Они снова чокнулись, мародер нарочито проигнорировал их, отправив алкоголь в желудок, и попытался встать, опершись обеими ладонями о стол. Клеенка была липкой. Видимо, не так уж часто здесь убирались.
– Ты куда, военный? – спросил Ван, от удивления даже забыв в сжатом в ладони стакане.
Нель внезапно почувствовал, что его несет. Боль в голове исчезла, сменившись ощущением необыкновенной легкости.
«Этот год был тяжелым, но всех нас ждет счастливое будущее, и мы победим».
Зачем нужны все эти пафосные фразы, как в новогоднем обращении президента? Каждый год лидеры мировых держав говорили с экранов телевизоров одно и то же. Есть у кого-нибудь сейчас счастливое будущее? Нель был абсолютно уверен, что нет.
– Ты говоришь так, будто тебе нравится то, что сейчас происходит, – проговорил он, с трудом оторвав взгляд от своих ладоней.
Караванщик встретился взглядом с мародером и почувствовал, как на голове зашевелились волосы. Такой взгляд просто не мог принадлежать человеку.
– Ты можешь назвать все, что происходит вокруг, жизнью? – зло продолжал Нельсон. – Тебе это нравится? Конкретно то, что люди сами себя загнали под землю? И это… Существование…
– Военный… – На лице торговца было одновременно удивление и страх. – Ты чего, перебрал? Ты чего не сказал, что тебе пить нельзя-то?
– Это не жизнь! – категорично заорал Нельсон и врезал ладонью по столешнице так, что его пустая кружка подпрыгнула. – Не жизнь! Люди не должны так жить, понимаете? У кого из вас есть дети? У кого из ваших знакомых есть дети? Самые сильные люди нашего поколения бесплодны, они отправляются на поверхность, чтобы обеспечить хоть какое-то подобие жизни остальным. Тем, кто предпочел отсидеться за их спинами. Ведь никто из вас не считает, что у него будут дети? Что у него будут здоровые дети?
Бойцы слушали слова мародера и понимали, какими бы они страшными ни были, они правдивы. Самая настоящая реальность.
– И… – Он на мгновение остановился, перевести дух, мотнул головой, отгоняя приступ боли, о которой уже успел забыть, и продолжил: – Мы вырождаемся. Просидите вы здесь сто лет – и что? Даже если фон станет ниже, к тому времени люди разучатся жить на поверхности.
– Но ведь мы живем, – неуверенно проговорил один из караванщиков. – Живем…
– Ты должен помнить, что такое настоящая жизнь. – Нель злобно прищурился, он буквально выплевывал слова. – Даже если тебе тогда было пять лет, должен помнить. Ее тогда считали чем-то самим собой разумеющимся. У нас было все, что нужно для жизни: чистая вода, воздух, еда, небо над головой и люди вокруг. А мы этого абсолютно не ценили. Хотели все больше и большего. Подняться, проползти наверх, подсидеть коллегу, нагрузить подчиненных. Чтобы выставиться перед начальством и получить еще подачку, мечтая, что когда-нибудь наше положение будет выше, чем их… Желая затоптать, отыграться.
– Но это же политики все. – Слова охранников звучали, будто парни оправдывались перед мародером за что-то. – Это они развязали войну.
– Политиков выбирает народ. Так или иначе. И я сейчас не об избирательных компаниях и обещаниях, о которых потом все благополучно забывали. Вспомни вече после победы над поляками в начале семнадцатого века. Или даже когда Рюрика на княжение призвали. Хотя ты даже не помнишь этого, вам не нужна история. – Мародер выпрямился, брезгливо вытерев ставшие липкими пальцы о брюки. – Не надо вести себя как дети. Не надо придумывать сладкие сказки. Не надо перекладывать ответственность на других. Мы заслужили это, нам и страдать. – Он помотал головой из стороны в сторону, снова посмотрел на часы. – Через полчаса возле склада, Ван. Я только что понял, что у меня времени не то что мало – его нет совсем.
Он развернулся и двинулся к выходу из бара. Едва он скрылся в дверном проеме, охранники каравана принялись обсуждать «тараканов в голове у этого долбанутого военного».
Один Ван молчал. Он-то был гораздо старше своих подопечных и все понял. Мародер не хотел ни с кем ругаться, он просто пытался высказать свою точку зрения на все происходящее, как бы горько ни было ему это признать.
Человечество погружено в летаргический сон, оплакано, отпето, похоронено. Очнувшись, оно сходит с ума, пытаясь разбить стенки тесного гроба, а кислород тем временем заканчивается.
Только сам Ван его точки зрения не разделял. Даже если человечество похоронено заживо, оно еще способно выбраться из могилы. Если будет рыть землю, жрать ее, то рано или поздно вырвется на воздух.
Вот и вся разница.
* * *
«Ты же сделаешь это, да, сержант?» – прозвучал у Неля в голове голос полковника.
Старый дурак, непонятно на что рассчитывавший. Как будто у мародера был вариант отказаться от самоубийственного путешествия. Если уж парни из «Булата» не дошли…
Но «Театр кукол» был первой остановкой в маршруте пропавшей разведгруппы. Значит, местный комендант должен что-то о них знать. Вот будет умора, если парни даже здесь не появлялись.
Хотя нет. Это будет совершенно не смешно.
У местного коменданта мародер бывал, и не раз. Периодически ему приходилось выполнять его мелкие поручения. Платили хорошо, с лихвой покрывая риск загнуться во время этой работы.
Мародер двигался по переходу, лениво скользя взглядом по выставленным на продажу товарам. Большая часть лавок работала круглосуточно: продавцы посменно меняли друг друга. Чаще всего они по совместительству были и хозяевами торговых точек. Вряд ли у кого-то дела шли настолько хорошо, чтобы можно было позволить себе держать наемного продавца.
– Мужик, ружье продам, итальянское, «Бенелли», недорого совсем, – с какой-то безнадегой в голосе окликнул мародера один из торговцев.
– Знаем мы твое «Бенелли», в Ижевске его собирали, – огрызнулся кто-то с противоположного ряда. – Иди сюда лучше, парень, у меня АЕК есть, из Коврова. Такой на весь город один всего.
– Мародер, купи противогаз, – послышался третий голос. – Стекло целое, ни одной трещинки! Три фильтра дам, бесплатно.
Нельсон не реагировал на сыпавшиеся со всех сторон предложения. Зачем ему что-то новое, если старое работает и вполне устраивает? Панорамный противогаз? Чтобы каждая собака в городе его узнать могла?
Возле входа в кабинет Альберта – местного коменданта – толпились трое. Высокие, одного роста с мародером, но в плечах раза в полтора шире, как на подбор. Головы выбриты начисто, сами с густыми бородами и обсуждают что-то на нерусском языке.
Узнать несложно. Исламисты из «Халифата». Те самые, против кого объединялась Конфедерация, те самые, что угрожали развязать войну против всех остальных.
Да, чего уж преуменьшать, уже развязали. Только вот почему их прислали сюда, в непризнанную столицу Конфедерации?
– И главному своему скажи, чтобы к чертям провалился со своим аульным мышлением! – раздался знакомый голос, полный холодной ярости. Доносился он из приоткрытой двери кабинета Альберта и наверняка был слышен даже в противоположном конце перехода.
Только вот комендант «Кукол» всегда был подчеркнуто вежлив и элегантен. Даже одевался он не в заношенные свитера или камуфляж, как остальные, а в деловой костюм. Более того, носил зажим для галстука. И запонки.
Так чего же он ревет, как раненый волколак?
– Пожалеешь еще, кяфир, – злобно прорычал себе под нос бородач, вылетая из кабинета коменданта как ядро из пушки.
Он толкнул мародера плечом, да так, что мужчина слегка пошатнулся. Оставить такое без ответа Нельсон не мог.
– Вести себя научись, обезьяна, – выплюнут исламисту вслед Нель, слегка повернув голову.
Яркий кавказский акцент выдавал в том обитателя «Ак мечети». Контингент там набрался соответствующий названию, хотя сначала все было более-менее мирно. Народ притих, как и везде. Депрессии, самоубийства. Самоубийств разве что было поменьше, чем в остальных местах.
А вот как стало понятно, что государство разрушено и что никакой эвакуации не будет, так началось.
Начальство военное пинками выгнали на поверхность, после чего дали несколько очередей в спину. Остальным дали выбор, правда, тоже в итоге расстреляли большинство.
Рассказывал это один из солдат, которому удалось сбежать. Сделал вид, что полностью лоялен, молитвы какие-то повторял за ними, как заклинания, кланялся, а потом часовому ножом по горлу и на поверхность. Добрался до «Театра кукол», потом перебрался на «Райисполком». Там и живет сейчас вроде как.
Ну и потом началось у них, что, мол, война та в Коране предсказана и вот-вот Иса спустится с небес, разобьет кресты и начнется эра благоденствия. Только нужно подготовить почву для этого и очистить город от остатков неверных, установив в нем царство шариата – халифат.
И стоило новому руководству провозгласить об этом, как к «Ак мечети» потянулись переселенцы всех мастей, начиная с иммигрантов-гастарбайтеров и заканчивая радикальными татарскими националистами. Ну, а дальше – больше. Постепенно, агитацией и посулами подмяли под себя еще два перехода: «Форт-Диалог» и «Тимирязевский проезд». Ну и провозгласили объединение, назвавшись «Халифатом». Халифа объявили пророком и так и жили.
