Плюхнулись на стулья рядом с Элией Лимбер и Кэлер, больше заботясь о том, чтобы оказаться поближе к вожделенным бутылкам, содержимым которых можно было ни с кем не делиться. По левую сторону от Элегора, конечно, оказался Лейм, а следующим стулом с небрежной грацией завладел Энтиор, ненароком опередив не рвущегося в первые ряды Нрэна. Так герцог невольно оказался в досадной близости от ненавистного вампира, и все, что он мог сделать — смотреть сквозь принца, или стараться не смотреть в его сторону вовсе.
Джей, Рик и Элтон захватили столик поодаль, пригласив хмурого Злата составить им компанию. Тут же вынужден был присесть еще более хмурый воитель, раздосадованный тем, что в течение как минимум часа будет вынужден слушать пустое стрекотание братьев, упражняющих свое остроумие на ни в чем не повинных менестрелях. А Элия между тем будет кокетничать с негодяем Лиенским!
Другой столик рядом заняли Рэт, Оскар, граф Ференс Деграс и еще пара приятелей Элегора. В ожидании обещанного представления гости дружно налегли на угощение и кое-кто (не будем указывать пальцем на Кэлера) не оторвался от него и после того, как зазвучали первые аккорды песни.
Первым перед гостями выступал рано поседевший мужчина в намеренно простом темном камзоле, на котором ярко сияла брошь в виде серебряной лиры, знак победителя прошлогоднего турнира менестрелей. Тарин и его новый партнер флейтист исполняли знаменитую "Долину солнца" — старинную песню, прославляющую щедрую землю Лиена.
Весь репертуар менестрелей должен был обязательно соответствовать теме праздника, и герцог в течение прошедшей луны лично прослушивал каждого исполнителя, отбирая наиболее удачные и подходящие по тематике вещи. А ведь приходилось следить и за тем, чтобы большинство песен не повторялось из года в год, чтобы хоть сколько-нибудь разнообразным было их содержание. За время отбора Элегору довелось выслушать несчетное число баллад и романсов с различными трагическими и романтическими версиями происхождения винограда, а так же лирических произведений, воспевающих красоты природы, весну и виноград как таковой.
Сейчас, вслушиваясь по десятому разу в хорошо знакомую мелодию, бог пытался забыть о мучительном периоде мытарства и насладиться музыкой. Но слишком свежи были воспоминания о прослушивании нескольких сотен существ разной, иногда чрезвычайно низкой степени одаренности, по какому-то недоразумению всерьез полагавших музыку своим призванием и предназначением Творца. Герцог слишком уважал Всевышнего, чтобы заподозрить его в намеренном издевательстве, но толпа бездарей будила в душе бога некоторые сомнения. На прослушивании Элегор с благодарностью вспоминал принцессу Элию, которая, зная о своем уникальном слухе и потрясающем голосе, никогда не пыталась петь публично.
А бархатный баритон выводил удивительную песню. Тарин недаром носил серебряную лиру. Исподволь очаровывая слушателей, он заставлял их забыть о делах и проблемах, унося на крыльях музыки в мир благодатного Лиена, открывая красоту земли даже самому черствому сердцу. В конце концов, и Элегор, уставший от обилия музыки, попал под власть этих чар. Менестрель окончил песню и тишина, легким крылом коснувшаяся гостей, уступила место поощрительным крикам.
— Приятный голос и настоящий талант. Даже сотни раз слышанную песню он заставил нас слушать и слышать, — заметила принцесса, давая понять Элегору, что ей понравилось выступление.
Герцог кивнул, принимая комплимент своему удачному выбору, и бросил в рот виноградину.
Один за другим выходили на площадку перед гостями менестрели. Звучали песни, прославляющие красоту природы, силу любви и земли Лиена, дающие жизнь лучшему винограду в мирах. Флейты, гитары, арфы и скрипки во всевозможных вариациях и сочетаниях, дополняя хорошо поставленные голоса, плели музыкальные истории, развлекая дворян. Гости слушали, пили прекрасное вино и ели.
Изредка кое-кто из членов королевской семьи, согласно традиции, приглашал приблизиться особо понравившегося исполнителя и одаривал его какой-нибудь безделицей (конечно, имеются в виду ювелирные изделия, а не куриная ножка или бокал вина).
Часть менестрелей была знакома богине по выступлениям в замке, любимых ресторанах, на балах у дворян, но большинство из певцов она слышала впервые. Вот шестым по счету вышел к гостям незнакомый мужчина с по-юношески наивными серо-синими глазами, подернутыми мечтательной дымкой. Привычно тряхнув головой, чтобы откинуть со лба прядь вьющихся каштановых волос, рассыпавшихся по плечам, он сел на высокий табурет. Нежно, как женщину, обнял гитару и начал играть. С первых звучных аккордов музыкант всецело завладел вниманием гостей. Голос глубокий, чистый, полной искренней убежденности в торжестве настоящей любви, запел старинную легенду о рождении первой лозы.
Дабы не испытывать терпение читателей, приводим лишь краткое прозаическое изложение этой истории, случившейся на заре времен. Из многочисленных вариантов, имеющих хождение в мирах, мы выбираем наименее трагический и кровавый:
В одной далекой южной стране жил юноша, конечно, он был строен и красив, но не слишком богат и знатен. А в холодной северной стране жила девушка, конечно, тоже стройная (в балладах толстыми бывают только отрицательные герои) и красивая, но вдобавок знатная и богатая.
Жили они, стало быть, в разных странах, может быть, даже в разных мирах, но юношу, разумеется, потянуло путешествовать, и двое встретились и полюбили друг друга. Каким образом произошло это компрометирующее событие, история умалчивает, скромно останавливая свой ход у окна, где парень узрел дивный лик своей будущей любви.
В конце концов, будучи порядочным человеком, юноша попросил руки своей возлюбленной. Говорят, это произошло потому, что они были половинками. Но отец девушки не дал согласия на этот брак (Окажись малютка сиротой, и не было бы романтичной баллады. На что, спрашивается, тогда жить менестрелям?). Свой отказ строгий папа веско мотивировал бедностью претендента. Юноша отбыл в дальние миры зарабатывать деньги. (Каким образом он это делал, история опять тактично умалчивает, поскольку романтика с торговлей и воровством сочетаются на диво хреново).
А в это время, едва сплавив неподходящего претендента, строгий папа в приказном порядке велел дочери готовиться к свадьбе с богатым и знатным, но некрасивым и толстым (вот он признак отрицательного героя!) мужчиной. Конечно, девушка весьма огорчилась. Она пробовала умолять, скандалить, объявлять голодовку, чтобы отец изменил свое решение, но тщетно. Тот был неумолим, а чтобы дочь не натворила глупостей, запер ее в самой высокой башне замка (Почему все сочинители баллад считают это страховкой от неприятностей не ясно, пусть это остается на их совести). Несчастная девица тайком, через верную служанку, отправила депешу своему возлюбленному, извещая о вероломстве отца.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
