— А если я вас не прощу? — усмехнувшись, поинтересовался Повелитель.
— Тогда вы можете требовать поединка по правилам, предусмотренным Дуэльным Кодексом Лоуленда. Выбор оружия за оскорбленной стороной.
— Забавно. Если я извиняю, то снимаю грех нападения на гостя кузины с вашей совести, мой дорогой принц, если же нет, то предоставляю вам желанный шанс попытаться прикончить меня в законном порядке, — с иронией заметил Злат.
— Я очень редко приношу извинения и делаю это не за тем, чтобы еще раз оскорбить того, перед кем извиняюсь. Обдумайте мое предложение, лорд Злат и известите о своем решении, — процедил, сдерживая бешенство, Нрэн и развернулся, собираясь уйти.
— Стойте, принц, — велел ему Повелитель, и сила его голоса была такова, что вопреки своей воле бог замер на месте.
— Я прощаю, впрочем, тут и прощать не за что, как сказала Элия, вы действовали под влиянием тиоля и не могли контролировать собственные поступки, — промолвил Злат и добавил уже почти не слышно: — А даже если б не так, будь у меня такая кузина, я вел бы себя куда хуже и без веселящих травок.
Повелитель Межуровнья и Бог Войны одновременно посмотрели в сторону снова кружащейся в танце принцессы.
Как раз сейчас чести быть приглашенным удостоился Оскар Хоу. Не то чтобы парень отличался сногсшибательной грацией и красотой, но Элия должна была продемонстрировать любителям смертного приговора за острое словцо, что барон находится под ее покровительством. Пришлось принести в жертву искусству правую ногу, которую неловкий барон умудрился за время танца трижды отдавить богине.
Город уже успел ознакомиться с его новыми анонимными пасквилями и шумно обсуждал как их содержание, так и автора, осмелившегося на такую дерзость. Догадки о его дерзкой личности ходили самые разные, в том числе довольно близкие к истине.
Буйная королевская семья Лимбера всегда была излюбленным объектом сплетен на Уровне, а уж сами лоулендцы просто обожали посудачить о новых проделках отпрысков своего правителя, но посудачить тайно, чтобы, не дай Творец, слухи о распространителе сплетен не достигли ушей вездесущего Рика и иже с ним. Потому как реакция на сплетню могла быть различной, в зависимости от настроения и характера объекта: от здорового ржания до изощренной мести со смертельным исходом. А кое-кто из королевской семьи и вовсе не узнал бы понятия "здоровая критика", даже столкнувшись с оной нос с носу.
Итак, уворачиваясь от неловких ног Оскара, Элия старательно выказывала перед обществом свое покровительство воскресшему барону. Разговор с остроумным сочинителем пасквилей стоил некоторых жертв.
— Как Грэгу Кискорхоу жизнь в настоящей "фантазии"? — лукаво поинтересовалась принцесса. — Припоминаю, не так давно вы были горячим поклонником этого жанра.
— Так! И вы туда же, Элия. Мало мне того, что ваш драгоценный младший кузен заискивающе спрашивает при каждой встрече, когда же я раздобуду волшебный меч и отправлюсь на решающую битву с вселенским Злом, чтобы спасти Вселенную, — желчная гримаса появилась на лице экс-барона.
— Наверное, сие потрясающее событие произойдет не раньше, чем великий воитель научится пользоваться лошадью, как средством передвижения, — невинно вставила принцесса. — Ведь всадник, заносящий меч Добра над издыхающим Злом, выглядит куда внушительнее, чем пехотинец.
Оскар фыркнул, поправил очки, съехавшие с носа, и горько сказал:
— Что ж, пинайте, пинайте жертву урбанистической литературы. Похоже, до конца инкарнации я не смою с себя клейма поклонника этого ужасного жанра. Вот и Лейм, как вспоминает мои восторженные вопли по поводу очередного шедевра с "блеском мечей", так хохотать начинает просто неудержимо.
— Ну что вы, барон, не такие мы садисты, ваше постыдное увлечение останется нашей маленькой семейной тайной.
— И на том спасибо, — ухмыльнулся Оскар и заметил: — А что касается моей жизни в "фантазии", то, как читатель со стажем, замечу: Лоуленд вполне тянет на звание самого ужасного навязчивого кошмара любого писателя.
Элия гордо кивнула, соглашаясь с мнением барона.
Часам к девяти, когда все гости были уже в разной степени пьяны и вдоволь натанцевались, начались приготовления к новой забаве. Слуги принялись вносить и ставить на длинный стол слева у стены бутыли, обернутые белой бумагой, и бокалы.
По толпе пронеслись радостные шепотки и возгласы:
— Дары Лиена!
— Игра!
— Фанты, обожаю!
— Ой, Силы, как интересно!
— Может, мне на этот раз повезет?
Музыканты закончили мелодию последнего вальса и заиграли "Приглашение", распорядитель праздника громко, так что проснулись даже расползшиеся по углам и дремавшие с бутылками в обнимку гости, объявил:
— Хозяин и хозяйка Праздника Лозы приглашают всех желающих принять участие в игре "Дары Лиена". Позвольте мне напомнить вам правила, лорды и леди! В бутылках на столе вино. Задача игрока — выбрав любую бутылку, определить, какое вино в ней налито. Угадавший допускается к розыгрышу призов…
Но распорядителя праздника уже никто не слушал, прекрасно знакомая с правилами толпа окружила стол, предвкушая развлечение и прекрасную выпивку. Слуги-помощники заняли свои места.
Конечно, первым попытать свое счастье вызвался принц Рикардо. Вынырнув из толпы, где он шептал на ушко графине Литали нескромное, но очень заманчивое предложение, бог протолкался к столу и заявил слуге, указывая пальцем на выбранную анонимную бутылку:
— Налей этого!
Бокал принца наполнили искрящейся нежно-розовой жидкостью. Рик понюхал вино, лизнул капельку, сделал глоток и покатал на языке, разбирая все оттенки вкуса, словом, устроил маленькое представление для публики, потом провозгласил:
— "Лиенская осень" семилетней выдержки. Виноград собирали с лоз на холмах Альта.
Слуга сдернул белую бумагу, и зрители захлопали, поздравляя принца. Надувшись от гордости, Рик, слегка паясничая, раскланялся и, захватив заработанную бутылку, вернулся в толпу наблюдающих за игрой. А гостей уже охватила горячка азарта.
Следом за братом попытал свое счастье Джей и был вознагражден бутылкой "Звездного водопада". Обмениваясь добычей и прихлебывая вино прямо из горлышка, принцы придирчиво наблюдали за игрой, дабы никто не получил приза незаслуженно.
Плотно уставленный бутылками стол быстро пустел. Угаданное вино счастливчики уносили с собой, чтобы распить с друзьями или в гордом одиночестве, а неопознанные бутыли относились на столики, где все желающие могли распробовать таинственный напиток.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
