— Все сделаю, — пообещала я. — А почему ты так странно по телефону разговариваешь? Требуешь имя, адрес…
— Зоя Игнатьевна мне книгу дала, называется «Управление домашним хозяйством. Пособие для горничных, камердинеров и гувернанток», — пояснила Анфиса. — Ну я прямо тундрой себя ощутила! Невоспитанная я, неэтикетичная. Впираюсь к вам в спальню и ору: «Велели разбудить в девять». А так нельзя! Надо сначала постучать, потом из-за двери сказать: «Ваще благородие, разрешите войти, дабы вас с лужи поднять?»
— «Ваше благородие», — стараясь не расхохотаться, поправила я. — Не «ваще», а «ваше». И я не сплю в луже.
— Меня это тоже удивило, — призналась Фиса, — но если по-воспитанному, положено говорить так…
— Наверное, в тексте должно стоять «ложе», — остановила я домработницу, — в книге опечатка.
— А-а-а… — протянула домработница. — Тогда понятно. По телефону я, оказывается, тоже некультурно беседую. Схвачу трубку и алекаю, а если вас дома нет, так и говорю. Хозяйка потом в Ложкино возвертается и допрос мне устраивает: кто ее искал, зачем, чего хотели? А я, балда балдой, моргаю. Воспитанная мадщен поступает не так. Я книжку изучила, основные советы записала и на кухне листок вывесила. Теперь, когда домой пришлепаете и поинтересуетесь: «Мадщен! Кто выражал желание побеседовать с госпожой в отсутствие ее присутствия?» — я уже не стану зенки вылуплять и гундеть: «Фиг его знает, имя не назвал». Теперь я отвечу воспитанно: «Иван Иванович Иванов, гусар, родился в одна тысяча восемьсот семьдесят пятом году в городе Москва, не женат, детей не имеет, образование высшее, не курит, не пьет. Хотел побеседовать с э… сейчас в бумажку гляну, слово там заковыристое такое… э… вот… с проприатершей усадьбы на предмет его временного постоя».
Я закашлялась. Труднопроизносимое для внезапно решившей стать благовоспитанной камеристкой Анфисы слово «проприаторша» я услышала впервые, но что-то мне подсказывало: оно родом из Франции, правильно звучит — proprietaire и в переводе на русский означает «владелица».
— Фиса, какого года издания пособие, которое любезно вручила тебе Зоя Игнатьевна? — поинтересовалась я, справившись с припадком коклюша.
— Ща позырю… — отозвалась Анфиса. И вскоре сообщила: — Совсем новое, в этом году напечатали.
— Кем? Назови автора учебника, — потребовала я.
— Маневина Зоя Игнатьевна, кто ж еще? — удивилась домработница. — Стала бы она мне чужую писанину дарить!
— Ага, понятно, — пробормотала я. — Ну ладно, про кредитку я запомнила, если других проблем нет, то поеду по делам дальше.
— Покедова, — отозвалась Анфиса. И вдруг заорала: — Стойте! Не швыркайте трубку!
— Что случилось? — испугалась я.
— Дремучая моя невоспитанность наружу выперла, — простонала домработница, — неправильно попрощалась. Погодьте-ка… Где ж оно? А, вот: «Мадщен произносит…»
— Кто такая «мадщен»? — с запозданием удивилась я.
Фиса недовольно пробурчала:
— Это я «мадщен», так воспитанно называют помощницу по хозяйству. По-хорошему хозяйке надо орать: «Мадщен! Топай сюда!» По имени горничную звать не положено.
— Мадщен… — задумчиво повторила я. — Интересно, каков перевод слова и оттуда оно взялось?
— Скажите еще раз «до свидания», — потребовала Фиса.
— До свидания, — послушно повторила я.
Анфиса прочистила горло и тоном диктора Игоря Кириллова, объявляющего о начале военного парада на Красной площади, произнесла:
— Разрешите откланяться, ваше благородие, желаю вам удачи, процветания и больших успехов. За время отсутствия в доме про… пропре… пропретикрисы хозяйство останется под управлением мадщен.
Раздалось несколько коротких гудков, и телефон замолчал. Я сунула трубку в держатель, глянула на часы, включила навигатор и поспешила к дому Конкиной. Игорь так и не перезвонил, придется ловить его около подъезда Нины. Интересно, что означает слово «мадщен»?
Тщетно ломая голову, я выехала на Садовое кольцо и черепашьим шагом двинулась в сторону Новинского бульвара. Мадщен, мадщен… Нет, это так же загадочно, как таинственный «фидхтинг»[4], без которого, по мнению Маргариты и Эвелины, невозможна правильно организованная свадьба. Мне следовало спросить у хозяек агентства «Стрела Амура», что же такое фидхтинг, но мы с Феликсом постеснялись своего невежества.
Глава 11
Гарика я увидела издалека. Любимый сынок Зои Игнатьевны бодро шагал по узкому староарбатскому переулку, волоча за собой ярко-красную хозяйственную сумку на колесиках. Старательно сдерживая гнев, я вышла из машины, дождалась, пока «бизнесмен» окажется метрах в десяти от багажника моей «букашки», и воскликнула:
— Какая встреча!
Дядюшка Феликса замер и нервно спросил:
— Чего ты тут делаешь?
— Ехала мимо, увидела знакомую личность и притормозила, — соврала я. — А ты куда спешишь?
— В супермаркет, — не моргнув глазом сообщил пакостник, — хочу макароны к ужину купить.
— Что занесло тебя в центр города? — насела я на Гарика.
— Слышал, что в местном супермаркете лучшая паста, — выкручивался «гениальный предприниматель», — оригинальная, из Милана. Решил семью деликатесом побаловать.
— А сумка зачем?
— Покупки сложить!
У меня лопнуло терпение.
— Какого черта ты беспокоишь моих знакомых, представляешься управляющим сети антикварных магазинов Васильевой?
Игорь сделал удивленное лицо.
— Я? Кто сказал тебе эту глупость? Никогда не звонил Конкину!
— Разве я назвала фамилию приятеля, которому ты решил всучить по бешеной цене ядро Рылькина? — вкрадчиво поинтересовалась я.
Глаза Гарика забегали из стороны в сторону.
— Кто такой Конкин? Впервые слышу.
— Хватит придуриваться! — возмутилась я. — Вон в том желтом доме находится квартира Нины и Степана. Мы с тобой в двадцати шагах от их подъезда, а у тебя в сумке лежит «раритет».
— Какая сумка? — засуетился Игорь. — Не пойму, о чем ты говоришь!
Я быстро обошла его и схватила торбу за ручку.
— Вот она. Ну-ка открой!
— Там… Там книги! — взвизгнул Игорек. — По управлению… крупным бизнесом… я поехал в центр города специально, чтобы их купить…
— И приготовить любимым родственникам на ужин вместо макарон, — прошипела я.
— Отстань! — продолжал сопротивляться нахал. — Маме на тебя пожалуюсь! Налетела на человека…
— Не смей звонить моим знакомым! — снова потребовала я, дергая на себя сумку. — Еще раз зайдешь в мою спальню, возьмешь со стола записную книжку, я тебя…
Договорить мне не удалось — скользкая ручка выскочила из пальцев, торба пошатнулась и упала на мою ногу.
На секунду мне показалось, что в Москве внезапно наступила ночь. Яркое даже вечером солнце померкло, зато в глазах запрыгали разноцветные огоньки.
— Ядро! — завопил Гарик. — Оно стоит пять миллионов рублей, и если ты его испортила, тебе придется ущерб оплачивать! И…
Я оглохла и одновременно потеряла способность дышать. Тело будто укутал липкий резиновый плащ, стало очень холодно, потом, наоборот, жарко, и я наконец-то смогла втянуть носом воздух. В уши ворвался голос Гарика:
— Дашута, эй, тебе плохо? Вау, кровь…
Я пошевелила плечами. Противная резиновая ткань, прилипшая к спине, свалилась.
— Кто-нибудь! Помогите! — вопил Игорь. — Врача! Ей ступню оторвало!
Пошатнувшись, я ухватилась за багажник своей «букашки» и посмотрела вниз. Обе ноги оказались на месте, но носок левой бежевой балетки из сетчатой ткани стал бордово-красным.
— Люди! — орал Гарик. — Сюда! Дашу машиной переехало!
— Прекрати, — прошептала я.
— Сейчас упаду в обморок, — застонал Игорь. — Мне плохо!
— Что случилось? — полюбопытствовала пожилая дама, типичная арбатская старушка с собачкой на поводке, вышедшая из дома, около которого стояли мы с Гариком.
— Ей ногу оторвало! — заявил Игорь. — А у меня инфаркт начинается. Вызовите МЧС! Я не в состоянии, умираю от шока… Воды! Коньяка!
— Ох уж эти мужчины, — неодобрительно заметила бабушка, — никакой помощи от них в трудную минуту. Когда я сына рожать собралась и в роддом приехала, мой Владимир Иванович в обморок грохнулся, и врачи вместо того, чтобы мной заниматься, кинулись будущего отца спасать… Милая, вам, наверное, больно, но ножка на месте. Вероятно, вы сломали палец. МЧС тут ни при чем, зайдите в медцентр.
— Хорошая идея, — прошептала я, — но клиника, где я обслуживаюсь, находится далеко, часа два по пробкам катить, а мне в самом деле очень больно.
— Ангел мой, вы стоите у входа в медцентр, который принадлежит гениальному врачу Павлу Богданову, моему сыну, — сказала старушка, вытаскивая телефон, — сейчас все улажу.
— Ей ампутируют часть тела, — побелел Гарик и привалился к моей машине. — Спасите! Умираю! Инфаркт! Инсульт! Коллапс сознания! Травматический шок!
