На ступеньках лестницы послышалось шарканье. Кто-то медленно поднимался. Арсен прислушался. Вошедший пытался в темноте нащупать дверь. Арсен понял, кто это, и не двинулся с места. Дверь открылась, вошла Фраваши.
– Подойди, мать, – шепнул Арсен, не поднимаясь.
Фраваши осторожно прикрыта дверь, подошла и опустилась на подушку, брошенную на коврик. Когда взгляд ее упал на Хоришу, вернее, на ее руку, которую та положила на грудь Арсену, Фраваши грустно улыбнулась, и глаза ее наполнились слезами. Она опустила голову и молча заплакала. Арсен безмолвно смотрел на нее, не шевелясь.
– Уходишь? – шепнула Фраваши. – Что же будет?.. Когда вернешься? И кто знает?.. Ох, эта война, война!.. Не устали руки у вас, безбожные вы люди, не надоело еще вам? Довольно же, довольно!..
– Но ведь воюем не мы, армяне, – мягко объяснил Арсен, – нас вынуждают воевать.
– Ох, не знаю я, не знаю!
Фраваши задумалась, озабоченно взглянула на Арсена и перевела многозначительный взор на Хоришу:
– Ребенка ждет… Узнает она что-нибудь – погибнет плод.
– Тебе поручаю заботу о ней, мать: утешай ее, говори всегда, что получила добрые вести.
– Э-э, сын мой, это-то я буду делать!.. – грустно отозвалась Фраваши. – Как же иначе? Но вот тревогу за тебя – как мы ее выдержим? Война ведь! Беда на каждом шагу…
Она вновь заплакала. Взволнованный, Арсен осторожно снял со своей груди руку Хориши, встал, подошел к Фраваши и, присев рядом, прижался головой к ее груди.
Фраваши обняла его и поцеловала.
– Вернусь я, мать, не грусти!
– Эх, сынок, смерть всегда лучших забирает. Упаси, Ормизд! Приляг уж, отдохни. Я пойду, – ласково сказала Фраваши.
Вдруг, точно раненые птицы с подбитыми крылами, влетели в окно и разлетелись по комнате пучки цветов, это Диштрия, не желая стучать в дверь, подавала Арсену знак.
У Арсена молнией мелькнула мысль: «Из лагеря…»
Подняв с полу слегка поникшие от дыхания осени цветы, Арсен взглянул на них: как похожи они были на цветы его родной страны. Нет, не «похожи», а те же самые…
Хориша проснулась, с испугом схватилась за руку Арсена, как бы стараясь удержаться на краю пропасти – Арсен!.. Уезжаешь?
Арсен обнял ее, прижался устами к ее сонным глазам Хориша прикоснулась своим нежным лицом к щеке Аргона, но вдруг резким движением присела в постели:
– Уезжаешь?..
– Поцелуй, попелуй ее, сынок… – жалостливо и растроганно шепнула Фраваши Арсен крепко сжал Хоришу в ибъятиях.
– Дашь ли ты знать ему, наконец, дьявол тебя возьми? – послышался грубый мужской голос в темноте под окном.
– Да тише ты!.. – испуганно остановил его юлос Диштрии. – Здесь он…
– Ну, быстрей извести его! – чуть тише, но так же повелительно произнес мужчина.
– Из лагеря!.. – вскочил Арсен и поспешно начал одеваться. Хориша последовала его примеру.
– Ну, в чем дело? – спустившись вниз, обратился он к воину, освещенному светом лампадки, которую держала Диштрия.
– Приказано всем собраться, князь! – раздраженным голосом сообщил воин.
– Спешно это? – спросил Арсен.
– Да, спешно, князь! – с оттенком укоризны отозвался воин и, осмелев, добавил:- Не тяни, князь, едем немедленно!
– Но что случилось? – спросил Арсен, подходя к нему вплотную.
– Поход на кушанов, – вполголоса объяснил воин.
– Когда выступаем?
– На рассвете.
Подошла Фраваши с Хоришей и Ормиздухт.
– Сейчас? Немедленно? – тихо спросила Фраваши. Арсен озабоченно взглянул на нее.
У ворот послышались шаги, голоса. Один из сторожей подбежал к Фраваши.
– Что случилось? – спросила Фраваши.
– Госпожа, у входа та девушка армянка. Мы говорим ей, что сейчас ночь, никого не можем впустить, но она плачет, хочет видеть тебя.
– Впусти ее! – приказала Фраваши.
Из темноты выбежала Вараздухт и бросилась в ноги Фраваши:
– Спаси, госпожа!..
– Что случилось, дочь моя?
– Азарапет повелел схватить меня… Казнить меня хотят… Оклеветали меня, будто я распространяю слухи, обеляющие марзпана.
Вкратце описав свое положение, Вараздухт стала просить Фраваши устроить ей свидание с сестрой Михрнерсэ, чтоб вымолить у азарапета Персии прощение.
– Опасно это, дочь моя! – задумалась Фраваши. – Если откажет она тебе – простишься с жизнью…
– Пусть! Я объясню азарапету. Ведь я только говорила, что это марзпан повелел заключить в темницу персидских вельмож… Кнлзь, замолви слово за меня перед госпожой!.. – обратилась она к Арсену.
Арсен сжалился над нею.
– Исполни, мать, ее просьбу: ведь она говорила только правду. Если хотят покарать – пусть берутся за мятежника! Но он далеко… А девушку жалко.
– Да, да, матушка, – присоединилась к его просьбе и Хориша.
Фраваши согласилась приютить Вараздухт.
Даже в миг грозившей ей смертельной опасности Вараздухт заметила смятение, царившее кругом. Часто посещая эту семью, Вараздухт знала о близости, существовавшей между Арсеном и Хоришей. Когда взгляд ее пал на Арссна, стоявшсто рядом с армянским воином, на полные слез глаза Фраваши, Хороши и Диштрии, она преисполнилась таким острым желанием помочь им, что забыла об опасности, грозившей ей самой.
Хмуро и неодобрительно поглядывал на всех воин, опустив руку с плетью.
– Ну, в путь! – произнес Арсен.
Он подошел к Фраааши, склонился к ее руке. Фраваши горячо обняла его. Арсен повернулся к Хорише, поцеловал ее в лоб, который она подставила ему в каком-то оцепенении, простился и с остальными. Распахнулись ворота, схакун взвился под Арсеном Приближался рассвет. Восток начал алеть. Глухо плакала Диштрия. Хоркша и Фраваши еле сдерживали слезы.
– Да будут оплотом тебе Амеша Спента, благие блюстители! Путь добрый! – повторяла Фраваши.
В застланных слезами глазах Хоришн мелькали Арсен, его скакун… Долго смотрела она, пока холм не закрыл маячившие в полумраке очертания всадников. Теп чая рука Вараздухт коснулась ее плеча.
– Зайдем в покои, – шепнула Вараздухт и слегка потянула помертвевшую Хоришу за руку. Уединившись с ней, Вараздухт как бы забыла об угрожавшей ей опасности. Она обняла Хоришу, прижала ее голову к своей груди. Вараздухт испытывала невольную зависть к этой глубокой, самоотверженной любви, и счастье и горе которой были так велики. Чувство умиления охватило Вараздухт, она и сама жаждала глубокой и чистой любви. Мысли ее унеслись к Сюпийским горам, к обители «будущего царя армянского». У нее было теплое чувство к Арсену и Хорише, ко всем людям на земле, она готова была пожертвовать жизнью, чтоб помочь всем страдающим от любви. В этот момент Вараздухт была кротка и незлобива, как ягненок…
«Лишь бы спасся он!..» – молила она в душе.
Но как может спастись он, если находится в смертельной опасности та, которая должна была его спасти?! Она едва успела выскользнуть через черный ход, когда люди Михрнерсэ пришли за нею в дом Варазвагана. «Что ожидает его, если он будет схвачен и, закованный, приведен к Азкерту?» – думала Вараздухт. Кровь застыла у нее в жилах. Закрыв глаза, она постаралась представить себе тот счастливый день, когда Васак победит всех своих врагов и в блеске царственного величия будет объезжать Армянскую страну… Но кем будет тогда она, Вараздухт? Ей не кадо ничего, пусть она будет его служанкой, последним человеком в его дворце, пусть даже убьют ее – лишь бы спасся он!.
Близился рассвет. Запел жрец, призывая обитателей дворца идти поклониться солнцу.
Все высыпали во двор. Разбудили и спавшего на берегу речки Вахтанга. Он встал злой и недовольный, еще не протрезвившийся. Все собрались на берегу речушки приветствовать восходящее солнце. Впереди, обратив к востоку смуглое лицо с длинной бородой, стоял жрец в белых одеждах.
Листья, уже начинавшие желтеть, падали от малейшего дуновения ветерка. Берега речушки были еще в зелени. Восток раскрывался, точно ворота. Горловым голосом жрец запел «Песнь восхода», напоминавшую перезвон бубенцов каравана. К жрецу присоединились его молодые спутники. Внезапно тусклый, рассеянный свет на полях сменился сияющей улыбкой: взошло солнце. И, следуя примеру жреца, все преклонили колена.
После молитвы Вахтанг пригласил жрецов к завтраку. Виночерпий разлил красное вино, и оно всех оживило, смыв также и ржавчину с настроения Вахтанга. Быстро оглядев сидевших за столом, он спросил:
– А где армянин?..
– Уехал, – грустно ответила Фраваши.
Вахтанг что-то раздраженно буркнул и снова спросил:
– А где же Хориша?
– У себя.
– Позовите ее! – распорядился Вахтанг.
Хориша пришла вместе с Вараздухт. Она была бледна и грустна. Вахтанг исподлобья взглянул на Вараздухт и обратился к Хорише:
– Куда уехал возлюбленный твой?
– В лагерь, князь. Вахтанг нахмурился:
– Нет, не в лагерь, а в Армению! Уехал, чтоб вернуться с войском и погубить Персию!.. Скажи – ты дочь Персии или дочь Армении?..
