Одесса еще и не думала о сне.
Город заграничного типа любил вечернюю и даже ночную жизнь.
Когда знаменитый сыщик очутился на широком тротуаре нарядной улицы, он невольно задал себе вопрос:
— Ну-с, что же теперь делать? Предо мной огромный город, который я к тому же и не знаю. В этом городе я хочу отыскать исчезнувшую девушку. В руках у меня никаких следов, за исключением письма. Отступить?
Эта мысль привела Путилина в бешенство.
Отступать! Ему, который еще никогда не пасовал, придется бросить карты и прекратить игру?
«Но, ведь, это чистое безумие! Найти немыслимо. Помощи от одесских коллег ждать нечего. Уезжай, уезжай!» — шептал ему таинственный голос.
— А моя «кривая»? А что если я не ошибся? — Путилин нанял фаэтон и велел везти себя в порт. Там он побывал в главной пароходной конторе. Несмотря на вечерний час его карточка возымела действие и он получил все необходимые ему сведения.
— Так что на этих днях в Константинополь пароход не отправлялся?
— Нет.
— А когда будет отправка?
— Завтра в три часа дня.
— Благодарю вас.
Путилин сел в фаэтон и обратился к кучеру:
— Скажи, любезный, какой у вас самый дорогой, самый шикарный веселый дом?
Извозчик, подумав, ответил:
— Вези меня туда. Ты подождешь меня, я тебе щедро заплачу.
С чувством глубокого отвращения, а вместе с тем и искренней жалости к горемычным обитательницам притона, входил туда Путилин.
«Что делать, мы, как и доктора, обязаны для пользы дела входить всюду...» — шептал он про себя.
Чтобы не показаться «подозрительным», ему пришлось притвориться пьяным.
— Шампанского! — слегка заплетающимся языком отдал он приказ нарядной, но отвратительной мегере. Засуетились все.
— Кажется, «гость» — богатый и важный, — послышался шепот.
И вскоре благороднейший сыщик сидел в комнатке с розовым фонарем и беседовал с миловидной, но сильно накрашенной барышней.
— Скажите, как вы попали сюда? Как, вообще, вербуются новенькие в это печальное место?
Путилин вынул пятьдесят рублей и подал девушке.
— Возьмите себе на конфеты за то, что поболтаете со мной. Я — очень любознательный человек.
Барышня обрадовалась.
— Да как попадаем? Некоторые сами являются, других по большей части доставляют скупщики живого товара, коммиссионеры. Они продают нас хозяйке.
— Кто эти коммиссионеры?
— Разные есть. Большей частью — евреи.
— Но вы вот, например, через кого попали сюда? — Тоска и злоба засветилась в глазах девушки.
— Тоже через одного такого... подлеца...
— Вас обманули?
— Да. Место обещали. Поверила, дура, польстилась на жалованье большое и попала сюда. Год уже скоро. А уж отсюда известно, не вырвешься.
— Много таких поставщиков?
— Мелкие — те агенты у своих хозяев, а самих-то главных — двое.
— Кто же они?
— Копельман и Финкельштейн.
— Вы через кого же угодили?
— Копельман сосватал, — злобно вырвалось у девушки. У него контора своя есть, агенты его шныряют и ловят таких дур, как мы.
— Адрес его знаете, барышня?
— Да вы для чего это меня все расспрашиваете? — Путилин задумался на секунду.
— Отомстить одному из таких хочу. Кровопийцы они, людоеды.
Барышня так и загорелась.
— Да ну? Правда?
— Правда.
— Миленький, отомстите! Много они нашей сестры испортили...
— На Н-скую! — отдал приказ Путилин вознице.
Не доезжая нескольких домов до угла, Путилин вышел из фаэтона и пошел пешком.
«Коммиссионерная контора Л. Копельмана», — прочел он вывеску.
На секунду великий сыщик задумался. Потом решительно вошел в подъезд и позвонил у дверей, на которых была дощечка конторы.
Прошло несколько секунд безмолвия.
Путилин позвонил вторично.
— Кто там? — послышался из-за двери голос.
— Насчет товара! — спокойно ответил Путилин.
— Какого товара?
— Я не могу кричать на всю лестницу. Отворите, не беспокойтесь.
Путилин говорил с сильным польским акцентом, которым владел в совершенстве.
Дверь отворилась.
Путилин быстро вошел в комнату конторы.
Владелец ее — это был Копельман — испуганно отстранился, тревожно пытливо оглядывая посетителя своими круглыми глазами.
— Что вам нужно? Кто вы?
— Вы — пан Копельман?
— Ну, я. А вы кто?
— Станислав Иосифович Добржанский, из Варшавы. Польщен честью сделать знакомство с уважаемым паном Копельман.
— А вы откуда меня знаете? — все еще недоверчиво спросил Копельман.
Путилин-Добржанский рассмеялся высоким, сладким смехом.
— Хе-хе хе! Вы думаете, мы не знаем в Варшаве, что в Одессе есть такой господин Копельман? О, мы следим за теми, кто нам нужен, прошу пана верить!
При слове «следим» смертельная бледность покрыла багровые щеки еврея-коммиссионера.
— След... следите? А почему, зачем вы следите за мной?
Голос его дрожал.
И опять послышался веселый смех «Добржанского из Варшавы».
— Да потому, что мы работаем на одном деле, хе-хе-хе!
Вздох облегчения вырвался из груди Копельмана.
— Вы... вы говорите правду?
— Прошу верить, я никогда не лгу.
— Вы продаете этот товар? Вы можете поклясться?
— Як Бога кохам, я добываю товар![24]
Копельман, видимо, успокоился.
— Что же угодно пану Добржанскому от Копельмана? — задал он вопрос.
Путилин усмехнулся.
— Пан Копельман не догадывается?
— Нет.
— Сделать дело, или, как у нас в Варшаве говорят, «сбыть с рук».
— Кого?
— Одну знатную девушку, попавшуюся нам на удочку.
Копельман хитро прищурился на своего посетителя.
— А позволяйте мне спросить вас: почему вы сами не можете, не знаете, куда надо «сбыть с рук»?
Ни один мускул не дрогнул на лице Путилина.
— Потому, что я не имею еще прочных заказов, а про вас я слышал, что у вас, пан Копельман, большой рынок. Я могу переуступить товар вам.
— О, у нас его много!
— Но не такого.
— А где его можно видеть?
— В Варшаве. Или я сам его доставлю сюда.
Копельман задумался.
Путилин впивался огненным взором в лицо продавца живого товара.
— А кто такая?
— Красавица, як Бога кохам... Рода аристократического. Образованная...
— Сколько же пан желает за доставку «с ручательством».
— Сочтемся после... Пока одно могу сказать вам, господин Копельман: сделаем союз и будем вместе работать. Честное слово, мне не хотелось бы иметь дело с Финкельштейном.
— Что? Вы и его знаете?
— Знаю.
— Так отчего же вы не идете к нему?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
