Ему надо было добраться до крайней винтовой лестницы, спуститься на стену и либо уйти через подъемный мост, либо затеряться в лесу за старым донжоном, чтобы, выиграв время, добраться до своих людей в городе. И укрыться в Шатолу, уйти в глухую оборону, пусть дражайшая тетушка попробует взять его штурмом: это ей не с Лигой идиотов воевать. В болотах Шатолу увязнет не одна рать.
А оттуда направить посланника королю, минуя его мстительную сестрицу. Ну нельзя потомка знаменитых королей выставлять посмешищем перед всей Европой!
Виконту стало очень жалко себя, и он прибавил ходу, искренне ненавидя каждый камень Ланже.
Стражники остались позади.
Виконт скинул роскошный, отделанный рысью тапперт, злобно надеясь, что об него кто-нибудь запнется. Бежать сразу стало легче. Волчье Солнышко добрался до винтовой лестницы и понесся вниз. Ощутимо запахло свободой. Еще немного, совсем чуть-чуть… Виконт преодолел последние ступеньки — и наткнулся на рыжего пирата, закрывающего выход.
— Нехорошо, — серьезно и печально сказал тот. — Люди ждут.
Сверху, громко топая и чертыхаясь, сбегали стражники. Рысьи одежды виконта они заботливо подобрали.
— Кысмет такой, — объяснил рыжий пират виконту. — Не дергайся зря. Шубу свою надень, праздник ведь.
* * *
В Свадебном зале замка Ланже, уже навсегда вошедшем в историю королевской свадьбой, проходило ничуть не менее значимое бракосочетание.
Несмотря на день, ярко горели свечи в огромных люстрах. Роскошные шпалеры украшали стены.
Король, королева и чета де Боже ласково и одобрительно смотрели, как Жанна и баронесса де Шатонуар ведут к венцу бедную восточную девушку. На невесте было великолепное бархатное платье, изысканно отделанное по груди и широким отворотам рукавов благородными соболями, чей мех искрился и переливался. Узкие рукава нижнего платья из золототканой парчи красиво сочетались и с темным соболем, и с алым бархатом, и с белой рубашкой.
Украшениям бедной трудолюбивой девушки, накопленным ею за долгую нелегкую деятельность, могли смело завидовать все европейские монархи.
Бледный, слегка растрепанный жених, поддерживаемый с двух сторон рыжим пиратом и Масруром, выглядел не менее мило и трогательно.
Величественный (и весьма упитанный) епископ Анжерский торжественно соединил два любящих сердца под пристальным взором старшей сестры короля.
Госпожа Фатима исчезла, растворилась в декабрьских сумерках. В замке Ланже, в Свадебном зале спокойно и величественно стояла Изабелла де Бурбон, великолепная принцесса лилий.
Совершив первую часть церемонии, епископ, сжимая посох, отступил к камину.
Началась вторая, ничуть не менее интересная часть.
Она вершилась за тем же самым столом, где подписывали брачный франко-бретонский контракт.
Тот же нотариус следил за проведением сделки.
Герцог де Бурбон щедро наделял супругу землями, замками, доходами с различных промыслов. (Точнее, человек, выступающий от имени и по поручению герцога. Герцог, похоже, был озабочен одним желанием: хорошенько пнуть кого-нибудь поблизости. Желательно епископа. Но епископ был далеко, а Масрур — близко…)
Буквально на глазах герцогиня де Бурбон становилась одной из самых обеспеченных женщин Франции.
Тут-то и стало понятно, что браки свершаются на небесах.
Госпожа Изабелла, добрая душа и пылкая христианка, заслышав о каждом своем новом владении, заливалась слезами и умоляла либо епископа Анжерского, либо свою крестную, либо короля взять опеку над этими землями и замками, дабы помочь бедной сироте снести это бремя.
Даже сами опекуны несколько растерялись от такой щедрости, а епископ наконец-то уверился, что эта девушка послана небесами.
Себе же герцогиня скромно оставила несколько предприятий и промыслов для того, как она объяснила, чтобы научиться быть хорошей госпожой де Бурбон. И тем самым обеспечила себе устойчивый доход.
А все остальное, что оттяпали у Волчьего Солнышка, теперь находилось в надежных французских руках его ближайших родственников.
Виконт не протестовал — было видно, что о каких-то своих владениях и доходах сегодня, благодаря свадьбе, он впервые и узнал.
Король горячо поздравил его со свершившимся и пожелал молодым жить в любви и согласии.
Госпожа Фа… э-э-э-э… благородная Изабелла стрельнула огненными, густо подведенными — несмотря на полуобморочное состояние баронессы де Шатонуар при этом — глазами в сторону супруга, и пылкий взгляд ее обещал многое, многое…
— Прекрасная, прекрасная пара, — шепнула госпожа де Боже госпоже де Шатонуар.
Та, польщенная, что ее допустили на закрытую церемонию, с придыханием поддакнула:
— Конечно, конечно, душа поет от радости, когда видишь этот союз!
Виконт смерил холодным взглядом обеих дам — и было понятно, что будь сила на его стороне, он бы лично открутил им головы. А черепа бы раскрасил и поставил в буфет.
Масрур, задумчивый, как ангел, незримой тенью стоял у него за плечом. Это заставляло виконта быть разумным.
Наконец все бумаги были написаны. И подписаны. Посыпаны мелким песочком, чтобы свежие чернила поскорее высохли. И заверены печатями.
— Я поздравляю вас, дорогой кузен, — бесстрашно подошла к виконту регентша. — Ну вот, церемонии позади, остались только радости: свадебный пир, первая брачная ночь…
— Спасибо за поздравления! — ехидно отозвался виконт. — Я надеюсь, за моей кроватью вы не спрятали толпу почтенных горожан, дабы они засвидетельствовали брачный союз, как проделали это на королевской свадьбе?
— Вы не король, — улыбнулась регентша. — Вам свидетелей не положено. Поэтому можете резвиться на своем брачном ложе ровно так, как вам заблагорассудится.
— Какое счастье! — пылко воскликнул виконт. — А то я безумно боялся: ведь молодые жены так застенчивы и пугливы, что любое сопение за портьерой может произвести неизгладимое впечатление на юную душу и искалечить всю жизнь новобрачной.
— О-о, вам досталась такая любящая жена, что никакие мелочи не омрачат ваш союз, — улыбнулась госпожа де Боже. — Даже если бы он вершился на поле брани, думаю, и тогда бы на вашем ложе цвели лишь розы и пели соловьи, настолько крепкое душевное здоровье даровано госпоже Изабелле.
И она показала в сторону госпожи Фатимы, которая учтиво беседовала с епископом Анжерским, чувствовавшим все большее расположение к этой незаурядной и воистину по-христиански щедрой даме.
— Здоровье госпожи Изабеллы несокрушимо, — согласился виконт. — А вот при моем богатом воображении очень опасно услышать в самый напряженный момент, к примеру, кашель соглядатая.
