– Вообще, да… Но неохота мне к начальникам идти.
Караванщики загудели, мол, военный – наш человек, все понимаем, заставив мародера усмехнуться. Они-то не понимали, что никаким военным мародер не являлся, всегда работая только на себя.
– Ладно, – обреченно махнул рукой Нельсон. – Только я платить не собираюсь, если что.
Заверив, что угостят, караванщики провели мародера на склад – одно из многочисленных подсобных помещений перехода, то ли выделенное комендантом, то ли взятое Ваном в аренду.
Нельсон быстро избавился от брони и костюма химзащиты, оставшись только в джинсах да свитере, привычно надел на руку дедовские часы, а на пояс кобуру с «макаровым».
Караванщики продолжали разбирать наменянное барахло, Ван командовал, что и куда класть, выкрикивая приказы во всю глотку, мужики весело переругивались, подсчитывая вырученные патроны. Среди наменянных вещей мародер успел отметить несколько превосходных автоматов, три травматических пистолета, годящихся разве что на то, чтобы детей учить стрелять, и две электробритвы со следами ремонта. Видимо, дело рук инвалида и его воспитанников.
В затылке снова закололо. Решив, что причиной этому является шум, мародер медленно вышел из помещения и прислонился лбом с холодной стене. Повернулся в сторону, уставился в коридор, ведущий куда-то в темноту. Стена нагрелась.
Нель оглянулся, убедившись, что никто его не видит, и двинулся в темноту.
Буквально через пять шагов темень сгущалась настолько, что не было видно пальцев вытянутой руки. Он повел рукой по стене, считая двери, мимо которых прошел.
Три, четыре, пять… Металлические створки через примерно равные промежутки. Сколько тут вообще понастроено?
– Военный! – раздался голос караванщика.
Эхо, отдаваясь от бетонных стен, затихло где-то в отдалении. Сколько в нем метров?
Нель в несколько огромных шагов преодолел расстояние до двери склада и как ни в чем не бывало вышел из темноты.
– Чего это ты там делал? – подозрительно прищурившись, спросил Ван у мародера.
Только сейчас он смог толком разглядеть его. Лысый, низкий и довольно полный мужичок с жидкой бородой. На хозяина каравана не похож, на китайца, в принципе, тоже. И чего ему погоняло такое прилепили?
– Да ничего, – невозмутимо пожав плечами, ответил Нель. – Просто в темноте стоял. Голова болит от шума, если честно.
– Ничего, сейчас дернем по кружке крепкого, и голова тут же пройдет. У самого такое бывает. – Караванщик попытался хлопнуть Неля по плечу, но тот привычно уклонился. Он не терпел панибратства.
Ван повернулся к дверям склада, и Нель наконец разглядел, что большая часть левого уха караванщика отсутствует. Оторвали в драке или сам отрезал в помутнении рассудка, как легендарный художник?
Теперь он, по крайней мере, понимал, в честь кого назвали торговца.
Из склада, пригнувшись, чтобы не удариться головой, вышел Тай. Внешность его полностью соответствовала ожиданиям мародера: румяный, высокий, косая сажень в плечах. И лет семнадцать на вид, больше не дашь, даже борода не растет.
И как его вырастили таким, если после Войны родился? Мутант, что ли?
Бар на «Театре кукол» был размещен в подсобке, но в отличие от склада, принадлежавшего Вану, в ней было нормальное освещение. Хозяева сымпровизировали, подключив к электросети и развесив по помещению несколько китайских новогодних гирлянд, из-за чего по углам комната была погружена в уютный полумрак, а лампочки весело перемигивались под потолком.
Зато в помещении было жутко накурено. Вентиляция не справлялась.
– Тут хоть противогаз надевай, честное слово. – Мародер закашлялся, почесав бритую голову. Он успел отвыкнуть от запаха табака: на «Домостроителей» курить можно было только в самой дальней подсобке. Берегли здоровье.
Да и мало кто там курил – все же дорогое удовольствие эти довоенные сигареты. А курить завернутый в бумагу мох…
А здесь все ясно: если человеку хватает средств, чтобы сидеть в барах, то и на пару пачек сигарет в неделю хватит.
– Кстати, насчет противогазов… – проговорил мародер, отвлекшись от своих мыслей. – Тут ребенок у меня фильтр выпросил. Зачем он ему вообще?
– Фильтр? – рассеянно спросил караванщик, взяв со стола лист с меню, приклеенный для пущей сохранности к толстому куску картона, помотал головой. – А, так все просто же. На «молодежке» их собирают для очистки. Можно сменять на еду. Можно на патроны. Вроде раньше пять «пятерок» давали, мы свои не выбрасываем даже.
Вот так, кому-то в голову пришла идея наладить схему закупки использованных фильтров по цене легкого обеда. Не в этом баре, конечно, а если самому готовить. Тем более новые коробки идут по двадцатке за штуку, а на эти деньги можно существовать целую неделю, впроголодь, конечно, но существовать.
Хотя проще сменять фильтр на какой-нибудь притащенный с поверхности свитер, или куртку, или на пачку макарон, если не испортили их крысы.
Все просто: у кого-то есть фильтры, но он боится идти наверх.
По разным причинам боится: мутантов, болезней, грабителей. Боится от радиации потерять пару-тройку участков хромосом, остаться бесплодным, или заработать лейкоз, который не то что лечить – диагностировать не получится.
А у других людей нет фильтров. Но и страха тоже нет.
Экономика Безвременья в действии.
– Что будешь, военный? – спросил караванщик у задумавшегося Нельсона.
Нель знал, из чего делают местный спирт. Закупают везде, где можно, отходы растениеводства, смешивают с закваской, настаивают, перегоняют. Здесь еще нормально, в некоторых местах из дерьма человеческого гонят. И пьют.
Вроде бы мир рухнул, а пить меньше не стали.
– Я бы чего-нибудь полегче, – неуверенно проговорил Нель. – Мне еще наверх идти. Это вы тут можете отдыхать, расслабляться.
– Как скажешь. – Караванщик пожал плечами, повернулся к одному из своих бойцов и потыкал пальцем с толстым черным ногтем в листок. – Вот этого, этого и еще вот этого. На всех. И быстрее.
Нель откинулся в кресле, пытаясь расслабиться, и огляделся вокруг. Когда-то он любил бары. Особенно один, совсем рядом с тем местом, где он жил. Уютно там было все, как-то по-свойски, будто не просто бар, а семья. Можно было придти заполночь и влиться в любую компанию, и проговорить до утра.
Здесь же кроме караванщиков не было никого: ночь, люди спят. Нет у них времени по барам сидеть: чтобы было, что есть, надо работать. Да и дорого здесь. Столько, сколько Ван с товарищами сегодня оставит, небольшой семье на неделю хватит.
А в переходе спят все уже, только продавцы, они же по совместительству и хозяева лавок, тихо сидят возле своего товара. Ждут, что кто-нибудь придет.
Стоит появиться потенциальному покупателю, открывается вся суть «Театра кукол». Торговцы кричат, зазывая к себе покупателя, обещая скидки, нахваливая свой товар и изо всех сил ругая соседский.
Вечная ярмарка.
Хотя вряд ли она будет вечна, как бы ни хорохорились люди, которые ее устроили.
Принесли поднос с заказанной выпивкой. Ван встал, взяв в руку одну из кружек с мутной жидкостью.
– Мы вернулись, мужики, – тихо сказал хозяин каравана. – Вы знаете традиции. Знаете, за что пьем первую.
– За тех, кто не вернулся, – хором ответили бойцы.
А мародер всегда думал, что за мертвых пьют не чокаясь.
Кружки столкнулись вместе, Нель запоздалым движением протянул к ним свою, с силой ударив ею об остальные, дернул ее ко рту и сделал глоток.
Ядреная жидкость полилась по глотке в пищевод, пары ударили в нос, выбивая слезу, а в животе взорвалась бомба. Мазнув взглядом по столу в поисках закуски, Нель не нашел ничего, кроме тарелки с жареными сосисками. Он отказался есть их у Ильи, но сейчас пришлось поступиться принципами: во рту нестерпимо жгло, вкус сивуха имела премерзкий и нужно было хоть чем-то перебить его.
Мужики замолчали, видимо, думая о том, кто не вернулся. Один из них взялся за бутылку и принялся разливать спирт по кружкам.
– Просил же полегче, – укоризненно проговорил мародер, чувствуя, как в голове разжимается пружина, а боль постепенно уходит.
– Это еще ничего, выветрится быстро, – ответил Ван, отвлекшись от своих мыслей. – Это лучше, чем местная брага. Вот она мозг выносит напрочь, и похмелье с нее жуткое. По первости бывает. Сейчас накатим еще, и легче станет.
Мужики взялись за вновь наполненные кружки.
– А теперь – за жизнь. За то, что держимся, за то, что не сдаемся. Я уверен, мы на планете не единственные. Земля большая, на все города бомб у них не хватит. – Ван на секунду остановился перевести дух, и продолжил: – И за нас с вами, мужики. Мы с вами таскаем товары, жрачку и патроны по убежищам, как сердце кровь по органам гонит. Мы с вами, мужики… Короче, за нас.
Они снова чокнулись, мародер нарочито проигнорировал их, отправив алкоголь в желудок, и попытался встать, опершись обеими ладонями о стол. Клеенка была липкой. Видимо, не так уж часто здесь убирались.
