- Ты плохо выглядишь. Ты хорошо питаешься? – с нотками беспокойства спросила Ванесса. Конечно, она переживала вовсе не о самочувствии девушки, а о ее внешнем виде накануне конкурса, ведь речь шла о репутации клуба. Милина оказалась права. – Помни, Милина, на конкурсе ты должна быть неотразимой. Подумай о своем питании. – « Может мне стоит подкрепиться твоей душой?» - едва не выдала бестия, но предпочла ограничиться кивком головы. Через три дня должен состояться конкурс. Времени на подготовку еще меньше, чем в первый раз.
В день конкурса Милина проснулась с мыслью, что сегодня что-то пойдет не так. Нет, конечно, она не на секунду не сомневалась, что по - прежнему нечеловечно красива, но необъяснимая тревога никак не покидала ее. Участниц было сорок. Конкурс длился бесконечно долго. Милина не охотилась несколько дней, и теперь едва стояла на ногах. Девушке стало казаться, что именно здесь она и встретит свою смерть. От старости, пока закончится конкурс. Жаль. Победу ей присудят посмертно. Она не слышала имена участниц, лишь реагируя на собственное имя, чтобы, как положено, выйти и предстать перед жюри. Все время она чувствовала на себе чей-то взгляд. Страшный взгляд. Милина чувствовала, как силы все больше покидают ее. Кто-то просто высасывал из нее жизнь. Голова кружилась, стены и потолок огромного зала плясали в безумном танце. Уши будто набиты ватой, поэтому она не сразу услышала, как объявили Монику Ланскую. Моника Ланская? Вот тут до Милины дошло. Она посмотрела на девушку, плывущую по сцене. Зал ахнул, завороженный ее красотой. Милина была в неменьшем удивлении. Правда восторга она не разделяла. Она узнала эту особу. Моника Английская. Именно так эта блондинка представлялась. Только теперь это не была крашеная блонди с тощей фигурой. Волосы ее отливали золотом. Взгляд ее голубых, нет, теперь уже темно-синих глаз, приобрел какой-то дикий огонь, такой, какой был у бестии. Зрачки расширены, отчего глаза казались глубокими, чарующими, словно ночное небо, на губах играла улыбка соблазнительной нимфы. Милина не могла прийти в себя от шока. Что это? Ведь этого не может быть! При их знакомстве, Милина ясно чувствовала, что Моника человек. Если бы это было не так, она бы почувствовала это. Но в этой белокурой явно было что-то не так. Милина попыталась настроиться на бесовскую волну. Ага. Так и есть. Волны шли от Моники красными лучами, видимыми только бесам. Милина попыталась четче настроиться на волну. Эти волны были для бесов словно паспорт, определяющий принадлежность к демоническому классу, статус и вид бесовской деятельности. Милина была собирательницей душ, красота ей была дарована для того, чтобы она соблазняла мужчин, подталкивая их на греховные мысли. Эдакая мелкая пакостница. Она не могла убивать, только лишь подтолкнуть к суициду, лишив рассудка. Но это в крайних случаях. И еще..Милина не была демоном. Она была слугой дьявола. Еще не демон, но уже не человек. Что-то среднее. Наконец, настроив волну, идущую от Моники, Милина считала с нее информацию. И ужаснулась. Моника была демоном третьего разряда, а это значит, гораздо сильнее Милины. Вот кто сжирает с нее энергию. Демоны третьего разряда питаются энергией людей, выпивая все силы до последней капли, пока дыхание жертвы не остановится, а сердце не перестанет чеканить удары. Конечно, чтобы на полу осталось бездыханное тело Милины, Монике придется изрядно попотеть, но силы она пьет с неимоверной прожорливостью. Милина даже позавидовала. Ей бы такой аппетит. К победе они шли бок о бок. Две нечисти, отодвинув в сторону земных женщин, боролись за злополучную корону. Хотя…Это для Милины она была злополучной, а вот для Моники она стала центром Вселенной. Милина уже почти предвкушала вкус победы, когда ей вдруг резко стало совсем плохо. В глазах потемнело, она перестала различать голоса, лишь один голос звучал в голове, пробираясь в мысли бестии. Это Моника нашептывала угрозу Милине. « Попробуй не уступить мне и твоя жалкая душонка отправиться прямо в ад. Ты знаешь, я сильнее тебя. Ты совершила большую ошибку, связавшись со мной» - мысли белокурого демона пульсировали болью в висках полубестии. Что-то подсказывало Милине, что Моника не шутит. А не послать ли этот конкурс к чертям? Милина знала, что делать. Сделав неуклюжий шаг, девушка оступилась. Резкая боль пронзила щиколотку. А вот этого она не ожидала! Она всего-то хотела, ссутулив плечи и поставив ноги в позицию косолапости, уступить Монике. Вернее не дать ей себя убить. Улыбка сползла с лица несчастной, вместо этого, лицо исказилось гримасой боли. А вот губы Моники были растянуты от уха до уха. Она праздновала победу.
Хромая и еле сдерживаясь, чтобы не застонать от ноющей боли, Милина пробиралась к выходу. Теперь уже вместо восторженных возгласов и поздравлений она терпела презрительные взгляды и возгласы «УУУ». В дверях она столкнулась с девочками из клуба. Милине даже не пришлось смотреть им в глаза, чтобы понять, что они не довольны ею. Пробормотав что-то вроде «Мне очень жаль», Милина поспешила, наконец, покинуть это злосчастное место позора.
- Милина, подожди. Мы хотим тебе кое-что сказать. – Ванесса неуверенно озиралась на подруг, ища поддержки. – Мы посовещались и решили, что…что…ты не можешь больше быть нашим президентом.
- А кто может?
- Понимаешь, ты просто должна была выиграть. Но ты не выиграла. Репутация клуба под угрозой. Моника решила вернуться. – Ах, Моника! Глупые глупые люди..
- Ну что ж, ползите к ней. Кстати, она ведь обещала вам, что вы в ногах у нее валяться будете, помните? Не сомневайтесь, именно так и будет.
Милина проклинала всех, кто придумал эти конкурсы, ковыляя по ступенькам. Нога ныла, обещая распухнуть. Неужели, ей придется ловить такси? Совершенно не хотелось. И почему у нее нет крыльев, как у ангелов? Ну, хорошо, как у темных ангелов. Она бы взлетела над самой землей. Замечтавшись, она поскользнулась и упала в снег. Нет, ей уже не встать. Кто-то схватил за ворот ее куртки и поднял на ноги, словно котенка. Бесцеремонно и грубо.
- Ты слегка перебарщиваешь, детка. Возьми себя в руки.- Алекс смотрел на нее как на некое недоразумение.
- Тебя что, черти принесли? Откуда ты взялся? – Милина не могла поверить, что Алекс мог сидеть в зале и видеть, как у нее из под носа увели победу. Вернее, как она сама ее отдала. Знал ли опекун о Монике?
- Ты теряешь форму, дорогая. Дошла до того, что тебя побеждает какая-то крашеная цаца, похожая на куклу. – Конечно, Алекс издевался. Неужели он не понял, что происходило на сцене? Он не мог не почувствовать присутствие других темных сил.
- Она демон. Ее зовут Моника.
- Я знаю. Дерзкая штучка. Ловко она тебя сделала, а? – Алекс расхохотался
- Она сильнее. Она пила мои силы. Мне пришлось уступить ей. Мне показалось, она хотела меня убить.
- Она не может убить тебя, ты служишь не ей. Убьет – наживет проблемы. Силы отнять она тоже не может, не ею они дарованы. Если она этого не понимает, то значит, очень глупа.
- Ты ведь знал о ней, да? Почему я ничего не почувствовала в первую нашу встречу? Я видела ее как человека.
- Она и была человеком. Пока одна маленькая гадина не пришла и не подвинула ее с насиженного места. – Милина поняла, что этой «маленькой гадиной» была она.
- И что изменилось после этого? Она продала душу?
- Вызвала демона. Я не знаю, что за сделку они заключили, но ей дарованы силы и умение высасывать жизнь.
- Что она попросила взамен? Ведь не красоту же? Она не суккуб и не собирательница душ.
- Я ведь сказал, ей дарованы силы демона
- Для чего? – Милина не унималась. Она и сама уже догадывалась, и эта догадка металась в голове, заставляя сердце нервно биться. – Для того, чтобы уничтожить меня да? – Алекс молчал. – Но ведь ты сам сказал, что она не может.
- Да. А вот пакостить тебе очень даже может. До тех пор, пока ты сама не утилизируешься.
- И что же мне делать? – Этот вопрос скорее был обращен к самой себе, чем к опекуну, но он все равно ответил.
- Ничего. Еще ничего не решено, и поэтому пока ты будешь в безопасности. – Милина еще больше запуталась. Она совершенно не понимала, что означали эти слова.
Зима в этом году выдалась снежная. Город готовился к празднованию Нового года и Рождества. Вокруг царила та сама сказочная атмосфера волшебства, которая присуща только новогодним праздникам. Витрины магазинов украшены яркими гирляндами. Ощущение праздника стучалось в каждую клеточку Милины, но сердце бестии было закрыто для земных радостей, закрыто для счастья. Она шла по улице, вдыхая этот аромат волшебства. В памяти всплывали отрывки из ее детства. Вот они с мамой наряжают рождественскую елку, а папа репетирует роль Санты Клауса, ну или Деда Мороза, не важно. Он всегда наивно полагал, что Милина не узнает под смешными белыми усами и бородой ( на ощупь совершенно ненастоящими) родные глаза. Милина же в свою очередь делала вид, что верит в то, что папа каждый раз отлучается в магазин за конфетами, когда приходит Санта. Ее детство, несомненно, было счастливым. Она росла в безграничной любви родителей, а они так рано покинули этот мир, и виновата в этом только она. Они любили ее, а она погубила их. Конечно, Милина никогда не хотела их смерти, но став той, кем она теперь является, она принесла много горя, и в первую очередь своим близким. Она совершенна одна. В мире не осталось ни одного человека, которого она могла бы любить. После смерти родителей, внутри Милины что-то изменилось. Ее проклятая душа впитала в себя всю боль утраты. Если бы не ее адская сущность, она бы давно сошла с ума. Но ее душа начала меняться. Горе земных грешников заменило ей счастье, адское пламя – силу чувств, потребность в душах – единственная потребность чертовки. Она разучилась чувствовать, переживать, радоваться, плакать и любить. Ее смех – это работа лицевых мышц. Всего-лишь. Но боль, успевшая так глубоко проникнуть в душу, уже не нашла обратного выхода. Милина жила с ней и понимала, что это будет длиться вечность.
