Николай Заболоцкий
СТИХОТВОРЕНИЯ
•
Алфавитный указатель Хронология сборникаПредостережение
Где древней музыки фигуры,Где с мертвым бой клавиатуры,Где битва нот с безмолвием пространства —Там не ищи, поэт, душе своей убранства.
Соединив безумие с умом,Среди пустынных смыслов мы построим дом —Училище миров, неведомых доселе.Поэзия есть мысль, устроенная в теле.
Она течет, незримая, в воде —Мы воду воспоем усердными трудами.Она горит в полуночной звезде —Звезда, как полымя, бушует перед нами.
Тревожный сон коров и беглый разум птицПусть смотрят из твоих диковинных страниц.Деревья пусть поют и страшным разговоромПугает бык людей, тот самый бык, в которомЗаключено безмолвие миров,Соединенных с нами крепкой связью.Побит камнями и закидан грязью,Будь терпелив. И помни каждый миг:Коль музыки коснешься чутким ухом,Разрушится твой дом и, ревностный к наукам.Над нами посмеется ученик.
1932
Признание
Зацелована, околдована,С ветром в поле когда-то обвенчана,Вся ты словно в оковы закована,Драгоценная моя женщина!
Не веселая, не печальная,Словно с темного неба сошедшая,Ты и песнь моя обручальная,И звезда моя сумашедшая.
Я склонюсь над твоими коленями,Обниму их с неистовой силою,И слезами и стихотвореньямиОбожгу тебя, горькую, милую.
Отвори мне лицо полуночное,Дай войти в эти очи тяжелые,В эти черные брови восточные,В эти руки твои полуголые.
Что прибавится — не убавится,Что не сбудется — позабудется...Отчего же ты плачешь, красавица?Или это мне только чудится?
1957
Гроза идет
Движется нахмуренная туча,Обложив полнеба вдалеке,Движется, огромна и тягуча,С фонарем в приподнятой руке.
Сколько раз она меня ловила,Сколько раз, сверкая серебром,Сломанными молниями била,Каменный выкатывала гром!
Сколько раз, ее увидев в поле,Замедлял я робкие шагиИ стоял, сливаясь поневолеС белым блеском вольтовой дуги!
Вот он — кедр у нашего балкона.Надвое громами расщеплен,Он стоит, и мертвая коронаПодпирает темный небосклон.
Сквозь живое сердце древесиныПролегает рана от огня,Иглы почерневшие с вершиныОсыпают звездами меня.
Пой мне песню, дерево печали!Я, как ты, ворвался в высоту,Но меня лишь молнии встречалиИ огнем сжигали на лету.
Почему же, надвое расколот,Я, как ты, не умер у крыльца,И в душе все тот же лютый голод,И любовь, и песни до конца!
1957
Портрет
Любите живопись, поэты!Лишь ей, единственной, даноДуши изменчивой приметыПереносить на полотно.
Ты помнишь, как из тьмы былого,Едва закутана в атлас,С портрета Рокотова сноваСмотрела Струйская на нас?
Ее глаза — как два тумана,Полуулыбка, полуплач,Ее глаза — как два обмана,Покрытых мглою неудач.
Соединенье двух загадок,Полувосторг, полуиспуг,Безумной нежности припадок,Предвосхищенье смертных мук.
Когда потемки наступаютИ приближается гроза,Со дна души моей мерцаютЕе прекрасные глаза.
1953
Все, что было в душе
Все, что было в душе, все как будто опять потерялось,И лежал я в траве, и печалью и скукой томим.И прекрасное тело цветка надо мной поднималось,И кузнечик, как маленький сторож, стоял перед ним.
И тогда я открыл свою книгу в большом переплете,Где на первой странице растения виден чертеж.И черна и мертва, протянулась от книги к природеТо ли правда цветка, то ли в нем заключенная ложь.
И цветок с удивленьем смотрел на свое отраженьеИ как будто пытался чужую премудрость понять.Трепетело в листах непривычное мысли движенье,То усилие воли, которое не передать.
И кузнечик трубу свою поднял, и природа внезапно проснулась.И запела печальная тварь славословье уму,И подобье цветка в старой книги моей шевельнулосьТак, что сердце мое шевельнулось навстречу ему.
1936
Облетают последние маки
Облетают последние маки,Журавли улетают, трубя,И природа в болезненном мракеНе похожа сама на себя.
По пустыной и голой алееШелестя облетевшей листвой,Отчего ты, себя не жалея,С непокрытой бредешь головой?
Жизнь растений теперь затаиласьВ этих странных обрубках ветвей,Ну, а что же с тобой приключилось,Что с душой приключилось твоей?
Как посмел ты красавицу эту,Драгоценную душу твою,Отпустить, чтоб скиталась по свету,Чтоб погибла в далеком краю?
Пусть непрочны домашние стены,Пусть дорога уводит во тьму,-Нет на свете печальней измены,Чем измена себе самому.
1952
Некрасивая девочка
Среди других играющих детейОна напоминает лягушонка.Заправлена в трусы худая рубашонка,Колечки рыжеватые кудрейРассыпаны, рот длинен, зубки кривы,Черты лица остры и некрасивы.Двум мальчуганам, сверстникам её,Отцы купили по велосипеду.Сегодня мальчики, не торопясь к обеду,Гоняют по двору, забывши про неё,Она ж за ними бегает по следу.Чужая радость так же, как своя,Томит её и вон из сердца рвётся,И девочка ликует и смеётся,Охваченная счастьем бытия.
Ни тени зависти, ни умысла худогоЕщё не знает это существо.Ей всё на свете так безмерно ново,Так живо всё, что для иных мертво!И не хочу я думать, наблюдая,Что будет день, когда она, рыдая,Увидит с ужасом, что посреди подругОна всего лишь бедная дурнушка!Мне верить хочется, что сердце не игрушка,Сломать его едва ли можно вдруг!Мне верить хочется, что чистый этот пламень,Который в глубине её горит,Всю боль свою один переболитИ перетопит самый тяжкий камень!И пусть черты её нехорошиИ нечем ей прельстить воображенье,-Младенческая грация душиУже сквозит в любом её движенье.А если это так, то что есть красотаИ почему её обожествляют люди?Сосуд она, в котором пустота,Или огонь, мерцающий в сосуде?
1955
Прощание с друзьями
В широких шляпах, длинных пиджаках,С тетрадями своих стихотворений,Давным-давно рассыпались вы в прах,Как ветки облетевшие сирени.
Вы в той стране, где нет готовых форм,Где всё разъято, смешано, разбито,Где вместо неба — лишь могильный холмИ неподвижна лунная орбита.
Там на ином, невнятном языкеПоёт синклит беззвучных насекомых,Там с маленьким фонариком в рукеЖук-человек приветствует знакомых.
Спокойно ль вам, товарищи мои?Легко ли вам? И всё ли вы забыли?Теперь вам братья — корни, муравьи,Травинки, вздохи, столбики из пыли.
Теперь вам сестры — цветики гвоздик,Соски сирени, щепочки, цыплята...И уж не в силах вспомнить ваш языкТам наверху оставленного брата.
Ему ещё не место в тех краях,Где вы исчезли, лёгкие, как тени,В широких шляпах, длинных пиджаках,С тетрадями своих стихотворений.
1952
