1936
Прощание
Памяти С. М. Кирова
Прощание! Скорбное слово!Безгласное темное тело.С высот Ленинграда суровоХолодное небо глядело.И молча, без грома и пенья,Все три боевых поколеньяВ тот день бесконечной толпоюПрошли, расставаясь с тобою.В холодных садах Ленинграда,Забытая в траурном марше,Огромных дубов колоннадаСтояла, как будто на страже.Казалось, высоко над намиПрирода сомкнулась рядамиИ тихо рыдала и пела,Узнав неподвижное тело.
Но видел я дальние далиИ слышал с друзьями моими,Как дети детей повторялиЕго незабвенное имя.И мир исполински прекрасныйСиял над могилой безгласной,И был он надежен и крепок,Как сердца погибшего слепок.
1934
Голубиная книга
В младенчестве я слышал много разПолузабытый прадедов рассказО книге сокровенной... За рекоюКровавый луч зари, бывало, чуть горит,Уж спать пора, уж белой пеленоюС реки ползет туман и сердце леденит,Уж бедный мир, забыв свои страданья,Затихнул весь, и только вдалекеКузнечик, маленький работник мирозданья,Все трудится, поет, не требуя вниманья,—Один, на непонятном языке...О тихий час, начало летней ночи!Деревья в сумерках. И возле темных хатСедые пахари, полузакрывши очи,На бревнах еле слышно говорят.
И вижу я сквозь темноту ночную,Когда огонь над трубкой вспыхнет вдруг,То спутанную бороду седую,То жилы выпуклые истомленных рук.И слышу я знакомое сказанье,Как правда кривду вызвала на бой,Как одолела кривда, и крестьянеС тех пор живут обижены судьбой.Лишь далеко на океане-море,На белом камне, посредине вод,Сияет книга в золотом уборе,Лучами упираясь в небосвод.Та книга выпала из некой грозной тучи,Все буквы в ней цветами проросли,И в ней написана рукой судеб могучейВся правда сокровенная земли.Но семь на ней повешено печатей,И семь зверей ту книгу стерегут,И велено до той поры молчать ей,Пока печати в бездну не спадут.
А ночь горит над тихою землею,Дрожащим светом залиты поля,И высоко плывут над головоюТуманные ночные тополя.Как сказка — мир. Сказания народа,Их мудрость темная, но милая вдвойне,Как эта древняя могучая природа,С младенчества запали в душу мне...Где ты, старик, рассказчик мой ночной?Мечтал ли ты о правде трудовойИ верил ли в годину искупленья?Не знаю я... Ты умер, наг и сир,И над тобою, полные кипенья,Давно шумят иные поколенья,Угрюмый перестраивая мир.
1937
Уступи мне, скворец, уголок
Уступи мне, скворец, уголок,Посели меня в старом скворешнике.Отдаю тебе душу в залогЗа твои голубые подснежники.
И свистит и бормочет весна.По колено затоплены тополи.Пробуждаются клены от сна,Чтоб, как бабочки, листья захлопали.
И такой на полях кавардак,И такая ручьев околесица,Что попробуй, покинув чердак,Сломя голову в рощу не броситься!
Начинай серенаду, скворец!Сквозь литавры и бубны историиТы — наш первый весенний певецИз березовой консерватории.
Открывай представленье, свистун!Запрокинься головкою розовой,Разрывая сияние струнВ самом горле у рощи березовой.
Я и сам бы стараться горазд,Да шепнула мне бабочка-странница:«Кто бывает весною горласт,Тот без голоса к лету останется».
А весна хороша, хороша!Охватило всю душу сиренями.Поднимай же скворешню, душа,Над твоими садами весенними.
Поселись на высоком шесте,Полыхая по небу восторгами,Прилепись паутинкой к звездеВместе с птичьими скороговорками.
Повернись к мирозданью лицом,Голубые подснежники чествуя,С потерявшим сознанье скворцомПо весенним полям путешествуя.
1946
Творцы дорог
1
Рожок поет протяжно и уныло,—Давно знакомый утренний сигнал!Покуда медлит сонное светило,В свои права вступает аммонал.Над крутизною старого откосаУже трещат бикфордовы шнуры,И вдруг — удар, и вздрогнула береза,И взвыло чрево каменной горы.И выдохнув короткий белый пламеньПод напряженьем многих атмосфер,Завыл, запел, взлетел под небо камень,И заволокся дымом весь карьер.И равномерным грохотом обвалаДо глубины своей потрясена,Из тьмы лесов трущоба простонала,И, простонав, замолкнула она.Поет рожок над дальнею горою,Восходит солнце, заливая лес,И мы бежим нестройною толпою,Подняв ломы, громам наперерез.Так под напором сказочных гигантов,Работающих тысячами рук,Из недр вселенной ад поднялся ДантовИ, грохнув наземь, раскололся вдруг.При свете солнца разлетелись страхи,Исчезли толпы духов и теней.И вот лежит, сверкающий во прахе,Подземный мир блистательных камней.И все черней становится и крашеИх влажный и неправильный излом.О, эти расколовшиеся чаши,Обломки звезд с оторванным крылом!Кубы и плиты, стрелы и квадраты,Мгновенно отвердевшие грома,—Они лежат передо мной, разъятыОдним усильем светлого ума.Еще прохлада дышит вековаяНад грудью их, еще курится пыль,Но экскаватор, черный ковш вздымая,Уж сыплет их, урча, в автомобиль.
2
Угрюмый Север хмурился ревниво,Но с каждым днем все жарче и быстрейНавстречу льдам Берингова проливаНеслась струя тропических морей.Под непрерывный грохот аммонала,Весенними лучами озарен,Уже летел, раскинув опахала,Огромный, как ракета, махаон.Сиятельный и пышный самозванец,Он, как светило, вздрагивал и плыл,И вслед ему неслась толпа созданьиц,Подвесив тельца меж лазурных крыл.Кузнечики, согретые лучами,Отщелкивали в воздухе часы,Тяжелый жук, летающий скачками,Влачил, как шлейф, гигантские усы.И сотни тварей, на своей свирелиОднообразный поднимая вой,Ползли, толклись, метались, пили, ели,Вились, как столб, над самой головой.И в куполе звенящих насекомых,Среди болот и неподвижных мхов,С вершины сопок, зноем опаленных,Вздымался мир невиданных цветов.Соперничая с блеском небосвода,Здесь, посредине хлябей и камней,Казалось, в небо бросила природаВсю ярость красок, собранную в ней.Над суматохой лиственных сплетений,Над ураганом зелени и травЗдесь расцвела сама душа растений,Огромные цветы образовав.Когда горят над сопками СтожарыИ пенье сфер проносится вдали,Колокола и сонные гитарыИм нежно откликаются с земли.Есть хор цветов, не уловимый ухом,Концерт тюльпанов и квартет лилей.Быть может, только бабочкам и мухамОн слышен ночью посреди полей.В такую ночь, соперница лазурей,Вся сопка дышит, звуками полна,И тварь земная музыкальной бурейДо глубины души потрясена.И, засыпая в первобытных норах,Твердит она уже который векСозвучье тех мелодий, о которыхТак редко вспоминает человек.
3
Рожок гудел, и сопка клокотала,Узкоколейка пела у реки.Подобье циклопического валаПересекало древний мир тайги.Здесь, в первобытном капище природы,В необозримом вареве болот,Врубаясь в лес, проваливаясь в воды,Срываясь с круч, мы двигались вперед.Нас ветер бил с Амура и Амгуни,Трубил нам лось, и волк нам выл вослед,Но все, что здесь до нас лежало втуне,Мы подняли и вынесли на свет.В стране, где кедрам светят метеоры,Где молится березам бурундук,Мы отворили заступами горыИ на восток пробились и на юг.Охотский вал ударил в наши ноги,Морские птицы прянули из трав,И мы стояли на краю дороги,Сверкающие заступы подняв.
1947
