— Повязка может соскочить, — проговорил он. — Я буду держать кувшин сзади вас, как раз под вашей левой рукой. Когда соберетесь с духом, протяните руку и тащите свой жребий.
Калл коснулся рукой кувшина. Он не знал, что последует, но все же засунул руку в сосуд. Он подумал, что это какой-то трюк. Может, в кувшине сидят пауки или скорпионы, а может, и змейка. Длинноногий как-то говорил, что самые маленькие гремучие змеи часто бывают и самыми смертоносными. Может, расстрельную команду выставили просто так, ради инсценировки.
И тут он понял, что все его подозрения дурацкие. На дне кувшина оказалось несколько фасолин. Выбирать в таком случае не приходилось, поэтому он взял первую попавшуюся и вынул ее из кувшина. Солдат тут же принялся снимать с него повязку.
— Вы оказались храбрым, месье, и ваша храбрость вознаграждена, — объявил майор Ларош.
Калл посмотрел на ладонь и увидел на ней белую фасолину.
— Вы будете жить, — подтвердил майор Ларош. — Отойдите, пожалуйста, в сторонку. Теперь очередь за следующим добровольцем.
Вперед вышел Длинноногий Уэллейс. Удача Калла убедила его в том, что в коричневом кувшине и впрямь лежат разноцветные фасолины. Поэтому он отказался от намерения напасть на солдата, выхватить у него мушкет и попытаться убежать через стену. На протяжении многих лет в ситуациях, когда возникал вопрос о жизни или смерти, удача всегда сопутствовала ему. Калл вытащил белую фасолину; вполне возможно, что и он вытащит такую же. Нет никаких причин выбывать из игры.
Голова у Длинноногого была под стать его более известной примечательности — большой ноге. Повязка, которой солдат с легкостью обмотал голову Калла, для его головы оказалась маловата. Хоть солдат и пытался потуже натянуть ее, все равно ее не хватило, чтобы связать концы.
— Вам надо бы подстричь волосы, месье Уэллейс, — заметил майор. — Повязка никак не налезает на вас.
— Я просто зажмурю глаза, — предложил Длинноногий. — Все равно кувшин с фасолинами позади меня. Видеть позади себя я не могу.
— Может и так, но правила есть правила, — ответил майор. — В любом случае вам надлежит завязать глаза.
Он подозвал еще одного солдата, тот взялся За другой конец повязки, и два солдата с трудом туго-претуго стянули ее вокруг головы Длинноногого и завязали.
— Я теперь не разглядел бы и вспышку молнии, разрядись она прямо передо мной, — проговорил Длинноногий.
— Кувшин находится прямо под вашей левой рукой, — подсказал майор. — Пожалуйста, тащите боб.
Длинноногий вынул фасолину и держал ее на раскрытой ладони. Солдат еще не успел снять с него повязку, как он услышал вскрик одной из женщин, сидящих рядом с судьей. Он взглянул на ладонь — там лежал боб черного цвета.
— Счет один-один, — объявил майор Ларош.
Одна из дам, сидящих рядом с судьей, при виде черной фасолины упала в обморок. Две другие женщины махали на нее веерами. Судья же сидел как ни в чем не бывало, не обращая внимания на женщин. Казалось даже, что его не интересуют ни техасцы, ни драма жизни и смерти, развертывающаяся перед ним. Его, похоже, гораздо больше заботил фурункул у него на руке. Он проткнул его маленьким тонким ножичком, а затем обтер белым расшитым носовым платком.
Длинноногий глянул на боб на своей ладони и положил его в карман. Двое солдат отвели его в сторону, к стене, где уже дожидалась расстрельная команда. Длинноногий посмотрел на боевых товарищей-техасцев, ждущих своей очереди тащить жребий.
— Прощайте, ребята, полагаю, меня расстреляют первым, — попрощался он с ними.
Пока он стоял в ожидании расстрела, несколько раз вынимал из кармана черную фасолину и рассматривал ее. За многие годы службы в приграничной полосе его жизни не раз угрожала опасность — от пуль, томагавков, стрел, копий, ножей, лошадей, медведей, команчей, апачей, индейцев из племен кайова, сиу. пауни — но вот его жизни приходит конец из-за неудачно вытащенного жребия в виде черного боба и где — во дворе колонии для прокаженных в жалком городишке Эль-Пасо.
Ожидающие своей участи рейнджеры стояли ошеломленные. Длинноногий сделал больше любого другого, чтобы уберечь их от напастей и не дать погибнуть во время экспедиции по прериям. Он пережил всех их командиров и учил премудростям выживания в труднейших условиях; учил, как находить пищу, где искать реки и водные источники. И вот теперь он обречен на смерть.
— Прощай, Матти! — крикнул Длинноногий, помахав ей рукой. И тут же опечалился: — Не споешь ли мне что-нибудь напоследок, Матти? — попросил он, вспомнив, как давным-давно, еще в Кентукки, напевали ему прекрасные песни родные тетки.
— Я спою тебе песню, только постараюсь припомнить какую-нибудь, — пообещала Матильда. — Я обязательно спою — ведь ты был настоящим другом моего Чада.
Следующим тянул жребий Дон Шейн и тоже вытянул черный боб. Молчаливый, как и всегда, он не сказал ни слова. За ним пошел интендант Брогноли. Пока ему завязывали глаза, взгляд у него по-прежнему оставался тусклым, а голова подергивалась. Он вынул белый боб. Следом шел Джо Тернер, коренастый заикающийся малый из Хьюстона. Ему досталась черная фасолина. Его и Дона препроводили к Длинноногому. Брогноли же направили к месту, где находился Калл.
Гас стоял рядом с Верзилой Биллом Колеманом, Уэсли Баттонсом и двумя двоюродными братьями по имени Пит и Рой, фамилии их не помнил никто. Ни Уэсли, ни Пит и Рой, похоже, не изъявили желания идти к столику, где их поджидал кувшин с бобами. Взглянув на Гаса, повернулся Верзила Билл.
— Ну как? Не хочешь ли пойти и вытащить свой жребий? — спросил он.
Ему самому было безразлично, кто пойдет следующим к кувшину завязывать глаза, но субординацию техасских рейнджеров следовало соблюдать. Тем более, что очередь небольшая.
Гас понимал, что в предстоящую игру, где решается вопрос жизни или смерти, нужно вступать с бравым видом — с тем, с каким он всегда начинал играть в карты или в кости. Но здесь его ожидали не карты и не кости — его ждала жизнь или смерть, и потому особой храбрости он отнюдь не испытывал. Он взглянул на плачущую Матти, затем на майора Лароша и толстого судью, который все еще выдавливал фурункул на руке.
— Вудроу пошел первым, может, мне лучше пойти последним, — решил Гас.
— Видать, ты надеешься, что до тебя все черные фасолины повытаскивают, — сказал Верзила Билл. — Их там осталось всего две штуки.
Гас промолчал. Он испугался и обозлился на Вудроу Калла за то, что тот так быстро согласился быть первым добровольцем. Если бы ему самому дали время поостыть и успокоиться, может, он и вызвался бы быть первым и тогда вытащил тот самый белый боб, который достался Каллу. Вудроу всегда отличался редким нетерпением — все хорошо знали об этой черте его характера.
