анонимных информаторов. То есть ваши с Иркой мобильники не годятся».
– Знаешь, а ведь здесь, в транзитной зоне, есть офисы авиакомпаний, – задумчиво сказала я подружке. – Ну какие офисы – чисто символические: три стены, вместо четвертой барьер высотой примерно метр двадцать, не выше…
– Для людей, которые успешно штурмовали психушку, это плевое препятствие, – оценила Ирка, с легкостью угадав, к чему я клоню (сказался богатый опыт предыдущих приключений). – Но зачем нам с тобой в тот символический офис?
– Затем, что там есть телефоны и мы сможем анонимно позвонить в полицию.
– А! Понятно. Тогда другой вопрос: на каком языке будет наше сообщение? Ты говорила, полицейские не понимают русского, а мы с тобой не говорим по-немецки.
– Мы с тобой и по-английски не очень, – честно признала я. – Я могу выбирать между церковнославянским и классической латынью, но что-то мне подсказывает, что и то и другое практически бесперспективно. Вот если бы вместо нас с тобой позвонил кто-то немецкоязычный…
– Где ж его взять, кого-то немецкоязычного? – фыркнула Ирка. – Такого, чтобы еще и не растрепал потом, что это мы его подбили на сигнальный звоночек?
– Трепло! – вскричала я с интонацией Архимеда, кричавшего «Эврика!».
– Кто трепло? Я трепло? – сухо поинтересовалась подружка потрескивающим электрическим голосом.
Нервный хохотун из пассажиров, развлекавший спутников бородатыми анекдотами, замолчал и оглянулся на нас с Иркой.
– Нет, трепло не ты. И не вы, уважаемый!
Я достала айпэд.
– Смотри, Ириш, есть такая старая добрая программулина, называется TREPLO.exe. Ты ей пишешь текст, а она озвучивает его нечеловеческим голосом. Вот, послушай!
Я торопливо настучала: «Люблю свою мобилку» – и нажала на кнопочку воспроизведения звука.
Аппарат бесстрастным компьютерным голосом громко изрек:
– Люблю свою могилку!
– Проклятая автозамена, – смущенно пробомотала я, уменьшая громкость звука. – Типун ей на язык! Давай еще раз…
– Не надо, я поняла принцип, – сказала Ирка, успокаивающе улыбнувшись какой-то старушке, встревоженной могильной темой. – А по-немецки твое трепло тоже может?
– Да хоть по монголо-татарски!
Я зашла в Гугл, открыла программу Translate и моментально перевела на немецкий язык ключевую фразу «Полиция! Загляните в туалет. Там труп!».
– Думаешь, этого достаточно? – усомнилась подружка.
– Ладно, давай я вывалю им все сразу.
Я внесла в текст поправку, так что получилось «Полиция! Загляните в туалет. Там трупы!»
Установив на мобильнике минимальный уровень громкости и прижавшись к аппарату ушами с двух сторон, мы послушали, как анонимный информатор голосом робота с планеты Шелезяка декламирует: «Полицай! Блик ин ди тойлетт. Эс тот!»
– И тот и другой, – кивнула Ирка одобрительно. – Ладно, давай попробуем.
И мы пошли на поиски подходящего телефона.
24 января, 11.35
Роман поехал в аэропорт сразу же, как только грудастая блондинка в муниципальной телепрограмме «Прогноз погоды» уверенно пообещала горожанам небывалую снежную бурю.
Снежная буря – это самое то, чтобы запереть в относительно небольшом пространстве толпу людей, слишком усталых и взволнованных, чтобы сохранять здравый ум и твердую память.
Не пройдет и двух-трех часов, как одна половина толпы заляжет в спячку на подходящих для этого горизонтальных поверхностях, а другая от безысходности сосредоточится на развлечениях: уткнется в книжки, экраны мобильных устройств, витрины магазинчиков и пластиковые стаканчики с горячительными напитками, приобретенными тут же, в зоне беспошлинной торговли.
И чем бы ни занимались эти люди, они утратят бдительность, облегчая тем самым работу Роману.
Как опытному вору, ему немного претило брать такую легкую добычу, но что делать? Молдаванскому эмигранту в Австрии не приходится капризничать, отказываясь от заработка.
Первой жертвой Романа стала блондинка с лошадиным лицом, опрометчиво задремавшая в кресле.
Сама напросилась! О чем она, дурочка, думала, когда заматывала свою сумку на колесиках в кокон из пленки и увешивала ее смешными замочками?
Для вора эти избыточные меры предосторожности были ясным сигналом: «Ахтунг, содержимое этой ручной клади владельцу очень дорого! Внимание, здесь есть что-то ценное!»
Разумеется, у Романа и в мыслях не было вскрывать закукленную сумку. Он просто угнал ее, использовав неоднократно проверенный нехитрый метод собственного изобретения.
Ноу-хау имело невзрачный вид серой картонной коробки, лишенной дна и сложенной в подобие плоской папки. Извлеченная из собственной сумки Романа и аккуратно расправленная, после загибания вовнутрь верхних «лепестков» картонка сделалась четким кубом без нижней грани и с прорезью в верхней.
