Пока Верзила Билл размышлял, идти вызвался Уэсли Баттонс и вытащил белый боб, к досаде Гаса и Верзилы Билла, которые теперь винили себя за то, что замешкались. И вот Уэсли спасся, а они все еще ждут свою судьбу.
Верзила Билл ощутил, как внутри него растет состояние мучительного беспокойства, и дальше он не мог выносить эту муку. Он пошел с бравым видом к столику, да так быстро, что чуть было не опрокинул его вместе с кувшином с фасолинами внутри.
— Спокойно, месье, спокойно, — увещевал его майор, — не стоит налетать на столик.
— Хорошо, учту. Но я готов, — ответил Верзила Билл — Подошла моя очередь.
— Разумеется, теперь ваша очередь тащить жребий, — заметил майор.
На голову Верзилы Билла надели глухую повязку, а под левую руку поднесли кувшин. Он быстро сунул руку внутрь и пощупал бобы. Но еще до того, как он выбрал один из них, его вновь охватило чувство беспокойства, да такое сильное, что он никак не мог ухватить пальцами фасолину. На несколько секунд он замер, глубоко запустив руку в кувшин. Может, черные бобы более грубые, чем белые, думал он, или же можно определить их цвет как-то по-другому.
Майор Ларош подождал немного, а затем откашлялся и произнес:
— Месье, вам надлежит выбирать. Давайте посмелее, как ваши товарищи. Выбирайте боб.
В отчаянии Верзила Билл сделал то, что ему велел майор, — усилием воли он заставил себя схватить фасолину, но, вытащив ее из кувшина, разжал пальцы и выронил. Солдат развязал повязку и поднял боб. Затем снял повязку с глаз Билла и протянул ему фасолину — она оказалась белой.
Следующим был Пит. Он поднял голову с плотной повязкой на глазах к небу, будто ожидая оттуда наставлений. Не похоже было, чтобы он произносил молитву, просто подставил лицо под теплые солнечные лучи. Затем опустил руку в кувшин и вытащил черный боб.
И вот их осталось всего двое: Гас и тощий парень по имени Рой.
При мысли о том, что он может оказаться последним — а это будет наверняка означать, что ему достанется черная фасолина, если Рою повезет и он вытянет белую, — Гас стремительно рванулся вперед, почти так же, как это сделал перед ним Верзила Билл. Он запустил руку в кувшин и понял, что мексиканцы не соврали насчет количества бобов, там осталась всего пара фасолин — одна для него, другая — для Роя. Одна должна быть белой, другая — черной.
Сперва он потрогал пальцами одну фасолину, затем другую, вспоминая, как он бросал в игре кости — всегда быстро. Такой прием, считал он, помогал ему не связывать удачу с цифрами на кости.
Он взял боб и вытащил из кувшина руку, а когда солдат снял с него повязку, не мог заставить себя сразу же открыть глаза. Он протянул руку с бобом на ладони, и все прежде него увидели, что он белого цвета. Рой побледнел при виде белой фасолины на ладони Гаса.
— Знаю, что ждет меня, — тихо произнес он, будто разговаривая сам с собой.
Тем не менее пока ему завязывали глаза и пока он тащил последний черный боб, он вел себя спокойно; затем твердым шагом пошел к рейнджерам, которым выпал жребий умереть, и встал рядом с ними.
Гас зашагал в другом направлении и присоединился к Каллу.
— Не надо тебе было так долго дожидаться, — шепнул ему Калл.
— Ты тащил первым, но тебя никто к этому не подталкивал, — заметил Гас, все еще обижаясь на друга. — Когда ты пошел, в кувшине было пять черных фасолин, а когда я — только одна. Считаю, что я помог увеличить твои шансы.
— Будь у меня оружие, я не стоял бы сейчас здесь, — проговорил Калл, когда всех пятерых обреченных их товарищей вели к стене, где уже давно стояла расстрельная команда.
Тот же самый солдат, который завязывал им глаза, когда они тащили из кувшина бобы, понес пять повязок к тем, кому не повезло, и стал снова завязывать всем глаза, всем, кроме Длинноногого Уэллейса, чья голова опять оказалась слишком большой и концы повязки не стягивались.
Раздражаясь от такого недоразумения, майор Ларош крикнул что-то одному из солдат, стоящих позади судьи, и тот побежал в здание в сопровождении закутанной в покрывала фигуры. Минуту спустя солдат вернулся с большим куском материи для изготовления длинной повязки.
— Месье Уэллейс, — проговорил майор Ларош, — прошу прошения. Понимаю, что в такой ситуации человек не может долго ждать.
— Да бросьте вы, майор. Стоит ли об этом беспокоиться, — сказал в ответ Длинноногий. — Я видел немало людей, умирающих с широко открытыми глазами. Думаю, и я тоже так смогу, если уж пришлось погибать.
К тем, кто был обречен на смерть, подвели рейнджеров, вытащивших белые бобы, и разрешили обменяться последними прощальными словами, но они мало что сказали. Длинноногий протянул Брогноли шепотку табаку, позаимствованного у кого-то, пока они ехали в телеге. Джо Тернер дрожал, но когда Калл протянул ему руку на прощание, все же пожал ее довольно твердо.
— Матти, ну как, вспомнила песню? — спросил Длинноногий. — Полагаю, какой-нибудь псалом подошел бы в самый раз. Сам я не помню ни единого, но моя мать и ее сестры, те знали их множество.
У Матильды стоял комок в горле — говорить она не могла. Пятерых ребят из десяти сейчас расстреляют — очень скоро их не будет на этом свете, доблестных и милых ребят, с которыми она вместе выехала в экспедицию из Остина.
Так же, как и она, Гас словно проглотил язык. Он посмотрел на Длинноногого, на Роя, Джо, Дона и Пита и не мог вымолвить ни слова. Он лишь пожал им руки. Поскольку они были в ножных кандалах, майор Ларош решил, что руки им можно не связывать. Пятерка, которой сохранили жизнь, стояла какое-то время перед обреченными на смерть, ожидая, что те, может, захотят что-то передать своим родным и близким или же обменяться с ними прощальными словами, но пятеро мужчин, уже с повязками на глазах, хранили молчание. Пит задрал лицо к небесам, как он это сделал, когда тащил фасолину.
— Прощайте, ребята, — произнес Длинноногий. — Не пейте попусту воду по пути к дому. Помните, что здесь безводная пустыня.
После этого пятерку, вытащившую белые бобы, отвели назад. Толстый судья встал с кресла и произнес речь. Она была длинной и на испанском языке — никто из техасцев ничего в ней и не понял. Да никто и не старался понять. Их друзья стояли спиной к стене, с повязками на глазах. Судья закончил речь, майор Ларош подал команду — расстрельный взвод взял мушкеты на прицел.
Майор Ларош кивнул головой — солдаты выстрелили. Тела техасцев соскользнули вниз по стене. Дольше всех стоял Длинноногий Уэллейс, но и он вскоре пополз вниз по стене и, наклонившись, упал. Он лежал, уронив голову — свою большую голову, для которой оказалась мала повязка, — на ноги заики Джо Тернера.
