— Нет, прилетел.
— Мы тоже предпочитаем самолет, если, конечно, не окажется, что нам тут понадобится машина. Остановились в «Эрмитаже»?
— Я сегодня же улетаю, поэтому номер в гостинице не брал.
Гимнастические упражнения кончились, и высокий худой мужчина направился к кабинке. Обнаружив Мегрэ, беседующего с его женой, он нахмурился.
— Этот господин прибыл из Парижа, чтоб повидаться с тобой. Он утром прилетел и сегодня же вечером улетает.
Маосье все это явно не понравилось.
— Господин?..
— Метра из уголовной полиции.
— Желаете поговорить со мной?
— Всего-навсего задать несколько вопросов.
Да, человек, который вышел из ресторана «Фарамон» в наблюдал, как Вивьен разгружает овощи, по описанию был похож на Маосье. А потом видели, как этот человек в тупике Вье-Фур вошел в заброшенный дом, где впоследствии был обнаружен убитый клошар.
— Вы владелец малярного ателье?
— Да.
Из-за обстановки, пляжного шума, крика детей, а главное — из-за того, что собеседник был в плавках, начало разговора выглядело чудовищно нелепо.
— Давно?
— Пятнадцать лет.
— А до этого?
— Работал у хозяина.
— Тоже на Монмартре?
— Комиссар, с какой стати вы меня допрашиваете? Я тут на отдыхе. По какому праву вы нарушаете мой покой?
Мегрэ протянул Маосье следственное поручение, и тот внимательно прочитал его.
— Ну и что из этого?
— Несколько дней назад вы ужинали около Центрального рынка в ресторане «Фарамон».
Маосье обернулся к жене, словно для того, чтобы она напомнила.
— Это в тот вечер, когда у нас ужинала мама. Ты ведь не выносишь ее и решил поужинать в городе.
— Что вы делали после этого?
— Вернулся домой.
Мегрэ заметил, как у женщины вспыхнуло лицо. Она открыла было рот, собираясь вмешаться, но смолчала.
— Нет. На самом деле домой вы зашли только на минутку.
И, пристально глядя на собеседника, Мегрэ вдруг спросил:
— Какого калибра у вас пистолет?
— Нет у меня никакого пистолета.
— Господин Маосье, предупреждаю: ваша ложь обернется против вас. Если вы не скажете мне правду, я испрошу у судебного следователя постановление на обыск у вас в ателье и в квартире на улице Тюрбиго.
Ошеломленная г-жа Маосье уставилась на мужа. Взгляд у него был мрачный; казалось, он вот-вот бросится на комиссара.
— Хорошо, есть у меня старый пистолет; он уже заржавел, и я даже не помню, где он валяется.
— Тридцать второго калибра?
— Возможно. Я не разбираюсь в оружии.
— Странно, что вы не помните, где храните его. Поручите кому-нибудь из ваших служащих передать пистолет мне.
— Послушайте, объясните, что все это значит?
— Это очень серьезно, господин Маосье, и имеет касательство к убийству. Получив ваш пистолет, я отдам его на баллистическую экспертизу и через несколько часов буду знать, замешаны вы в преступлении или нет.
— Делайте что вам угодно. Я на ваши идиотские вопросы отвечать больше не намерен.
Маосье пожал руку проходившему мимо толстяку в плавках, который, миновав еще три кабинки, улегся загорать.
— Двадцать лет назад вы знали молодую женщину по имени Нина Лассав? Потом через нее вы познакомились с Марселем Вивьеном.
— С тем клошаром с рынка?
— Тогда он еще был не клошаром, а владельцем столярной мастерской на улице Лепик.
— Предполагаете, что я должен его знать?
— Да.
— Сожалею, но вынужден вас разочаровать. Я не знаю этих людей.
— А бульвар Рошешуар вам ничего не говорит?
Мегрэ впервые проводил допрос на пляже. Жена Маосье оперлась на локоть и с видимым интересом следила за беседой.
— Как всякий парижанин, я, разумеется, знаю бульвар Рошешуар.
— Где вы жили в тысяча девятьсот сорок пятом году?
— Это было очень давно, и в ту пору я часто менял жилье. Обычно жил в маленьких гостиницах.
— На Монмартре?
— Да. Предприятие моего хозяина было в этом районе.
— В гостинице «Морван»?
— Не помню.
— «Жонар» на площади Аббатисс?
— Может быть.
— А не обедали ли вы в ту пору в ресторанчике «Для гурманов» на улице Данкур? Папаша Бутан еще жив и мог бы вас опознать: у него превосходная память.
— Не могу ничего вам сказать на эту тему.
— Вы не знаете этот ресторан?
— Вполне возможно, разок-другой я там обедал или ужинал. У вас еще много вопросов ко мне?
— Не очень. Особенно если буду получать уклончивые ответы. Но вы можете хотя бы сказать, в каком году вы женились?
— В тысяча девятьсот пятьдесят пятом.
— С Ниной вы порвали?
— Комиссар, вы явно бредите.
— Память у вас еще не прояснилась? Так и не вспомнили, где держите пистолет?
— Я даже не знаю, есть ли он еще у меня.
— Когда вы его купили?
— Я его не покупал. Мне его отдал один мой рабочий. У него двое детей, и он не хотел держать дома оружие.
— Этот рабочий до сих пор работает у вас?
— Да.
— Фамилия?
— Оскар Резон. Вы найдете его на авеню Трюден. Он одним из первых поступил ко мне. Надеюсь, на этом вы исчерпали свои вопросы?
— Благодарю вас за чистосердечие и откровенность. Сударыня, примите мои извинения за то, что помешал вам загорать.
Г-жа Маосье не ответила: она вопросительно смотрела на мужа.
На боковой улочке Мегрэ увидел итальянский ресторанчик, заметил там печь, и вдруг ему пришла охота поесть пиццы. Ожидая, пока она будет готова, он заказал дары моря и бутылку мускателя: полубутылок не оказалось.
Он был серьезен и спокоен. Похоже, день потерян не зря. Допив кофе, Мегрэ велел отвезти себя в Сен-Назер, где надеялся найти отдел уголовной полиции. Обратился в мэрию, но там его направили в Нант. В Нанте в довольно тесном помещении сидело всего трое инспекторов.
Они узнали Мегрэ и, похоже, удивились его появлению.
— Ла-Боль на вашей территории?
— Да, но туда нас вызывают редко: там ничего не случается. Это семейный курорт.
— Мне нужно установить постоянное наблюдение — днем и ночью — за одним человеком, который там живет. Это возможно?
— Все, разумеется, возможно. Но у нас мало людей.
Мегрэ предъявил следственное поручение.
— Все будет сделано, шеф.
Он описал им Маосье и его жену, дал адрес.
— Если кто-нибудь из них вдруг покинет Ла-Боль, немедленно звоните, даже домой.
Он продиктовал номер своего телефона.
— Само собой, мне нужно будет знать также, куда они направляются.
— Ясно, господин комиссар. Не хотите ли стаканчик мускателя?
— Благодарю, уже пил. Мой врач рекомендует мне умеренность.
В Ла-Боль Мегрэ возвратился на такси. Несколько человек на эспланаде были одеты так же, как он, по-городскому; пиджаки они несли на руках. Мегрэ последовал их примеру.
Из Орли он отправился домой, и на площадке его встретила г-жа Мегрэ. Она не смогла удержаться от смеха.
— Что было бы, если б ты провел на море целый месяц!
— А что такое?
— Ты был там всего один день и приехал с великолепным загаром. Посмотрись-ка в зеркало.
И правда, лицо у Мегрэ покраснело. Туфли были полны песка, и Мегрэ поспешил их снять. Он не смог противостоять ребяческому желанию побродить по пляжу в метре от белой каемки пены, которую приносили мелкие волны. Почти два часа гулял он среди пляжной пестроты и шума, уворачиваясь от мячей, которыми перебрасывались девушки.
— Ужинал?
— Перекусил в самолете. Надо позвонить на набережную Орфевр.
Он набрал номер комнаты инспекторов и удивился, услышав голос Жанвье.
— Ты еще здесь?
— Тут был налет на почтовое отделение, так что пришлось поработать. Двух основных участников вместе с деньгами мы взяли. Пока еще в бегах третий, который стоял на стреме. А как у вас, шеф?
— Буду знать через несколько дней, если только моя поездка вообще даст какой-нибудь результат. А пока у тебя не будет двух инспекторов, чтобы начиная с этого вечера сидеть в засаде?
— Найдется. Но народу осталось совсем мало.
— Записывай… Авеню Трюден, около лицея Роллена. Там склад и ателье Луи Маосье, владельца малярного ателье. Представления не имею, что может произойти, но мне спокойней, если я буду знать, что там ведется наблюдение… Второй пост… У квартиры того же Маосье, улица Тюрбиго. В квартире живет старая кухарка…
— Ясно… А если Маосье появится в одном из этих мест?
— Не спускать с него глаз и фиксировать каждый шаг.
Спал Мегрэ плохо: он потел, и лицо щипало от пота.
В ушах стоял шум моря, перед глазами мелькали яркие пятна — как на пляже.
Проснулся он рано и сразу отправился на такси на улицу Тюрбиго. Маосье жил в старом доме, типичном для квартала Марэ; его отремонтировали, и он сохранил внешний облик богатого частного особняка.
