за сооруженными турками стенами жили арабы, армяне, христиане и существовал небольшой еврейский квартал. В то же время 2 тыс. легионеров при поддержке артиллерии и под командой английских офицеров двинулись на Иерусалим с севера и вскоре заняли позиции вокруг города. Война еще только началась, а Арабский легион уже готовился к прорыву в населенный евреями Новый город.
Однако после десяти дней упорных боев меньшие по численности еврейские войска сумели оттеснить легион там, где он продвинулся наиболее глубоко, — в квартале Меа Шеар им. 28 мая Глабб решил отказаться от наступления на Иерусалим с севера. Потери в некоторых трансиорданских подразделениях достигали 50 %, солдаты были деморализованы яростным огнем самодельных еврейских мортир. Арабы начали атаковать Иерусалим с юга. Египетским войскам в это время удалось соединиться с аванпостами легиона в Бейт-Лехеме. 2 мая при мощной поддержке трансиорданской артиллерии египетская пехота пошла в наступление на кибуц Рамат-Рахель, находившийся на южных подступах к Иерусалиму. Завязался бой — самый ожесточенный за всю историю палестинской войны. На протяжении четырех дней маленький кибуц пять раз переходил из рук в руки. Солдаты, идя в штыковую атаку, шагали по грудам тел. И все-таки евреи — в основном бывшие члены Эцель — отстояли кибуц. По крайней мере на какое-то время опасность, нависшая над Новым городом, потеряла свою остроту.
Однако еврейский квартал в Старом городе удержать не удалось. Ортодоксов, живших в этом районе грязных запутанных улочек и двориков, защищало всего одно подразделение Гаганы. 18 мая в Старый город на помощь ему пробилась еще одна рота. Затем в течение недели другие подразделения Гаганы пытались прорвать кольцо окружения, но каждый раз их останавливала трансиорданская артиллерия. 28 мая еврейский квартал был захвачен. Известие об этом глубоко поразило евреев Палестины. Ведь Старый город всегда почитался как место, где некогда стоял древний Храм. Здесь находилась Стена Плача. Сюда совершали паломничество ортодоксальные евреи со всех концов мира. Впоследствии еврейство горько скорбело об этой утрате и осквернении иудейских святынь.
Однако с военной точки зрения израильское командование должно было больше беспокоиться о судьбе Нового города и его еврейского населения. Арабам пока не удавалось провести фронтальное наступление и захватить новые районы Иерусалима. Однако в начале июня возникли серьезные опасения, что городу не удастся выстоять. За три с половиной недели войны по Иерусалиму было выпущено 10 тыс. снарядов, в результате чего было разрушено около 2 тыс. домов и других построек и пострадало 1200 мирных жителей. Поскольку шоссе Тель-Авив — Иерусалим было блокировано, боеприпасы у защитников города кончались. Только благодаря твердости и решительности военного губернатора Иерусалима Дова Йосефа[321] большинство жителей в какой-то мере соблюдали дисциплину — исключение составляли только не слишком мужественные представители ортодоксальной общины. Выдержка мирного населения была чрезвычайно важна — ведь даже водопровод, соединявший Иерусалим с побережьем, долгое время не действовал, и жителям города приходилось выстаивать в длинных очередях, чтобы получить ограниченное количество питьевой воды. Реальной была и угроза голода. В бедных кварталах, где жили сефарды и восточные евреи, дети просили подаяние у прохожих на улице. После долгих и мучительных споров с Ядином Бен-Гурион в конце концов настоял на том, чтобы армия целиком переключилась на снятие блокады Иерусалимского шоссе.
С этой целью 23 мая с севера был отозван самый авторитетный командир израильских войск Игаль Алон. На него была возложена ответственность за штурм Латруна[322], в районе которого арабы перекрыли шоссе. Еврейские силы получили пополнение из числа новых иммигрантов, не имевших никакого боевого опыта и не прошедших военной подготовки. Новобранцев срочно доставили из Тель-Авива на автобусах и такси. 25 мая, в разгар удушающего хамсина[323], полковник Шломо Шамир[324] повел войска в атаку. Без предварительной разведки, без поддержки артиллерии еврейская пехота была брошена в наступление. Четвертый полк Арабского легиона, занимавший позиции на окружающих высотах, открыл огонь из пушек и мортир. Евреи понесли тяжелые потери и отступили. В последующие дни они еще несколько раз возобновляли атаку, но безрезультатно. Под Латруном надежды евреев на то, что удастся прорвать блокаду Иерусалима, потерпели крах.
Оставался только один выход — наладить другие коммуникационные линии между побережьем и Иерусалимом. Уже до этого в течение нескольких недель полковник Давид Маркус[325], выпускник Вест-Пойнта, пошедший на войну добровольцем и командовавший войсками в районе шоссе, воспользовался тропой к югу от Латруна и Баб аль-Вада для переброски пехоты через горы в Иерусалим. Маркус предложил расширить эту дорогу, чтобы по ней могли двигаться автомобили. После того как Ядин одобрил этот план, сотни рабочих из Тель-Авива начали расчищать ее от валунов и подрывать динамитом выступы скал. Работали, несмотря на палящий зной, — времени на отдых не было, поскольку и июня вступало в силу перемирие, и после этого работа была бы невозможна. Если бы к этому моменту не удалось закончить эту так называемую “Бирманскую дорогу”, в Иерусалиме начался бы голод. Наконец, к 9 июня дорога через Иерусалимские холмы была проведена. По этому усеянному колдобинами и ямами пути пошли первые грузовики с продуктами и водой. Через несколько часов они были уже в Иерусалиме, где их восторженно приветствовало еврейское население.
Первое перемирие
В Совете Безопасности против резолюции о прекращении огня неизменно голосовал представитель Великобритании сэр Александр Кадоган. Более того, участвуя в дискуссиях в ООН, Кадоган вообще избегал слова “Израиль” — говоря о новом государстве, он использовал выражение “еврейские власти в Палестине”. Заинтересованный в победе арабов, как в своей собственной, британский представитель отказывался голосовать за прекращение огня до тех пор, пока арабские армии окончательно не потеряли боеспособности. Даже после этого он согласился только на то, чтобы ООН назначила посредника, полномочного давать рекомендации по урегулированию конфликта. Это компромиссное предложение было одобрено Советом Безопасности 20 мая, а на следующий неделе на Ближний Восток прибыл представитель ООН, шведский дипломат граф Фольке Бернадот[326]. Арабы уже были готовы согласиться на перемирие, но евреев не устраивало требование Бернадота ограничить иммиграцию на время прекращения огня, то есть на месяц. В результате был достигнут компромисс: вводился запрет на дополнительные поставки оружия, а мужчин-иммигрантов призывного возраста было решено разместить в лагерях под наблюдением ООН. Как выяснилось впоследствии, ни одна из сторон не соблюдала этих ограничений. Все боевые действия должны были быть прекращены 11 июня.
По выражению одного из израильских военных, для измученных солдат перемирие было “манной небесной”. И у арабов, и у евреев силы были на исходе. В стратегическом отношении арабы мало чего добились. Сирийцы удерживали плацдарм на израильской
